Читаем без скачивания Хочу замуж! (СИ) - Бек Кора

А вот лейтенант, как вижу, заблуждался. Тогда стоит ли мне за него заступаться? Большой вопрос. Уж лучше не торопиться. Я ему дважды сегодня посочувствовала, и чем это всё мне обернулось? Неблагодарный!

— Почему вы так долго дверь нам не открывали? Вы что, уважаемая, не знаете, что так обычно поступают преступники, когда хотят скрыть следы своего преступления?

Моя челюсть безвольно повисла. Нет, конечно, это приятно, когда тебя уважают представители закона. Но вот насчёт преступников — по-моему, это уже слишком…

— А почему вы музыку так громко слушаете? Приводите сюда каких-то там артистов? Устраиваете в квартире притон? А ведь с виду вполне приличная девушка… Но не зря говорят: внешность обманчива!

— Да никого я не приводила, артистов прислала курьерская фирма! В качестве музыкального подарка, потому что сегодня я стала их юбилейной клиенткой. А кто-то из соседей, видно, мне позавидовал. И я даже знаю, кто именно! — громко выкрикнула я, чтобы эти слова услышали мои, подслушивающие сейчас под своими дверями, соседи. И сделали для себя соответствующие выводы. Ведь всем известно, что от взрослых девушек можно чего угодно ожидать. Пусть хоть испугаются и пожалеют о своих словах.

— А кто вы такие, чтобы кричать на мою подругу? — у Нюрки лопнуло терпение и она, подбоченившись, с грозным видом появилась на лестничной площадке. Потом ткнула в полицейского пальцем:

— Как вам не стыдно?! А ещё называетесь стражами порядка. Вы должны наш покой охранять, а не приезжать среди ночи и, как какие-нибудь бандиты, вламываться в чужую квартиру!

Теперь отвисла челюсть у лейтенанта. Но всё же у него хватило сил вступиться за честь мундира.

— А мы, как вы думаете, чем занимаемся, если не охраняем покой честных граждан?

— Вы намекаете, товарищ лейтенант, что нас с Астрой Петровной, — Нюрка кивнула головой в мою сторону, — вы считаете нечестными? Да кто вам дал право оскорблять законопослушных граждан и добросовестных налогоплательщиков? Вы знаете, что за клевету я могу на вас подать в суд?

— Я ничего подобного не говорил! — полицейский от негодования покраснел, а его огромная шишка приняла какой-то багровый оттенок (такого цвета бывает нос у хронических алкоголиков).

Разглядывая эту уморительную шишку, я чуть было от смеха не подавилась, пока не заметила, что подлый оператор снимает меня на камеру. Увы, мне не оставалось ничего другого, как отвернуться в сторону.

— Я не позволю вам, гражданка, перевирать очевидные факты! — молоденький лейтенант ещё не привык к издержкам своей профессии. А ведь когда-нибудь он обрастёт жирком и будет смотреть на всё сквозь пальцы, вздохнула я про себя, слушая эти препирательства.

— Какие ещё факты? — моя маленькая подруга гордо вскинула голову, отчего стала казаться немного выше ростом.

— За сегодняшнюю ночь ваши соседи не один раз звонили в отделение полиции, жалуясь на шум-гам в этой квартире, — полицейский ткнул в мою дверь пальцем. — По их словам, никакие предпринятые ими меры не помогали, хотя они и в стенку стучали, и по чугунным радиаторам чем-то тяжёлым били. Но вы сигналы своих соседей проигнорировали. Пришлось нам приехать.

— А где же вы раньше были? — возмутилась Нюрка. — Я буду жаловаться вашему начальству, что вы приехали не по первому звонку, как положено, а только, когда наши добросовестные, чуткие соседи допекли вас своими звонками!

— У нас и так хватает работы, — огрызнулся лейтенант.

— Чтоб в этом наверняка убедиться, мне нужно посмотреть журнал вашего дежурного, — продолжала на него наступать Нюрка. — Сколько сегодня было вызовов? Или это — первый, на который вы соизволили приехать?

Боковым зрением я заметила, как полицейский вздрогнул.

— А вы не подумали, товарищ лейтенант, что если б наши соседи пришли бы сюда разбираться, и мы с Асей, допустим, устроили с ними драку, в которой кто-нибудь пострадал, а то и вовсе оказался на больничной койке, то кто бы в конечном итоге понёс за это ответственность? Вы понимаете, какие большие последствия могут быть у служебной халатности? Страшно представить!

Нюрка картинно закатила свои глаза, а лейтенант пробормотал:

— Да какой толк связываться с женщинами? Наше дело маленькое: нам позвонили, мы и приехали. Провели с нарушителями порядка беседу. Какие теперь к нам могут быть претензии?

Полицейский развернулся и пошёл к дверям подъезда. Замешкавшийся на площадке его коллега счёл своим долгом спросить:

— А протокол-то составлять? Может, хоть объяснительные возьмём?

Но лейтенант в ответ махнул рукой. Мы с Нюркой зашли в квартиру, но, к своему удивлению, Виктора в ней не обнаружили. Наверное, он ушёл, пока мы выясняли отношения со стражами порядка. И, кажется, судя по застеленному газеткой табурету, через окно. Я обрадовалась, что он не стал свидетелем нашего скандала. Мы с Нюркой попрощались, и я отправилась спать, не сомневаясь, что этот праздник мне запомнится надолго.

40

На следующее утро я проснулась от какого-то очень знакомого, но уже порядком поднадоевшего мне звука. Прислушавшись, поняла: это ж в родимую дверь звонят! Еле передвигая ноги (Ещё бы: не спать почти целую ночь!), я добралась до прихожей. Вглядываться в глазок не захотела, однако, и Принцип неожиданности в этот раз применять тоже не стала. Просто открыла дверь: нападайте, кто хочет — мне сейчас всё по барабану!

На лестничной площадке стояла Нюрка. Бодрая, как спортсмены после разминки, хотя мы с ней вчера всё, что было на столе, поровну делили. Вот стрекоза!

Впрочем, если уж быть совсем объективной, моя подруга — не стрекоза, а гораздо хуже. Она — жаворонок по своим биологическим часам. Нет, даже не жаворонок. Нюрка — какой-то неведомый учёным мутант. Ложится поздно, а встаёт рано. Причём в пространстве ориентируется нормально, и соображает не хуже какого-нибудь нобелевского лауреата.

В чём наше с Нюркой принципиальное различие: я просыпаюсь обычно ближе к обеду. До этого времени на рабочем месте присутствует только моё тело. А вот мозг постепенно: со вкусом, с толком, с расстановкой настраивается на работу.

Но Нюрку, увы, не переделаешь. Хуже всего, что после наших посиделок она не только, как обычно, встаёт рано, но ещё приходит и будит меня спозаранку, что, конечно, неправильно. Но ей, стрекозе неотстрелянной, не терпится обсудить подробности минувшего вечера (или ночи?), ведь без курьёзов и приключений ни одна наша посиделка не обходится. Ни одна! К моему большому сожалению.

Правда, посиделки у нас случаются не так часто, как вы, наверное, могли подумать. Мы с моей подружкой отмечаем лишь большие праздники, вот только отрываемся на полную катушку. Как, например, вчера. Когда в начале вечера мы с Виктором отмечали годовщину со дня нашей встречи (грех не отметить!), а потом с Нюркой — День защитников Отечества (мы что, наших мужчин не уважаем?).

В итоге получилось два праздника в один день. И как тут, скажите, не оторваться?

— Держи, подруга! — едва переступив порог, Нюрка протянула мне свой портфель.

Это была добротная и очень универсальная вещь. Из натуральной кожи, с кодовым замочком. Когда-то этот коричневый портфель выглядел очень и очень солидно, да вот только Нюрка — широкая душа — использовала портфель везде, где только возможно.

Ходила с ним на работу, даром что в этой вместительной сумке свободно помещались и тетради, и учебники, и прочие учительские причиндалы. Обязательно брала его с собой, собираясь совершить небольшое турне по окрестным магазинам. Ведь моя подруга, за отсутствием в наше время авосек, принципиально не пользовалась пакетами, так как считала их дешёвыми пережитками презираемого ею капитализма. Вот и носила продукты, лекарства, вещи в своём поистине незаменимом портфеле.

— Что он у тебя сегодня такой тяжёлый? — я невольно поморщилась, когда нюркин портфель бесцеремонно потянул мою, всё ещё пребывавшую в сладкой неге сна руку, вниз.