Читаем без скачивания Анжелика и дьяволица - Анн Голон

— Ну, «нет» он не сказал.

Анжелика не была так уж в этом убеждена. Вряд ли граф де Пейрак высоко оценил инициативу по изготовлению на его территории низкосортного алкоголя, предназначенного на продажу жителям Французского залива под видом настоящего рома, но искреннее стремление Аристида Бомаршана стать человеком остепенившимся и предприимчивым заслуживало поддержки.

— Ну что ж, желаю удачи, друг мой. Ты, стало быть, не особенно хочешь вернуться на острова?

— Нет! Я хочу осесть прочно. А Карибские острова для серьезной семьи место неподходящее, да еще с такой красивой девушкой как Жюльена, Гиацинт у меня ее быстро отобьет. Но дело-то пока еще не слажено, коли нет дозволения Отравы. Потому я и хочу попросить вас, сударыня, заступитесь за нас.

— Отрава? — повторила Анжелика, не понимая.

— Благодетельница! Ну, «грегоциня». Не очень-то ей, знать, хочется отпускать своих королевских невест. Надо бы, ее уговорить. Не обо мне одном речь идет, вот и Ванно по уши в Дельфину врезался, и…

— Хорошо. Я спрошу герцогиню, что она думает, поговорю с ней и о тебе.

— Премного благодарен, госпожа графиня, — смиренно произнес Аристид,

— коли вы за это дело взялись, у меня на душе полегче стало. С вами известно как дела идут: под барабанный бой — и вперед, не будь я Дырявый Живот!

Он заговорщически подмигнул ей. Его фамильярность по отношению к герцогине де Модрибур покоробила Анжелику, но надо было помнить, кто стоит перед ней: выходец из простонародья, член берегового братства, без чести и совести, без Бога в душе и родной души на земле, для которого правила приличия навсегда останутся тайной за семью печатями.

Кроткая Мария сказала, что герцогиня де Модрибур предается молитве. Но едва заслышав голос Анжелики, та вышла из закутка, где молилась.

— Я принесла вашу одежду, кроме верхнего платья, — сообщила Анжелика.

Амбруазина задержала взгляд на желтой юбке, на красном лифе, вздрогнула и движением руки оттолкнула их.

— Нет, нет, это невозможно!.. Я предпочитаю ходить в этом черном платье. Пожалуйста, оставьте его мне. Я ношу траур по этому кораблю и по тем несчастным, что погибли столь злополучно и без покаяния!.. Воспоминания о той ужасной ночи беспрестанно преследуют меня. Я задаю себе вопрос: какой знак послал нам Господь этим кораблекрушением, что промысел божий уготовил нам… Сегодня 22 июля, мы должны были быть уже в Квебеке, и я могла бы наконец обрести мир, молясь в келье. Некогда меня очень влекло к монахиням ордена феянтинов, ибо устав их суров; я удалилась к ним в монастырь, когда овдовела. Они сродни урсулинкам. Я чувствую, что мне будет там покойно. Этот орден мне ближе всех остальных, они наставляют паству в беседах, более других созвучных тем, которые Господь вел с уверовавшими на земле нашей грешной. Почему.., о, почему не привел он меня в сие тихое пристанище, но забросил на эти дикие, мрачные берега?

Она казалась растерянной, словно ребенок, и огромные глаза ее устремлялись тревожно и вопрошающе то на Анжелику, то на видневшиеся через приоткрытую дверь нестерпимо голубой горизонт и испещренное белыми бурунами море.

Внутри этого деревенского, скудно обставленного дома было жарко. В глинобитном полу кое-где попадалась крупная галька. Поселенцы в Америке, в своем стремлении построить жизнь заново на новой земле, уже притерпелись к этой убогости, но вся ее неуместность и жестокость вдруг проступила рядом с этими двумя женщинами. Наследницы знатных древних родов, с их аристократической красотой, самим рождением, казалось, предназначенные для того» чтобы блистать, в роскошных туалетах при королевском дворе, среди всеобщего поклонения, осыпаемые почестями и драгоценностями, — встретились здесь…

Действительно, любой беспристрастный наблюдатель бы подивиться безумию взбалмошной судьбы, решившие забавы ради, соединить их в этом заброшенном краю, каждый прожитый миг требовал от человека нечеловеческих усилий и все-таки не приносил уверенности в том, ч удастся дожить до завтра.

Амбруазина де Модрибур с ее восприимчивой натурой и глубиной души прониклась этим подспудным ощущением; ее беспокойство и подавленность были столь велики, что на какой-то миг они передались и Анжелике. Но у графини де Пейрак был свой магнит, своя точка притяжения — присутствие человека, с которым она связала свою жизнь, это стало ее пристанищем и ее надеждой. Уже очень давно для нее не существовало вопроса — а не лучше ли ей было бы остаться в Европе.

Однако она могла понять смятение молодой женщины, подавленной бременем своей ответственности, оказавшейся здесь без надежной опоры, без привычной ей религиозной среды.

Анжелика положила одежду на один из тюфяков, набитых сухими водорослями, — они лежали вдоль стен и предназначались для королевских невест.

— Не тревожьтесь, — сказала она, — и не размышляйте слишком много о том, чего вам здесь не хватает. Скоро вы уже будете в Квебеке, у урсулинок.

— Ах, если бы я только могла слушать мессу…

— Пожалуйста, уже завтра утром! Морем к нам занесло целый сонм священников.

— Я так давно, уже несколько недель, не слушала мессу. Я всегда обретаю в ней утешение.

— Разве у вас на борту не было капеллана? — поинтересовалась Анжелика.

Рассуждение герцогини о людях, умерших без причастия, напомнило ей, что среди трупов, выброшенных морем на берег, не было ни одного в сутане или в монашеской рясе.

По зрелом размышлении, для корабля, снаряженного с религиозной миссией под попечительством человека столь набожного, как госпожа де Модрибур, это казалось довольно странным.

— Был, — ответила герцогиня глухо, — у нас был преподобный отец Кентен. Ораторианец, которого мне порекомендовал мой духовник. Пылкая душа, жаждавшая посвятить себя спасению дикарей. Посудите же, какое проклятие висело над нашим путешествием: несчастный утонул неподалеку от Новой Земли! Стоял густой туман. Мы столкнулись с огромной льдиной. Весь экипаж кричал: «Боже, сохрани нас, мы погибли!» Я своими глазами видела эту ужасную льдину. Она была так близко к нам, что мы слышали ее треск. Туман помешал нам увидеть ее вершину…

Казалось, Амбруазина вот-вот потеряет сознание. Анжелика придвинула к себе скамейку, села и знаком пригласила сесть герцогиню.

— А отец Кентен? — спросила она.

— Он исчез как раз в тот день. Никому не ведомо, что произошло. Я до сих пор вижу эту чудовищную льдину, вижу, как она проплывает мимо, чувствую ее ледяное, смертельное дыхание. По-моему, там собирались дьяволы, они-то и направили ее против нас…

Анжелика подумала, что «благодетельница» женщина, конечно, ученая, набожная и богатая, но слишком впечатлительная для подобных путешествий, всегда исполненных тягот и опасностей. Ее духовник дал ей дурной совет, или же он по ошибке почитал ее Жанной Манс note 21 либо Маргаритой Бургуа — эти отважные женщины были знамениты во французской Канаде, и на их счету было уже не одно странствие через океан. Но скорее всего, этот иезуит — а он наверняка был иезуитом — захотел использовать на благо миссий в Новой Франции, опекаемых Орденом, мистическую экзальтацию несчастной, хотя и слишком богатой молодой вдовы.