Читаем без скачивания Аргонавты Вселенной - Владимир Владко

Еще перед выходом из корабля Ван Лун предупреждал товарищей о возможных встречах с летающими хищными насекомыми и пауком. Теперь Галя и Вадим могли сами убедиться в том, что поверхность Венеры густо заселена насекомыми самых различных типов и видов. Они кишмя кишели и роились буквально всюду.

– А может быть, наше ущелье находится в каких-то особенных условиях? – высказал догадку Сокол. – Вдруг это почему-либо излюбленный ими участок? Ведь иначе трудно объяснить такое обилие насекомых в одном месте.

Baн Лун пожал плечами и ничего не ответил. Ему казалось сомнительным такое предположение. Постепенно все выяснится. А пока что следовало быть осмотрительными. Поэтому Ван Лун предложил Гале Рыжко вернуться в астроплан и захватить еще одну скорострельную винтовку. При всем уважении к новейшим образцам оружия, вроде электрических пистолетов, Ван Лун все же больше полагался на испытанную автоматическую тридцатизарядную винтовку тульской работы.

Осторожный Николай Петрович решил было вначале, что для первого раза достаточно будет ограничиться только осмотром астроплана. Но затем он уступил просьбам Сокола. горячо доказывавшего, что после ливня следует, не откладывая, изучить намывы, образованные водопадами, и обнажившиеся под потоками воды породы склонов ущелья.

– Ладно, идите, – согласился академик и тут же добавил: – но помните, что радиопередатчик астроплана поврежден при падении, а мы его еще не наладили. Значит, я буду вас только слышать, а отвечать не смогу. И уговоримся так: если потребуется ваше срочное возвращение, я подам вам сигнал двумя маленькими взрывами из бокового ракетного двигателя. Думаю, что обойдется без этого, но на всякий случай помните: услышав звуки взрывов, немедленно возвращайтесь. А пока – желаю успеха!

…Едва отойдя от скал, среди которых лежал астроплан, едва ступив на влажные еще от дождя склоны ущелья, путешественники на мгновение замерли, пораженные изумительным пейзажем. Остановился даже Ван Лун, который уже был немного знаком с ландшафтом Венеры. Нет, во время первой его вылазки с Рындиным картина была далеко не такой!

Ливень освежил, обновил растительность – и она сияла теперь яркими красками. Глаза путешественников, привыкшие к сумеркам, царившим в каюте корабля, к блеклой сероватой окраске всего, что было с ними на астроплане, невольно жмурились от ярких тонов, ослепленные фантастической цветистостью девственной дикой природы. То, что они видели сейчас, не шло ни в какое сравнение с виденным когда-либо раньше.

Венера представляла собой исполинскую влажную теплицу под непроницаемым облачным покровом. Гигантские стройные деревья, похожие на араукарии, высоко поднимали широкие кроны своих ветвей, покачивавшихся под легкими порывами ветра. Казалось, было отчетливо слышно, как шелестит их крупная чешуйчатая красная листва, среди которой виднелись огромные шишки величиной с дветри человеческие головы. Вот с ближней араукарии сорвалась одна из таких шишек. Тяжелый коричневый шар пролетел в воздухе, ломая на своем пути ветки, с хрустом упал на землю и покатился по склону вниз, к астроплану.

Галя невольно отступила на шаг и осмотрелась: не готовит ли еще какое-нибудь дерево этакий неожиданный подарок, способный уложить на месте неосмотрительного путника?

Бесконечный первобытный лес окружал ущелье и тянулся до самого горизонта. Коегде над лесом возвышались красные лохматые шапки исполинских араукарий. Иногда глаз отмечал вытянутые конусы каких-то родных братьев земных кипарисов. Высоко поднимались, покачиваясь в прозрачном воздухе, широкие лапчатые веера листьев своеобразного и красивого дерева, напоминавшего редкое на Земле дерево гингко. Крупные стволы араукарий стояли в отдалении один от другого, а все пространство между ними было заполнено густой, непролазной чащей растений, похожих на пальмы, если забыть о красном цвете их огромных листьев.

Это были настоящие цикадеи с толстыми приземистыми стволами, усаженными крупной чешуей. Прямо из стволов цикадеи пышными раскидистыми метелками торчали длинные перистые красные листья, переплетаясь с прямыми, ровными, а иногда ажурными листьями беннетитов, тоже похожих на пальмы.

Еще ниже, под широкими перистыми метелками цикадеи, в густой влажной полутьме разрастались чащи оранжевых папоротников самых разнообразных форм. Это был нижний этаж растительности Венеры: под гигантскими узорчатыми листьями папоротников не росло уже ничего – густая сеть их, казалось, совсем не пропускала рассеянного солнечного света.

Но и в глубокой полутьме кипела суетливая, буйная и жестокая жизнь. Мириады различных насекомых кишели вокруг, бросались одно на другое, пожирали друг друга. Галя с удовлетворением посмотрела на прочные резиновые сапоги своего скафандра, покрытые густой металлической сеткой, на крепкие, непроницаемые перчатки. Да, без надежного скафандра здесь нельзя было бы и шагу ступить! Только он защищал тут человека от насекомых, которыми были переполнены и кусты, и красная листва деревьев, и все извилины и углубления почвы, и даже самый воздух.

Но вот дебри, по которым пробирались путешественники, стали окончательно непролазными. Ван Лун все чаще прибегал к помощи электроножа, который он предусмотрительно захватил.

Электронож представлял собою прочный держатель из пластмассы, раздвоенный на конце, как широкая вилка. Между этими раздвоенными концами была натянута толстая проволока, через которую Ван Лун нажимом пальца на кнопку пропускал электрический ток. Проволока мгновенно раскалялась добела и, словно острейший нож, разрезала все, к чему прикасалась, даже стволы тонких деревьев. Ван Лун ловко подсекал электроножом переплетавшиеся между собою воздушные корни деревьев и ползучие лианы, прокладывая узкую тропинку, по которой следом за ним пробирались Сокол и Галя Рыжко.

– Так мы далеко не уйдем, если каждый шаг надо брать с бою, – пожаловалась, наконец, девушка.

Ван Лун обернулся к ней:

– Скоро конец, думаю, этому скрабу. Ничего!

– Какому скрабу?

– Извините, забыл, что вы не знаете этого. Поясню. Такие непроходимые чащи видел когда-то в Австралии, – охотно объяснил Ван Лун. – Правда, растения другие, однако идти там так же трудно. Очень дикие чащи, густой кустарник. Называется в Австралии «скраб». Новичку одному ходить в скраб нельзя. Обязательно заблудится…

Голос Ван Луна звучал совершенно естественно – и даже трудно было поверить, что этот знакомый до малейшей интонации голос сначала превращался миниатюрной радиоустановкой скафандра в электромагнитные колебания, а затем принимался такой же установкой в скафандре Гали. Казалось, что на Ван Луне будто и не было никакого непроницаемого шлема.

– А конец скоро потому, что кончается склон. Дальше, помню, каменистое плато. Видел, когда ходил с Николаем Петровичем, – закончил Ван Лун свой необычно длинный монолог.

Действительно, заросли поредели, едва лишь только закончился пологий склон, по которому поднимались путешественники. Они вышли на скалистую площадку и облегченно вздохнули.

Не далее чем в километре от них, слева, начинался снова густой лес – вероятно, еще более непроходимый, чем только что пройденные заросли. Этот лес тянулся сплошной оранжево-красной полосой от одного края горизонта до другого. Справа уходило вниз ущелье, а за ним – снова лес, такой же могучий, такой же первобытный. Уж не покрыта ли лесами вся поверхность Венеры?

От каменистой площадки заросли спускались по склону к самому дну ущелья, где лежал межпланетный корабль. Отсюда, сверху, можно было убедиться, что ущелье действительно представляло собою русло исчезнувшей реки.

С одной стороны оно круто изгибалось, словно обходя мощную преграду из гигантских скал, а с другой, куда был направлен острый нос межпланетного корабля, ущелье расширялось и уже не делало поворотов. Со склонов ущелья над астропланом нависали большие скалы, высовывавшие свои изломанные вершины из красного моря густых зарослей. И чем ниже опускались склоны ущелья, тем меньше оставалось на них деревьев. Внизу цикадеи образовывали лишь небольшие отдельные группы, а дно ущелья, сырое и темное, устилали только густые папоротники.

Астроплан упал на один из склонов и уж потом скатился внив, ломая на своем стремительном пути деревья. Следы падения были отчетливо видны: сломанные пальмы, несколько расщепленных кипарисов – и масса раздавленных папоротников, которые лишь теперь начинали снова подымать вверх свои узорчатые, освеженные ливнем оранжевые листья.

Межпланетный корабль лежал зажатый двумя скалами на самом дне ущелья. Две массивные скалы высились там, наклоненные под углом одна к другой, и астроплан будто нарочно втиснулся между ними своей кормовой частью. На его потускневшем корпусе были ясно заметны блестящие царапины – следы малоудачной посадки.