Читаем без скачивания Золотая гондола - Барбара Картленд

– Как только Занетте придет в голову какая-нибудь блажь, никто и ничто не в состоянии ее разубедить. Я не хочу сказать, что готов следовать ее примеру, хотя мне тяжело сознавать, что, в то время как ваш брат может получить все, чего только пожелает, я должен быть лишен даже счастья видеть вас.

– Я полагаю, вам известна причина, – ответила Паолина.

– То, что я женат? – спросил маркиз. – Я догадался, что именно поэтому ваш брат отказался от всех моих приглашений. Но неужели вы будете ко мне столь же безжалостны?

– У вас есть жена, сударь, – мягко произнесла Паолина. – Для вас было бы лучше уделять внимание ей, а не мне.

– Я вижу, что вам известна лишь часть правды, – ответил маркиз. – У меня есть жена, но, я полагаю, никто не взял на себя труд сказать вам, что нас обвенчали, когда мы оба были еще детьми. Мне было тогда четырнадцать лет, ей – только двенадцать. Наши отцы решили объединить свои владения. С их точки зрения это было блестящей идеей, но для меня последствия оказались самыми плачевными.

– Но почему? – спросила Паолина.

– Наш брак был лишь простой формальностью, – пояснил маркиз. – Сразу же после окончания свадебной церемонии мою невесту-девочку доставили обратно в дом ее отца, и через неделю случилось несчастье, которое изменило весь ход нашей жизни. Она упала со ступенек лестницы во внутреннем дворике дома. Никто в точности не знает, как именно это произошло, но, судя по всему, она просто зацепилась каблуком за подол платья – или что-нибудь еще в этом же роде. Так или иначе, она упала, сломав себе при этом колено и ударившись сильно головой о постамент одной из статуй у нижней ступени. Когда ее нашли, она была без сознания. Хотя некоторое время спустя обморок прошел, она так и не смогла полностью прийти в себя.

– Что вы имеете в виду? – Паолину охватил ужас.

– Я имею в виду, если говорить об этом прямо, что она лишилась рассудка, – ответил маркиз. – Она по-прежнему живет в доме своего отца, и пока я взрослел, она так и осталась ребенком. К ней приглашали лучших и самых знаменитых врачей со всей Европы, ее отец даже ездил в Египет и Персию за знахарями и священниками, знающими толк в целительстве и лекарственных травах, но все оказалось напрасным. Она даже не узнает меня, да, я думаю, и ее собственные родные известны ей лишь потому, что она часто видит их, а не потому, что она отдает себе отчет в том, кем они ей приходятся.

– Это самая грустная история из всех, которые я когда-либо слышала, – тихо произнесла Паолина.

– Я не со многими говорю об этом, – сказал ей маркиз. – Но я хочу, чтобы вы знали всю правду.

– Я очень признательна вам за то, что вы доверились мне, – ответила Паолина, и после короткой паузы добавила: – Вряд ли стоит говорить, что мне очень жаль.

– Мне не нужна ваша жалость, – возразил маркиз, – только понимание и, быть может, обещание в будущем быть хоть чуть-чуть добрее ко мне. Я очень одинокий человек и, как я полагаю, от природы не склонен быть повесой или кидаться из стороны в сторону в поисках развлечений – каждый раз с разными женщинами. Я хочу обзавестись собственным домом, остепениться и иметь детей. Неужели у меня нет никакой надежды?

Он глубоко вздохнул, и Паолина инстинктивно положила свою ладонь ему на руку.

– И у вас нет никакого выхода? – спросила она.

– Сейчас я ничего не могу сделать, – ответил маркиз. – Так что мне придется оставаться в таком же положении до тех пор, пока ее смерть не освободит меня.

Паолине нечего было больше сказать. Вместо этого она подошла к балюстраде балкона и, перегнувшись через нее, стала смотреть на воду, текущую внизу. Маркиз стоял рядом, взгляд его был прикован к ее лицу. После длительной паузы она заговорила:

– Я искренне сочувствую вам, но вы не должны поддаваться отчаянию. У каждого есть свои трудности, свои тайны, которые им приходится скрывать от всего мира за внешней невозмутимостью.

– А у вас тоже есть свои тайны? – оживился маркиз.

– Могу вас уверить, что да, – ответила Паолина.

– Почему бы вам не довериться мне? – спросил маркиз. – Я был полностью откровенен с вами. Откройте мне то, что скрывается за прелестным личиком и глубиной этих темно-фиалковых глаз.

– Кто вам сказал, что они темно-фиалковые? – поинтересовалась Паолина.

– Я сам, – ответил маркиз. – Когда вы чем-то взволнованы или встревожены, они приобретают густой оттенок лепестков у самой сердцевины цветка. Но когда вы счастливы, они излучают вокруг себя сияние, словно я вижу перед собой звезду.

– У меня уже начинает кружиться голова от комплиментов, которыми меня удостаивают венецианцы, – призналась Паолина, коротко рассмеявшись. – К счастью, я не воспринимаю их всерьез.

– И все же я осмелюсь просить вас отнестись к моим словам серьезно, – настаивал маркиз.

– Как я могу? – возразила Паолина. – Хотя мой брат не запрещал пока мне встречаться с вами, я знаю, что он будет всячески препятствовать нашим свиданиям и нашей дружбе.

– Тогда что же мне делать? – с жаром перебил ее маркиз. – Я хочу видеть вас, быть с вами рядом больше, чем с какой-либо другой женщиной до сих пор. И тем не менее, что я в состоянии предложить вам? Только сердце человека, который будет любить вас превыше жизни, превыше всех сокровищ неба.

Паолина с выражением безнадежности сделала легкий жест руками.

– Я ничего не могу вам на это ответить, – произнесла она. – Я польщена тем, что вы питаете ко мне подобные чувства, но вы знаете, что между нами ничего не может быть, и не стоит еще больше осложнять положение, рассуждая о том, что является недостижимой мечтой.

Она пыталась быть с ним доброй, уважая чувства маркиза, но тот воспринял ее слова так, будто она в глубине души тоже была неравнодушна к нему, и, поднеся руку девушки к губам, покрыл ее поцелуями.

– Я люблю вас! – воскликнул он. – Я полюбил вас безумно, страстно, безнадежно с первого же мгновения, как увидел вас. Вы хотите сказать, что вам я тоже не совсем безразличен?

– Она не имела в виду ничего подобного, – вдруг раздался строгий голос за их спинами.

Они оба вздрогнули и, обернувшись с виноватым видом, увидели сэра Харвея, стоявшего в дверном проеме.

– Мне удалось выяснить, – произнес, он, – кто был тот Арлекино, который проник на это торжество и обманом увел мою сестру от хозяина дома, куда мы были приглашены. Я не имею желания драться с вами, господин маркиз, но, если возникнет необходимость, я не остановлюсь ни перед чем, чтобы защитить доброе имя моей сестры.

– Ваша сестра в полной безопасности рядом со мною, – ответил маркиз.

– Репутация девушки, когда она слишком долго находится в обществе женатого мужчины, не может не пострадать, – заметил сэр Харвей.