Читаем без скачивания Зеркало моды - Сесил Битон

Какую сферу жизни ни возьми, везде мы сегодня стараемся зарезать гусыню, несущую золотые яйца. Яйцом в нашу эпоху стала суровая красота индивидуальности, а гусыня – сложившиеся в обществе благоприятные предпосылки. Личность современного человека зажата в тиски силами, более нам неподконтрольными, погребена под тяжестью механического конформизма. Коммунистические режимы не сумели захватить Запад, но как они, верно, ликуют, видя, как наше общество атакуют обезличивающие силы – ведь именно на такую судьбу они огнем и мечом обрекли миллионы людей. Слава богу, мы верим в силу наших демократических институтов; мы с полным правом можем быть чудаками и оригиналами, всегда и везде рубим щупальца безличному монстру, как и прежде, радуемся тому, сколь прекрасен индивидуальный вкус, который отсеивает, очищает, создает единственные ценности, ради которых стоит жить.

В один отдельно взятый момент времени познать тенденции моды практически невозможно. Другое дело, если мы с позиции сегодняшнего дня посмотрим на политические события 30-х, нам откроются общие закономерности. Так же и с модой: сегодня все тенденции как на ладони. Что касается 40-х, то эта эпоха окончилась совсем недавно, и потому не получится описать одной эмпирической формулой тогдашние фасоны и политические настроения. Помимо революционных изменений в женской моде, на 40-е годы пришелся триумф ученых в самых разных отраслях. Если бы мы построили график технического прогресса человечества за последние 50 лет, то в конце XIX века наблюдался бы плавный подъем, а затем линия бы ракетой уходила ввысь. Если бы я родился в 1800 году, то к 1850 году изменения вряд ли были бы столь очевидны. Но между дамами эдвардианской эпохи, разъезжавшими в конных экипажах, и реактивными самолетами и атомной бомбой – огромная научно-техническая пропасть. Мы перестроились психологически и подготовили себя к быстрым и радикальным переменам, равных которым прежде не случалось; нас не пугают перемены в ритме жизни.

Глава XIV

Короли, капуста и чужестранцы

Поскольку царственные особы в нашем сознании отделены от остального народа, логично будет предположить, что наряды королей и королев индивидуальны и уникальны, создаются по особым строгим канонам, исключающим для простого люда возможность их копировать. Так, в Средневековье только королевы и принцессы имели право носить вуаль до пят; было время, когда монаршие наряды стали предельно роскошными: у Ричарда III имелось несколько изысканных мантий, каждая стоимостью более 20 тысяч долларов. Мария Антуанетта, которая слыла в свое время законодательницей мод и тем гордилась, сумела семнадцать раз, в период с 1784 по 1786 год, поменять моду на женский головной убор. Хаос и неразбериха, в том числе и в мужской одежде, начались во время Французской революции, и, когда на трон взошла королева Виктория, одеяние монархов уже походило на обычный наряд консервативного буржуа.

Действующее ныне правило – британский монарх вправе носить что угодно – ввела, вероятно, королева Александра Датская. Будучи супругой короля Эдуарда, она могла отправиться в гости в плаще, расшитом блестками, драгоценными камнями или бисером (тогда это было в новинку, а сейчас так ходит вся королевская семья). Бывало, что она надевала короткую куртку с бордовыми или розовато-лиловыми блестками, у которой вместо обычного воротника было тюлевое жабо. Для большинства женщин все это – вечерние наряды; надевая такое днем, королева Александра становилась как будто не из нашего мира, отдалялась от всех – чем подчеркивала свой августейший статус.

В демократических странах короли больше не определяют моду, однако в некоторых европейских государствах, особенно в Великобритании, их влияние ощутимо. Британская королевская семья традиционно одевается так, чтобы было видно издалека. Утвердился и еще один обычай: августейшие дамы носят пастельные тона.

Очевидцы говорят, что королева Мария, выезжая на прогулку в Эрлс-Корт, надевала нежно-зеленый костюм; Елизавету, королеву-мать, на митинге «Лиги Виктории» видели в наряде бледно-голубого цвета.

Королева Мария последние сорок лет жизни выбирает наряды одного стиля: шитое бисером вечернее платье, сшитые по мерке плащ и юбка, туфли с длинными мысами и туго свернутый зонтик, а на голове у нее высокая прическа, сверху на месте короны – шляпка-ток.

Дженет Флэннер писала: «Она не поддавалась на уговоры портных и, хотя юбки временами становились короче, продолжала носить длинные, а когда решилась чуточку укоротить подол, было уже слишком поздно. В 20-е годы, когда было принято придираться к каждой мелочи, при виде ее шляпок люди хватались за голову – сегодня ее внешний вид устраивает всех, даже ее родных. Она остается самой собой, сохранила все свои элегантные причуды: зонтик от дождя или от солнца, городские костюмы оттенка гортензии, легкие тапочки из кожи ящерицы и чуть сдвинутый назад ток. Она – пышущая здоровьем гранд-дама с растрепанными волосами, наконец доросшая и созревшая до фасона, который она придумала слишком рано». Королева Мария придумала себе наряд, который одинаково смотрится и носится в любую погоду, солнечную или дождливую. Всякий раз, взглянув на нее, можно было восхититься миниатюрным силуэтом, милый, тоненький, напоминающий лютик. Сразу становилось понятно, что перед вами особа королевской крови. И (вот что значит noblesse oblige – «положение обязывает») в этом наряде она появлялась с завидной, почти механической регулярностью, по любому, пускай даже ничтожному, поводу.

Будучи не менее яркой индивидуальностью, чем покойная свекровь, Елизавета, королева-мать, также придумала свой фасон костюма. Днем она блистает в наряде из идеально отбеленной ткани, а вечером появляется, будто обсыпанная блестками фея с новогодней елки. Когда она надевает огромных размеров кринолин и диадему, все подданные замирают от восторга. Королева-мать известна тем, что в течение дня надевала довольно внушительное количество драгоценностей, и это имело успех. Хорошо, что ее дочь, королева Елизавета II, те же восхитительные наряды приспособила для вечера; у нее от природы бледно-розовый цвет лица; тюль, блестки и бриллианты создают эффект зимней зари в заснеженном поле.

Королевская особа наряжается ради толпы подданных. Прежде всего важно, чтобы ее было видно. По этой причине шляпка не должна закрывать лицо; шляпку делают выше – чтобы из самого дальнего ряда на площади подданные узрели кусок фетрового нимба или эгретки и знали, что пришли не зря. Пожалуй, из всей британской королевской семьи наиболее парижским чувством стиля отличалась герцогиня Кентская; моду ей обычно диктовала толпа. Так было до того момента, когда она, будучи невестой, появилась на праздновании юбилея свекра и свекрови в огромной широкополой шляпе желтоватого оттенка, чем вызвала шквал критики. Шляпа эта закрыла ей пол-лица, кроме того, ее постоянно приходилось придерживать одной рукой. Вскоре барышня, однако, научилась внимать требованиям народа, и с тех пор на голове у нее появлялись исключительно токи и соломенные шляпки с перьями, и довольный люд решил, что она похожа на тетю, королеву Александру.

Парадокс эволюции современного мужчины в том, что, следуя моде, он примеряет на себя тусклое и серое и тем самым идет против природы, так как у животных и птиц невзрачность – удел женского пола.

В истории это не всегда было так. Практически вплоть до конца XVIII века мужская мода была не менее богатой, чем женская; мужчины пользовались косметикой, носили парики и облачались в парчу и кружево. И сегодня в первобытных племенах краска и перья – прерогатива мужчин. Почему же тогда в западном обществе мужчина стал выглядеть серым? Зачем мужчинам носить униформу, которая не меняется десятилетиями, тогда как женская одежда за пару лет меняется до полной противоположности и обратно?

Сокрушительный удар по мужской моде, от которого она так и не оправилась, нанесла Французская революция. В годы террора многие аристократы вынуждены были переоблачиться в простое гражданское платье, совершенно не похожее на сооружения из атласа, пышных рюшей и оборок, которые привыкли носить знатные господа. Наступившие в те годы перемены привели к тому, что у мужчин стало считаться непрактичным (и даже дурным тоном) демонстрировать в одежде свое экономическое благополучие. С дамами произошло все наоборот: промышленная революция подарила им доступные и дешевые ткани и другие материалы. Кроме того, с развитием эмансипации женщины получили возможность утвердить свою новую, более важную, чем прежде, роль в обществе. Так в результате многих предпосылок мужской наряд свелся к стандарту, который на протяжении ста лет почти не меняется. Впрочем, особое влияние на восприятие мужского костюма оказал Джордж Браммел по прозвищу Бо – Красавчик. Сегодняшние модели костюмов до сих пор несут на себе отпечаток его нововведений.