Читаем без скачивания Кукловод. Книга 2. Партизан - Константин Калбазов

Люди начали падать в корчах примерно через два часа после завтрака. Как Шестаков и предполагал. К этому времени пищу успели принять все, а повар с помощниками даже приступили к готовке обеда. Батарея легких семидесятисемимиллиметровых пушек произвела несколько залпов по невидимой цели.

А потом началось. Первыми скрутило повара и его помощников. Дальше отрава действовала, подобно урагану. Наблюдая за происходящим в бинокль, Шестаков не мог не отметить, что все четверо офицеров во главе с командиром также отравились. Похоже, они питались с солдатами из одного котла. Гауптман попытался доложить о происшествии по телефону, но не смог ничего поделать, потому что связь была уже перерезана.

Они шли по территории батареи, держа на изготовку «маузеры» с пристегнутыми кобурами, готовые в любой момент открыть огонь по противнику. Вот только в этом не было никакой необходимости. Никто не собирался оказывать им сопротивление. Неподалеку гремели орудия других батарей, посылающих смерть по невидимым целям, и никто не обратил внимания, что батарея за леском прекратила огонь. В конце концов, идет война, и мало ли какое распоряжение они могли получить.

Шестаков подошел к командирскому навесу и посмотрел на скрючившегося на земле офицера. Нда. Все же мир тесен, а военные пути и впрямь способны переплетаться в причудливую вязь. Гауптман Ридель, тот самый, с которым они повстречались не так далеко отсюда несколько дней назад. Прапорщик опустился на колено и вогнал нож в спину, целя точно в сердце. Отравленный никак не отреагировал на отточенную сталь, развалившую ему сердце. Разве только в последний раз вздохнул. И, как показалось Шестакову, облегченно.

— Унтер, — позвал Шестаков, проверив всех четверых, оказавшихся на пункте управления.

— Я, ваш бродь, — мрачно отозвался Рябов.

— Провести контроль. Сделайте это четко и быстро.

— Слушаюсь. Ну, чего замерли, как стельные коровы? Шевелитесь. Не видите, мучаются грешные.

Еще через полчаса группа уходила, уводя с собой два орудия и по одному боекомплекту в передках. Все оставшиеся боеприпасы и орудия заминировали, и те должны были подорваться примерно через полчаса. Ну а если кто обнаружит диверсию и предотвратит ее, невелика беда. Главное — успеть осуществить задуманное.

Группа успела отдалиться от места примерно на восемь верст, когда сзади раздался мощный взрыв. Что же, у германской армии теперь на четыре орудия и на тысячу-другую снарядов меньше. А вскорости враги понесут новые потери, уж Шестаков-то постарается.

Прапорщик остановил лошадь и замер, вслушиваясь в происходящее где-то за холмами, на переднем крае. Заметив это, остановил свою лошадь и поручик Чирков. Остальные продолжали движение к намеченной позиции, не заметив ничего необычного.

— Слышите? — поинтересовался Шестаков.

— Да. Похоже, что германцы усилили артиллерийскую подготовку. И еще как. Да сколько же у них снарядов-то?

— Не думаю, что это германцы. Сомнительно, чтобы они успели подтянуть резервы и уж тем более развернуть части для наступления. Скорее всего это наши.

— Да откуда у них столько орудий и уж тем более снарядов?

— А если это ракеты? Ведь когда мы отбывали, их должны были подвезти.

— Да, но не в Третью армию, а в нашу, Восьмую.

— Может быть, Брусилов направил на помощь Радко-Дмитриеву ракетчиков?

— А почему не бригаду или даже дивизию? — недоверчиво хмыкнул Чирков. — Поедемте, не то наши ребятки уже изрядно оторвались.

— Да, вы правы. Нужно торопиться.

Еще через полчаса усталые лошади вынесли оба орудия на заранее намеченный бугор. В версте от него была отчетливо видна железная дорога. Германцы успели уже восстановить путь и сейчас спешно перебрасывали на передний край Двадцатую дивизию, последний резерв Одиннадцатой армии, которому надлежало нанести решающий удар. Эшелоны шли один за другим, с разрывом едва в половину версты.

— Разворачивай орудия, — скомандовал Шестаков. — Сильвестр Петрович, вы наводчиком к первому, я ко второму.

— Принял. Шевелись, братцы, а то что-то германец разъездился здесь.

Хм. Вот ведь! С момента, как их нога ступила на батарею, вся группа пребывала в подавленном настроении, а тут… Глаза горят, энергия — через край. Куда там самым матерым артиллеристам. Орудия изготовили к бою буквально в пару минут. Шестаков, можно сказать, и оглянуться не успел, как затвор с сытым клацаньем запер снаряд в канале ствола. Странные все же люди. Такое впечатление, что вот сейчас они не будут никого убивать, а так, только подарки раздадут на Рождество.

Первые выстрелы, как, впрочем, и ожидалось, ушли в пустоту. У Шестакова с перелетом, у Чиркова с недолетом. Вторым прапорщик дал недолет, а вот поручик попал в один из вагонов, брызнувший в разные стороны щепой и посыпавшимися наружу человеческими фигурками.

Буквально за пару минут они успели уполовинить свой боекомплект, выпустив по два десятка снарядов. Примерно десятка хватило для того, чтобы разбить железнодорожный путь в двух местах. Шестаков четко видел это в панораму. К тому же ни один вагон не ушел под откос. Они просто сошли с рельсов, где-то покосились, но остались стоять. А значит, прежде чем приступить к ремонту, германцам сначала придется убрать вагоны. И как следствие, потерять лишнее время.

Остальные снаряды они выпустили по разбегающимся из остановившихся эшелонов солдатам. Шестаков слишком поздно сообразил, что не мешало бы разбить паровозы. От этого пользы было бы куда больше, чем от пальбы по разбегающейся пехоте. В секторе обстрела их было целых три, и два из них можно было поразить вполне уверенно. До третьего было далековато, а они, артиллеристы доморощенные, на прямой наводке еще туда, сюда, а чуть дальше…

Но не судьба. Очень скоро появился кавалерийский разъезд примерно в полусотню сабель, рванувший в атаку на столь внезапно появившиеся орудия. Не иначе, осуществлял патрулирование железнодорожных путей в целях предотвращения новых диверсий.

Кто сказал, что глупая атака в лоб, чуть ли не сомкнутым строем — это прерогатива русской кавалерии? Вон германская не так чтобы далеко ушла от родимой русской. Прут и сабельками размахивают.

Прапорщик и поручик, не сговариваясь, отдали приказ своим расчетам, довернули орудия. Еще немного, и стволы пушек вновь изрыгнули пламя, отправляя в полет фугасные снаряды. И снова глухое клацанье сменяется раскатистым грохотом, а вдали взметается столб земли. И так, раз за разом, пока после четвертого выстрела не наметилось явное отступление противника.

Храбрая кайзеровская кавалерия позорно бежала с поля боя, нахлестывая своих лошадей. Бог весть, что они там подумали, но не сказать, что понесли столь уж ощутимые потери. Шестаков наблюдал только трех бесхозных лошадей, да еще две лежали на земле.

Ничего удивительного. Одно дело стрелять с постоянным прицелом, это еще туда-сюда. И совсем другое в условиях быстрой смены дистанции. Но как видно, кавалеристы не сообразили, что перед ними самые настоящие мазилы. Вот и ладно. Вот и отлично.

— Все, братцы. По коням, кто как может, и аллюр три креста до леса! — прокричал Шестаков, едва они прекратили стрельбу.

— Орудия нужно уничтожить, — решил подсказать Чирков.

— Да ну их к ляду, — возразил Шестаков, — только время потеряем. А эти вполне еще могут вернуться, или еще кто появится. Уходим, братцы! Живее! Живее!

Глава 9

И снова Киев

— Здравствуйте, Иван Викентьевич, — едва рассмотрев вошедшего, поздоровался владелец оружейной лавки.

Надо признать, что при этом он выказывал вовсе не дежурную любезность, свойственную всем торговцам, а самую искреннюю. Да и могло ли быть по-другому, коль скоро явился тот, чье появление обещало солидную выгоду. Шестаков еще полгода назад сделал предоплату в треть от суммы общего заказа. И даже в случае его гибели лавочник не мог выставить этот товар на продажу, потому как тот не остался бы бесхозным. За ним должно было явиться другое лицо, чьи данные были оставлены торговцу.

Шейранов прекрасно отдавал себе отчет в том, что его подопечный может погибнуть, поэтому и подстраховался на этот случай. Уж больно не хотелось терять редкий и довольно дорогой товар. Несмотря на множество пленных, снайперские винтовки да и сами снайперы были весьма редкой добычей. К тому же оптика, попадавшая в руки русских, нередко имела повреждения. И потом, ну кто в здравом уме пожелает отдать такой дорогой трофей?

Так что, вместо того чтобы надеяться на удачу, Шестаков решил просто купить необходимое. Да, дорого. Но благо со средствами у него пока особых стеснений не было. А на тот случай, если его все же настигнет смерть на поле боя, он оставил имена своих возможных дублеров. Ну, не пропадать же добру.