Читаем без скачивания Ричард Длинные Руки — король-консорт - Гай Орловский

— Хамелеон, — сказал я с отвращением, — Господи, неужели мое нутро о такой грезило, когда я сам мыслил о высоком?.. Нет, ну не могу же я быть таким уж лицемером! Перед другими приходится, но перед собой?

Существо продолжало расплываться и даже растекаться по земле, словно скелета нет вовсе. А может, и нет, живут же всякие там медузы или осьминоги без него, не жалуются.

— Но хамелеон не простой, — пробормотал я, вытирая меч и чувствуя, как опускаю новую крупинку знания в один из все еще пустеющих отделов своего могучего мозга. — Иначе бы крестик не среагировал…

Бобик посмотрел на огромную лужу на том месте, где был монстр, отбежал к дальним деревьям, за которыми просвет, оглянулся.

— Ты прав, — сказал я. — Зайчик, он прав? Или просто догадывается?

Арбогастр кивнул, пошел рысью, огибая завалы и грациозно перепрыгивая стволы упавших деревьев.

Через пару минут деревья расступились, и мы понеслись, набирая скорость, по ровной долине с редкими пологими холмами, где далекие горы далеко справа, а слева почти такие же, но пониже.

Времени остается совсем мало, почти на середине Турнедо, даже на ее южной половине, граничащей с Армландией, я догнал легкие воинские части барона Норберта, велел остановиться в сорока милях впереди, там прекрасная и просторная долина Отца Миелиса, а по обе стороны два огромных и густонаселенных города Штайнфурт и Воссу.

Самого сэра Норберта с самыми быстрыми конниками в передовом разъезде я догнал уже в самой долине.

Он остановил коня, а когда я приблизился, покинул седло и преклонил колено.

— Ваше Величество…

— Сэр Норберт, — сказал я с облегчением. — Слава Богу, не пришлось вас ловить, барон!

Он спросил с беспокойством:

— Что стряслось, Ваше Величество?

— Здесь будет место великой битвы, — сказал я возвышенно. — Даже величайшей. Вам со своими людьми надлежит провести предварительную рекогносцировку. Я сейчас спешно установлю маяк, а вам надлежит охранять это место до тех пор, пока не подойдут тяжелые и очень тяжелые войска. А также обоз.

Он смотрел очень внимательно, лицо стало предельно серьезным.

— Маяк будет нуждаться в охране?

— Увы, — ответил я. — Еще как. Это маяк древних!.. Мы ожидаем, что Маркус опустится где-то с ним рядом. Но его нужно охранять от религиозных фанатиков, что будут бросаться камнями, называя орудием дьявола. Вы можете сопровождать меня, если хотите.

Он воскликнул:

— Разумеется! Если не ускачете…

— Нет, — ответил я. — Вон тот холм выглядит вполне.

Он отдал приказ конникам, те мгновенно рассеялись, умчались во все стороны, а сам поспешил за мной следом.

Бобик, все понимая, первым взлетел на вершину низенького приплюснутого холма и там вертелся, как вьюн, стараясь понять, чего нас сюда несет, если тут голо и пусто.

Я спрыгнул на землю, арбогастр некоторое время поглядывал на меня, поедем или нет дальше, но вскоре потерял интерес и отошел в сторонку, пощипывая траву, а потом принюхался, выбил копытом из-под земли проржавевшую подкову и с хрустом сожрал ее вместе с комьями земли.

Норберт покинул седло, не поднимаясь на саму вершину; неприлично верхом, когда король прогуливается на своих ногах, подошел с непривычной осторожностью.

— Ваше Величество?

— Да-да, — ответил я с внутренней дрожью. — Надо… хотя мы запомним этот миг, что изменит мир.

Он остановился и даже не последовал за мной, когда я отошел шагов на пять, словно такая точность что-то в этом случае да значит, выловил в самом маленьком кармашке то самое зерно, храню отдельно от остальных, вытащил меч и острием на глубину половины ладони ковырнул землю.

Зернышко упало на самое дно, я с тревогой старался сообразить, с достаточной ли силой сжал этот зародыш, запуская механизм пробуждения, пока вроде бы ничего не происходит…

Норберт наконец приблизился, опустился рядом на корточки. Взгляд его пробежал по земле и отыскал в ямке поблескивающее металлом зерно.

— Ваше Величество…

— Сэр Норберт?

— Не думаю, — сказал он, — что вот так сразу и пустит корни… да еще железные! Никакая трава так быстро не растет. Возвращайтесь в лагерь. Для вас разобьют шатер.

— Мне бы только увидеть, — сказал я жадно, — что оно… еще живо.

Он посмотрел на меня чуточку странно, как может этот металлический обломок размером с горошину быть живым, но смолчал, своему сюзерену нужно верить безоговорочно, оглянулся на свой отряд.

— Ну вот, шатер уже ставят.

— Подожду, — ответил я.

Он вздохнул, некоторое время мы сидели не отводя взглядов от зернышка. Наконец начальник разведки начал проявлять признаки нетерпения, я собрался уже послать его к лагерю волевым решением, когда из ямки донесся легкий щелчок.

Я затаил дыхание, земля вокруг зернышка слегка взбугрилась, получилось ровное такое колечко.

— Сработало, — прошептал Норберт.

— Да, — ответил я тоже тихо и не шевелясь, словно страшусь спугнуть, вдруг да выпрыгнет, как кузнечик, и улетит, распустив слюдяные крылышки. — Запускает корешки.

Он покачал головой.

— Невероятно…

— С Божьей помощью, — ответил я твердо и перекрестился, — в нашем мире вероятно все, что допускает Господь.

Он наконец оторвал взгляд от зернышка, что снова замерло, поднял голову.

— Я сейчас пришлю отряд, — сказал он. — Как я понимаю, это объект повышенной охраны.

— Чрезвычайно повышенной, — подтвердил я. — Я уже послал во все стороны гонцов, чтобы собрали священников, а самых быстрых к отцу Дитриху.

Он кивнул, добавил, выказывая хорошую память:

— А также архиепископу Сен-Мари, прелату Его Святейшества, примату всей Армландии, Турнедо, Варт Генца, Скарляндии…

— А теперь еще и Великой Улагорнии, — сказал я, — о чем он еще не знает. Но самое главное, великому инквизитору!

— Да, — согласился он, — это весомее, чем даже кардинальская мантия.

Я посмотрел на него очень внимательно.

— Что-то знаете?

Он загадочно улыбнулся.

— Просто предположил.

— Свое дикое предположение никому не высказывайте вслух, — велел я. — А то отец Дитрих вдруг да решит, что это я проболтался. Пришлите самых верных, исполнительных и не трусливых!

Он поднялся на ноги, во взгляде появился укор.

— Ваше Величество!

— Действуйте, барон, — ответил я. — Не вечно же мне здесь сидеть на четвереньках.

Он птицей взлетел на коня, как ураган скатился по склону, а в лагере тотчас же к нему сбежались все его люди. Через четверть часа холм окружили у основания по периметру, а сам Норберт поднялся ко мне и доложил, слегка запыхавшись: