Читаем без скачивания Право Света, право Тьмы - Надежда Первухина

А оборотни ориентируются по запаху.

И если рядом есть кто-то, от кого исходит флюид вражды… Оборотень может перекинуться и напасть. Рефлективно. Чтобы опередить, чтобы уничтожить предполагаемого противника.

— Федор, у тебя здесь есть вода? — не сказала, а почти простонала Зоя.

Тот слегка растерялся:

— Только в ванной.

— Где ванная?

Федор показал. Зоя метнулась в ванную, заперла за собой дверь на задвижку. Посмотрела в висящее над раковиной зеркало. В зрачках уже плескалась чернота превращения, а тело гудело и стонало, готовое к тем изменениям, которые так были Зое ненавистны.

— Нет, — прошептала своему отражению Зоя. — Сиди в клетке, зверь.

Девушка достала из кармана платок, заткнула им сливное отверстие раковины, пустила воду. Раковина начала заполняться водой. Зоя сняла с шеи свое странное украшение — на кожаном шнурке покачивался круглый широкогорлый кувшинчик из глазированной глины и с притертой пробкой. У модниц Щедрого считалось стильным носить подобные кувшинчики с вложенным в них лоскутком ткани, пропитанной ароматическим маслом. Но у Зои в кувшинчике была не ткань. Она откупорила кувшинчик и наклонила его над наполненной водой раковиной. Из кувшинчика упала капля. Капля освященного елея, того самого, которым помазывают болящих во время таинства соборования. Этот елей Зое (по ее просьбе) дала Ольга. Капля елея невидимой глазу пленкой растеклась по воде.

— У меня нет другого выхода, — сказала девушка. Челюсти уже сводило началом трансформации. Зоя припала ртом к воде и сделала большой глоток.

…Федор громко стучал в дверь ванной:

— Зоя, что случилось?! Зоя, открой! Тебе плохо?! Зоя…

Дверь открылась. Зоя стояла на пороге, зажимая рот. В ее глазах теперь была только —боль и печаль.

— Ты так кричала, — с упреком в голосе сказал Федор. — Что с тобой случилось?

— Живот скрутило, — сказала Зоя, не отнимая руки ото рта. — Гастрит. Я пойду домой.

— Тогда пока, — сразу успокоился Федор. — Конечно, иди.

— Завтра в восемь вечера репетиция. В клубе.

— Я приду, — пообещал Федор. — До встречи.

Провожать девушку, на которой всего лишь собираешься жениться, — поступок слишком примитивный. Не духовный и не возвышенный. Федор Снытников не совершал примитивных поступков.

Зоя буквально выбежала из гостиницы и только тогда убрала руку. Рот и губы кровоточили, словно кожу с них сорвало наждаком. Зоя схватила пригоршню снега и прижала его к губам, стараясь унять боль.

— Ничего, — пробормотала она. — На оборотнях все заживает. Зато я не выпустила своего зверя.

А Федор Снытников в задумчивости стоял над раковиной в своей ванной. В раковине была вода, густо окрашенная кровью. Зоя забыла вытащить платок и спустить ее.

— Гастрит, — сказал Федор. И коснулся рукой маленькой Библии, хранимой в нагрудном кармане пиджака.

…Зоя не торопилась идти домой. Рот горел и кровоточил. Тело ломило так, словно в нем не осталось ни одной целой кости — зверь мстил человеку за то, что ему не позволили выбраться. Зое хотелось уйти в лес и выть на луну. Но она не умела выть. За гостиницей «Цепеш» был маленький парк. Его разбили вампиры, они же ухаживали за деревьями, подрезали кусты, а зимой расчищали дорожки. Парк вампиров был очарователен, как пейзаж с рождественской открытки: засыпанные снегом кусты барбариса, дорожки, похожие на белые атласные ленты, сентиментальные снеговики с глазами из угольков и носами-морковками…

Правда, у некоторых снеговиков присутствовали пластмассовые челюсти с длинными клыками — из тех, что продаются в магазинах на хеллоуин, для того чтобы русские детишки могли отпраздновать национальный праздник американской нежити… У вампиров тоже есть чувство юмора.

Зоя, не торопясь, пошла по аллее. Парк встретил ее пустотой и безмолвием, но Зое именно это и было нужно. Тишина, одиночество и снег, медленно падающий с ночного неба. Зоя встала на колени, подняла лицо навстречу падающему снегу и сказала:

— Господи, почему я есть?

Падал снег, и вместе с ним падали долу древние слова псалма:

— Господи, воззвах к Тебе, услыши мя. Услыши мя, Господи. Вонми гласу моления моего, внегда воззвати ми к Тебе…

Зоя плакала и молилась о своей отверженности, о том, что ее путь невыносим и сама природа отказывает ей в праве на существование. Она спрашивала, но страшилась получить ответ. Она просила и не верила в то, что просимое можно получить. Наконец Зоя почувствовала, что не осталось больше ни слез для плача, ни слов для молитвы. Она встала и, чуть покачиваясь, двинулась к выходу из парка, мимо колонны снеговиков с морковными носами и вампирьими челюстями. И тут дорогу ей заступил вампир.

— Не слишком поздно для прогулок? — спросил он.

Зоя промолчала.

— Впрочем, —продолжал вампир, —я слышал, будто у оборотней иногда бывает бессонница. Как поживаете, Зоя?

— Спасибо, Вадим, — наконец подала голос Зоя. — Не на что жаловаться.

Вампир переместился ближе, заглянул девушке в глаза:

— Не уверен. А что это у вас за раны? Опять пытали самое себя? Вы мазохистка, Зоя.

— Я удерживаю своего зверя. Вадим, мне нужно идти.

— Позвольте мне немного проводить вас. Уверяю, с самыми чистыми намерениями.

Зоя отрешенно кивнула. Вампир зашагал рядом с нею, явно любуясь заснеженным парком. Лицо Вадима прекрасно гармонировало со всей окружающей белизной. Вадим был молодым (двухсот лет не минуло), изумительно красивым и интеллигентным вампиром. И давним, но безуспешным поклонником Зои. Он питал к девушке-оборотню самые нежные чувства и не раз предлагал ей руку и сердце. Но, как известно, Зоя уже придумала себе принца, а Вадим до этого образа не дотягивал. Потому был просто хорошим другом и приятным собеседником.

— Нельзя, удерживать своего зверя бесконечно, — сказал Вадим. — Он отомстит.

— Вадим, я прошу…

— Нет, это я прошу вас, Зоечка. Мы знакомы не первый год. И все это время я наблюдаю за вашими страданиями. Вы пытаетесь стать тем, кем вы быть не можете.

— Да, я хочу стать человеком. Я хочу, чтобы у меня была бессмертная душа.

— А зачем? Что вы обретете, даже если предположить такое чудо, что вдруг ваша природа оборотня исчезнет и останется только природа человеческая? Ради какой награды хотите вы очеловечиться?

— Я просто хочу быть нормальной.

— А вы знаете, как это — быть нормальной? Какова она — норма? Да, вы скажете, что люди не обрастают шкурой, не выращивают клыков и когтей, как оборотни, не проходят сквозь стены и не пьют кровь, как вампиры. Но разве они поэтому лучше нас? Чище? Благороднее? Мудрее? Или, может быть, милосерднее?

— Вадим…

— Зоя, послушайте! Мне жаль вас. Именно жаль, хотя говорят, что вампиры не знают жалости и сострадания. Я вижу, как вы мучаетесь. Я сострадаю вам. Потому что сам когда-то, пусть давно, тоже страдал так. Я страшился своей природы, я презирал себя за то, что стал живым мертвецом, которому недоступно солнце. Но я смирился. И вы смиритесь.

— Мне очень страшно, Вадим, — сказала Зоя. — Мне иногда кажется, что небо надо мной пусто. А я хочу верить, что моя жизнь для чего-то нужна там…

— Зоя, простите, вы же знаете, что я атеист. И я не понимаю вашей склонности к религиозности и церковности. Вы до сих пор не расстаетесь с идеей принятия крещения!

— Да.

— Это убьет вас.

— Знаю. Поэтому я и не крестилась. До сих пор. Хотя лучше бы мне сгореть от святой воды, чем мучиться от такой жизни!

— Зоя, милая, почему вы себя так ненавидите?! Кому вы сделали вред, кого обидели или оскорбили тем, что вы оборотень?! Вы ведь даже не охотитесь, я-то знаю…

— Я встретила человека. Я… Он мне дорог. Но таких, как я и вы, он считает порождением ада, воплощенным злом.

— Поверьте, вы не будете с ним счастливы. Зоя, люди мыслят стереотипно, они всех подгоняют под ими же самими выдуманные параметры. Они презирают и ненавидят даже своих — тех, кто под параметры не подошел. Инвалидов, неизлечимо больных… Хотя на словах — о, на словах люди крайне гуманны и милосердны! Поэтому не связывайтесь с ними. Они уничтожат вас во имя торжества своей гуманности и милосердия. Ведь эвтаназию тоже придумал человек… Кстати, хотел вас спросить: правда, что нашли труп человека, убитого оборотнем?

— Да. Но я еще не знаю подробностей.

— Это кто-то из Стаи?

— Нет. Вадим, у Стаи нет Вожака. Без него — никакой охоты. Кроме того, убивать людей Стае запрещено. Мне кажется, это чужак. На меня и мою подругу тоже недавно напал оборотень. Он был безумен, не мог даже держать определенного образа. Какая-то жуткая смесь из клыков, шерсти и когтей.

— Напали?! Ужас! Зоечка, я теперь буду постоянно ходить за вами, хотите вы этого или нет! Если уж даже на оборотней нападают, куда катится мир!

— Вадим, не стоит так беспокоиться… То нападение я отбила, и монстра взяли. Думаю, его уже усыпили. Безумие неизлечимо.