Читаем без скачивания Богословие личности - Коллектив авторов

В работе О личности Карсавин утверждает, что Богочеловек, Иисус Христос, предвечно существует в Боге. Это предполагает, что все созданное и все человеческое вечно существует в Боге. Это подводит Карсавина под обвинение, что его метафизика, как и другие версии всеединства, догматически небезупречна в силу своего пантеизма. Для кого-то это не представляет проблемы, а даже приветствуется, так как показывает, что богословский язык Карсавина, кажущийся занудным тем, кто полагает, что философии следует держаться подальше от богословия, является всего лишь постфактум гарниром и способом угодить толпе. Но я не уверен, что Карсавин переступил догматические границы.

Причина, по которой он утверждает, что Богочеловек предвечен, заключается в том, что, если утверждать обратное, получится, что самосознание обоженного творения будет богаче, чем сознание Бога. Если мы допускаем, что для Бога знание есть бытие и наоборот, это означало бы, что обоженное создание обладало бы более полным бытием, чем Бог. Это сверхзнание возникло бы из преодоления большего онтологического расстояния, чем, исходя из своей внутренней перспективы, преодолевает Бог: от небытия к бытию.

Но, по утверждению Карсавина, значение Христа заключается именно в том, что Бог действительно переживает это изнутри. Ибо так же как «нетварное создание» превозмогает собственную нетварность, так и Бог может превзойти собственную роль творца посредством преодоления различия между божественностью и тварностью в Иисусе Христе.

Разница между тварью и Творцом растворяется во всепоглощающем Ничто, которое является частью постоянного утверждения Богом Его «Я есмь Сущий». Это дает нам возможность заново осознать святоотеческое определение личности: в Христе сосуществуют две природы, но что может объединить эти две природы? Ответом на этот слегка неточно сформулированный вопрос является следующее: это личность, вторая личность Троицы, святой Логос. Этому формально адекватному решению придает ясность и последовательность эволюции взглядов Карсавина на личность. В его системе личность означает динамическо-статическое общение трех единств, сплоченных вокруг оси кенотического ухода в Ничто и воскресения из него.

В отличие от других[401], я не думаю, что исследование Карсавиным святых отцов и его метафизические размышления противоречат одно другому. Мне кажется интересным, что в работе об отцах церкви он обсуждает место, где св. Кирилл Александрийский пишет с намеренным преувеличением о Христе как обладателе одной божественно-человеческой природой[402]; этим святой хотел лишь подчеркнуть, что, несмотря на две природы Христа, пусть неразделимые и несмешиваемые, нет и не может быть сомнения в их глубоком личностном единстве. В качестве поддержки такого прочтения можно процитировать слова, сказанные Христом на Земле: «До Авраама Я есмь». В каком качестве Христос говорил так: только как человек? Только как Бог? Кирилл и церковь заставляют нас признать, что Христос говорил и как человек, и как Бог, и что, таким образом, Его божественное «Я есмь» исходит от его человечности[403] – по крайней мере человечности, доведенной до совершенства и обоженной.

Таким образом, интеграция Карсавиным концепта Ничто в жизнь Бога вносит определенную ясность в наше понимание богочеловечности. Как мне кажется, это также показывает то, что подразумевается, когда Бог умирает в Иисусе Христе. Карсавин принимает насмешливый вызов, брошенный христианству Ницше в его пародии на христианскую смерть Бога. Отец полностью опустошает себя в абсолютно рецептивном единстве со своим Сыном, достигая окончательного предела Ничто, совершенной разъединенности, небытия, или смерти. Но в то же время как может Бытие быть привязано к небытию? Как Абсолют может быть вообще чем-либо связан? Как может творение, которое, онтологически говоря, является Ничто, которое само не более чем производное Бытия, накладывать ограничения на Бытие? Граница между творением и творцом существует, но уход Бога в Ничто легко ее преодолевает. Таким образом, персонализм Карсавина явно находится в русле русской кенотической традиции, в которой огромную роль играет отнологическая смерть. Это же мы находим у Хайдеггера, с той лишь разницей, что у Карсавина, хотя Бытие направлено к смерти, эта смерть является дорогой к восстановлению и воскресению.

4. Общество и индивидуум

Карсавин был широко известен благодаря своей теории коллективных, или симфонических личностей. В этом последнем разделе я бы хотел показать, как эта часто критикуемая теория применима к вышесказанному, являясь достойной частью системы его философии.

Как мы знаем, персонализм стремится согласовать ценность индивидуума и коллектива. Карсавин считает, что коллективные сущности (такие как нация, церковь, семья и т. д.) обладают личностной природой, но он сопрягает это с индивидуалистической личностью, обращаясь к тому же самому концепту онтологической жизни-через-смерть. Возможно, один из наиболее явных моментов, где он это применяет, – это, как мы сейчас увидим, математическая аналогия в заключении «Философии истории»[404].

Высшая личность Р отражается в моментах-воплощениях m-1, m-2, m-n, посредством разных иерархических уровней, в древообразной структуре. Индивидуум, таким образом, это определенное выражение его нации, семьи, супружеских уз и так далее. Но как мы можем при этом не утверждать, что индивидуум, таким образом, не более чем функция высших сущностей, заранее предустановленная единица?

ДИАГРАММА: Часть X’-дерева, демонстрирующая индивидуацию коллективной личности и частичную иерархичность-с-равенством

Ответ заключается в том, что высшая личность не существует вне ее воплощений. Для простой пары (P, m) Р – это m, а m – это Р. Мы получили двуединство, в котором одно не определяет другое, но нуждается в нем. Иерархичность и равенство примирены. Но там, где Р представлено более чем одним m, это Р определяется как сумма всех m, и, таким образом, оно находится в других отношениях с m. Р не существует без всех m. Таким образом, единственный путь обрести «иерархичность-с-равенством» заключается в том, чтобы «переписать» Р как m-1, m-2, m-n уникально и последовательно, одновременно оставляя все другие m скрытыми. Отвлекаясь от формульного языка, Карсавин говорит, что все m должны временно «умереть», для того чтобы образовать равенство с каждым другим m, а также для того, чтобы каждое m не определялось Р. Тогда, принимая позицию Карсавина относительно все-времени и все-пространства, мы можем представить себе следующее.

Если некие парные отношения между (P, m) представлены красной линией, мы увидим последовательную красную линию, которая проходит через все дерево. Но, чтобы получить все-временное измерение, нам следует добавить дополнительное воображаемое измерение, в котором каждая связь одновременно является и не является красной линией, а целое дерево представляет и иерархию, и равенство. Ранее аналогичным образом мы представляли бесконечную скорость покоем.

В православной литургии, в молитве, читаемой перед причастием, верующий, перед тем как принять тело и кровь Христа, признает, что из всех грешников «первый есмь аз». И теперь мы видим, насколько легко для системы Карсавина перейти от логического формализма к языку православного богослужения. В действительности любое отдельно взятое m, которое отказывается умереть для другого m, навлечет на себя свою собственную предопределенность и предопределенность всех других. Так дерево жизни-через-смерть рухнет.

Эти последние соображения, так же как и формула дерева, – мои собственные. Но очень похожий формализм может быть найден во всех работах Карсавина, и тенденция переключаться с формализма на святоотеческую, библейскую или литургическую интерпретацию типична для всех его работ.

5. Заключение

В этом очерке я просто хотел дать некоторое представление о богатстве философии Карсавина. В заключение в качестве своеобразного введения в дальнейшие исследования я обрисую аспекты творчества Карсавина, которые могут быть интересны для нас сегодня.

Во-первых, несмотря на то что в некотором смысле он рассматривал европейскую историю как упадок Запада, он был абсолютно оптимистичен в своем убеждении, что каждый исторический период – каждое m каждого Р – равноценен любому другому. Карсавин выступал против прогрессивистских тенденций в истории, которые подрывали значение и эпох, и культур, предшествующих «прогрессивным» эпохам и культурам (равно как и в более тонком смысле и тех, что следовали за ними). Одновременно с этим, в отличие от многих современников, он был уверен, что из разъединения Европы и России возникнет христианское объединение. И мне кажется, этот взгляд требует дальнейшего исследования в наши дни.