Читаем без скачивания Стеклянные крылья - Энгберг Катрине

– На кухне ресторана, вернее гриль-бара. На Нёрреброгаде.

Грегерс стал снимать с еды фольгу.

– Фу, и это салями? Она же прозрачная.

– Ты о чем? Ален – музыкант.

Грегерс откусил кусок булочки и попробовал пожевать.

– Очень может быть, но полгода назад он жарил картошку фри на Нёрреброгаде. Я лиц не забываю. Джон, а вот эти мелкие жесткие штуковины – это что такое? Редиска, что ли?

Эстер вышла из палаты, тихо пожелав им приятного аппетита, – в душе у нее крепла тревога.

Исак не вернулся в отделение U8 больницы Биспебьерга. Его комната пустовала – если не считать криминалиста, ползавшего у окна с порошком и кисточкой.

Атмосфера в отделении царила тревожная, как будто побег одного пациента разбередил и напугал всех. Страх перед возможностями, страх их упустить.

Йеппе осекся. Наверное, он фильмов насмотрелся. На самом деле тревогой веяло в основном от бледной старшей медсестры отделения. Сжав губы, она стояла перед ними в дверях пустой комнаты – похоже, она вообще не спала. Йеппе о таком знал не понаслышке.

– Значит, вы по-прежнему понятия не имеете, где он может быть? – удрученно спросила она. – Неужели его никто не видел и он ни с кем не общался?

– К сожалению, пока нет.

Фальк поднял палец, собираясь задать вопрос.

– Нельзя ли пойти туда, где мы сможем поговорить наедине? Может, в комнату отдыха персонала, где мы были в прошлый раз?

Медсестра рассеянно кивнула.

– Вообще вам надо бы еще с Симоном поговорить. Я его приведу.

Она провела их по коридору к комнате отдыха персонала, включила свет и ушла. Через две минуты дверь открылась и вошел Симон Хартвиг. Если у воспитательницы просто был усталый вид, то воспитатель скорее напоминал покойника. Нездоровый блеск кожи лица – как будто за ночь его не раз прошибал пот.

– Хотите кофе?

Он не поздоровался и даже не взглянул на них.

– Да, спасибо.

Зашумел чайник, и они сели на холодные пластмассовые стулья. Фальк аккуратно расстегнул верхнюю пуговицу на брюках. Йеппе сделал вид, что ничего не заметил.

– Вы вчера дежурили, когда Исак пропал?

– Нет. Он пропал, когда я заступил. – Закипевший чайник щелкнул, и воспитатель встал. – Но именно я обнаружил, что его нет.

– На окнах есть замки. Вы знаете, как ему удалось их открыть?

– Ключом. – Симон захлопнул дверцу шкафа и поставил на стол чашки. Вид у него был подавленный. – Боюсь, моим ключом. Понятия не имею, как он у него оказался. Я-то думал, ключ у меня в кармане, я с ним вчера весь день проходил. Оказалось, это ключ от велосипедного замка.

– Значит, вчера Исак украл ключ, а когда вы это обнаружили?

– Только когда пришел на дежурство и мы увидели, что он сбежал. Не скажу, что я неаккуратен, со мной ничего подобного никогда не случалось. Ключ всегда лежал в кармане брюк. Я просто ничего не понимаю.

Йеппе смотрел на воспитателя. Похоже, ему уже и так пришлось оправдываться. Руководству не понравится сотрудник, который небрежно отнесся к правилам безопасности.

– Есть ли какое-то место, куда он наверняка мог пойти? Может ли ему кто-то помогать, вы не знаете?

– Не родители, это совершенно точно. Я с ними разговаривал – и вы наверняка тоже. Они его не видели, и он не давал о себе знать.

– Он еще к кому-то привязан?

– Да ни к кому особо.

Воспитатель беспомощно развел руками.

– К воспитателям или медсестрам из отделения?

Симон нерешительно покачал головой.

– Исак очень замкнутый, ему нелегко привязаться к людям. Он с трудом выстраивает близкие отношения.

Воспитатель насыпал в три кружки растворимый кофе, залил кипятком и поставил кружки на стол, а еще принес литр органического обезжиренного молока.

– Спасибо. А остальные пациенты из «Бабочки»? Исак поддерживает с ними отношения? Например, с Марией Бирк?

Симон сел за стол и задумчиво наморщил лоб.

– Вообще вчера в обед Мария заходила проведать Исака. – Он помешал кофе и постучал ложкой по краю чашки. – Кажется, он был рад ее видеть.

– Вы знаете, о чем они говорили?

Симон покачал головой.

– Когда она пришла, я с ней только поздоровался. Моя смена закончилась, и я сразу поехал домой. – Он пил, ставил чашку, а потом снова пил, словно погрузился в свои мысли. – Она на бездомную похожа. Ну, вы знаете, дреды, одежда грязная.

Йеппе не сводил глаз с воспитателя. О Марии ему вряд ли известно больше, чем им самим. Однако он не просто переживает из-за Исака. Может, совесть мучает?

– Как я понимаю, вы не знаете, откуда у Исака ваш ключ, но каким образом он умудрился выпрыгнуть из окна так, что его никто не заметил? Я думал, за пациентами присматривают круглые сутки…

У воспитателя раскраснелись щеки.

– В отделении круглосуточно дежурят сотрудники, но никто не следит за каждым пациентом в отдельности. У нас на это персонала не хватает.

– Как думаете, почему он сбежал?

Симон поднял руки, демонстрируя бессилие. Его залил румянец – даже сбоку на шее выступило пятно. В комнате воцарилась тишина. На стене тикали старые часы, напоминая, что жизнь не бесконечна.

– Ладно. – Йеппе встал. – Разумеется, мы на связи – вдруг кто-то увидит Исака или что-то о нем узнает.

Воспитатель быстро вскочил.

– Я вас провожу.

Они прошли по общей комнате с оранжевыми стенами, где на них во все глаза смотрела группа подростков, а затем по выкрашенному в белый цвет коридору с административными помещениями ко входной двери.

– Секретарь в приемной вас выпустит.

Симон Хартвиг кивнул на прощание и ушел по белому коридору.

В дверях Йеппе достал телефон и увидел, что его мать звонила три раза, а Томас Ларсен – один. Йеппе перезвонил Ларсену. Он взял трубку после первого же гудка.

– Привет, Кернер. Я выяснил имена сотрудников «Бабочки». Медсестер и повара.

– Как ты их нашел?

Йеппе сделал знак Фальку, что сначала он договорит, прежде чем они выйдут под дождь.

– Съездил в интернат Риты Вилкинс в Бреде и поискал в коробках на чердаке. На самом-то деле все просто.

Просто. Ну конечно. Браво, Ларсен!

– Ну хорошо. Диктуй имена.

– Одну из медсестер, которые работали на неполную ставку, зовут Андрея Йёргенсен. Мы ее нашли, теперь она работает в больнице Хольбека. Но сейчас она проходит Путь святого Иакова[21]. Она с конца сентября в Испании. – Йеппе слышал, как Ларсен шуршит бумагами. Вторую зовут Трина Бремен. Она работает в Королевской больнице, в кардиологическом отделении.

Йеппе повторил имена и места работы Фальку – тот тут же достал телефон.

– Пойду позвоню из машины.

Йеппе показал ему большой палец и продолжил беседовать с Ларсеном.

– Хорошо, а повар?

– Его Алекс Якобсен зовут. Увы, его мы пока не нашли. – Судя по голосу, он был этим недоволен. – Но Сайдани продолжает поиски.

– Мы его найдем.

Йеппе хотел было положить трубку, но его окликнул Ларсен.

– Я тут еще кое-что нашел… На чердаке были счета «Бабочки». Я не успел в них как следует покопаться, но они как минимум странные.

Йеппе смотрел на дождь, связавший небеса и парковку серой лентой.

– Что думаешь?

– Не знаю. Или дела велись небрежно, или кто-то подделывал счета – пока не могу сказать. Но я вижу, что муж Риты во многих документах значится как официальный владелец интерната.

– Ясно. Покопайся в бумагах и сообщи мне, что найдешь.

Йеппе положил трубку и побежал по парковке к машине – Фальк уже сидел за рулем.

– Я ее нашел. – Фальк завел машину и переключил передачу. – Трина Бремен действительно работает в кардиологическом отделении Королевской больницы. Она не берет трубку, но можно рискнуть – вдруг она на смене?

– Отлично, Фальк. Поехали.

Фальк медленно провез их по Идре-Нёрребро – по ветровому стеклу метались дворники. Когда они доехали до Обулевара, он нарушил царящее в машине молчание.