Читаем без скачивания Строки, добытые в боях - Николай Отрада

(Из воспоминаний дважды Героя Советского Союза маршала бронетанковых войск М. Катукова)

«…Палили из всего…» (И. Баграмян)

…Палили из всего, что могло стрелять: винтовок, пистолетов, автоматов, пулеметов и даже орудий и минометов. Трассирующие снаряды и пули расцветили все голубое небо. Это было поистине величественное и красивое зрелище, необычное, конечно, для привыкших к боевой дисциплине войск, но ведь и день был необычный, неизмеримо радостный, волнующий до слез.

В те минуты и часы даже у суровых ветеранов непобедимой советской гвардии в глазах поблескивала непрошеная влага. И не каждому удавалось сдержать волнение. Помню одного старого гвардейца, у которого скупые слезинки медленно скатывались по щекам и повисали прозрачными каплями на кончиках обвисших усов. Я спросил его:

— Чего же ты, старина, плачешь в столь радостный день?

Не вытирая слез, он тихо проговорил:

— Товарищей жалко, которым не пришлось дожить до светлого дня нашей Победы…

(Из воспоминаний Маршала Советского Союза И. Баграмяна)

«Вот вам село обыкновенное…»

Вот вам село обыкновенное:Здесь каждая вторая бабаБыла жена, супруга верная,Пока не прибыло из штабаПисьмо, бумажка похоронная,Что писарь написал вразмашку.

С тех пор   как будто покореннаяОна   той малою бумажною.

Пылится платьице бордовое —Ее обнова подвенечная,Ах, доля бабья, дело вдовое,Бескрайное и бесконечное!

Она войну такую выиграла!Поставила хозяйство на ноги!Но как трава на солнце,   выгорелоТо счастье, что не встанет наново.

Вот мальчики бегут и девочки,Опаздывают на занятия.О, как желает счастья деточкамТа, что не будет больше матерью!

Вот гармонисты гомон подняли,И на скрипучих досках клубаТанцуют эти вдовы. По двое.Что, глупо, скажете? Не глупо!

Их пары птицами взвиваются,Сияют утреннею зорькою,И только сердце разрываетсяОт этого веселья горького.

Лошади в океане

Лошади умеют плавать,Но — не хорошо. Недалеко.

«Глория» — по-русски значит «Слава», —Это вам запомнится легко.

Шел корабль, своим названьем гордый,Океан старался превозмочь.

В трюме, добрыми мотая мордами,Тыща лошадей топталась день и ночь.

Тыща лошадей! Подков четыре тыщи!Счастья все ж они не принесли.

Мина кораблю пробила днищеДалеко-далёко от земли.

Люди сели в лодки, в шлюпки влезли.Лошади поплыли просто так.

Что ж им было делать, бедным, еслиНету мест на лодках и плотах?

Плыл по океану рыжий остров.В море в синем остров плыл гнедой.

И сперва казалось — плавать просто,Океан казался им рекой.

Но не видно у реки той края.На исходе лошадиных сил

Вдруг заржали кони, возражаяТем, кто в океане их топил.

Кони шли на дно и ржали,Все на дно покуда не пошли.

Вот и все. А все-таки мне жаль их —Рыжих, не увидевших земли.

«…Недавно в вагоне метро…» (К. Ваншенкин)

…Недавно в вагоне метро, на новой линии «Спортивная» — «Университет», я слышал разговор двух маленьких школьников. Они спорили о том, когда началась война.

Один утверждал:

— Великая Отечественная война началась в тысяча девятьсот сорок первом году!..

Второй сомневался, потом согласился. И все, кто слышал это, — пожилая женщина, капитан-летчик, рабочий, опустивший на колени газету, — все переглянулись и задумчиво улыбнулись своим мыслям.

Да, для них это уже история. Они не помнят войны, они родились позже, чем она кончилась. Они будут знать эту войну только по книгам и рассказам. И пусть при их жизни никогда не будет войны.

Мы делаем и сделаем для этого все, что можем…

(Из записок К. Ваншенкина)

О погоде

Я помню парады природыИ хмурые будни ее,Закаты альпийской породы,Зимы задунайской нытье.

Мне было отпущено вдоволь —От силы и невпроворот —Дождя монотонности вдовьейИ радуги пестрых ворот.

Но я ничего не запомнил,А то, что запомнил, — забыл,А что не забыл, то не понял:Пейзажи солдат заслонил.

Шагали солдаты по свету —Истертые ноги в крови.Вот это,   друзья мои, этоВнимательной стоит любви.

Готов отказаться от парковИ в лучших садах не бывать,Лишь только б не жарко,   не парко,Не зябко солдатам шагать.

Солдатская наша породаЗдесь как на ладони видна:Солдату нужна не природа.Солдату погода нужна.

Когда не бываешь по годуВ насиженных гнездышках комнат,Тогда забываешь погоду,Покуда сама не напомнит,

Покуда за горло не словитЖелезною лапой бурана,Покуда морозом не сломит,Покуда жарою не ранит.

Но май сорок пятого годаЯ помню поденно, почасно,Природу его, и погоду,И общее гордое счастье.

Вставал я за час до рассвета,Отпиливал полкаравая,И долго шатался по свету,Глаза широко раскрывая.

Трава полусотни названийСкрипела под сапогами.Шли птичьи голосованья,Но я разбирался в том гаме.

Пушистые белые льдинкиТоржественно по небу плыли.И было мне странно и дико,Что люди все это — забыли.

И тополя гулкая лира,В белые льдинки — все этоВходило в условия мираИ было частицей победы.

Как славно, что кончилась в маеВторая война мировая!Весною все лучше и краше.А лучше бы —   кончилась раньше.

Пляжи 46-го года

Нынче солнце, вёдро, погода,даль безоблачная далека.Пляжи сорок шестого годасыплют в память струю песказолотого.

Продырявленное войною,словно выломанное во плоти,то входное, то выходное,чтоб железу легче пройти,отверстие.

Где светлеет, а где темнеет.Где в плече, где на животе.Малой искоркой боя тлеетнаше прошлое. Живы тераненые.

Живы. Раны их зарубцованы.Кости сломанные срослись.Но, как птицы, они окольцованы,и война их держит всю жизньнапролет.

Между тем всеобщее солнцепо всеобщему небу ползет.

Небо сине, а море солоно,и прибой берега грызетбез устали.

Надышавшийся перед смертьюнеминуемой тишиной,замешавшейся с крутовертью,именуемой войной,выдыхает

все почти четыре годато окопов, то госпиталейи послевоенные льготы,дым заводов и пыль полей —всё.

Успокоилось всё, что корчилось.Всё разодранное срослось.Вот и кончилось, кончилось, кончилосьто, что так давно началось:война.

«…8 мая был подписан…» (К. Рокоссовский)

…8 мая был подписан акт о полной, безоговорочной капитуляции немецко-фашистских вооруженных сил.

Не описать энтузиазма солдат. Не смолкает стрельба. Стреляют из всех видов оружия и наши, и союзники. Палят в воздух, изливая свою радость. Ночью въезжаем в город, где разместился наш штаб. И вдруг улицы озарились ярким светом. Вспыхнули фонари и окна домов. Это было так неожиданно, что я растерялся. Не сразу пришло в сознание, что это конец затемнению. Кончена война!..