Читаем без скачивания Дневники Химеры - Макс Ридли Кроу

Забрать старуху не составило труда. «Корочку» Ирэны даже не изучали. Без лишних расспросов оформили документы и отпустили с миром. Поначалу, чтобы не волновать фрау Нойманн, Ирэна сказала, что она представитель лечебного центра и тестирует новое оборудование, которое, возможно, поставит женщину на ноги. Та после тщательного обдумывания предложения согласилась. По завершении первого сеанса, когда ее сердце едва не остановилось после перегрузок и лишь усилием медицинской бригады удалось вернуть фрау к жизни, Нойманн расплакалась. «Вы обещали, что вернете мне ноги, – сказала она Ирэн сквозь слезы. – Но вы вернули мне крылья. Молодость. Жизнь».

Ее родство с Лорин Питерс было недостаточно близким, ДНК совпадало на 60 %, и синхронизация была на грани невозможного. Залогом успеха было непреодолимое желание самой Нойманн. Но однажды, после отключения от анимуса, она так и не пришла в себя. Медики констатировали коматозное состояние. Ее мозг теперь работал лишь на прием сигнала из аппарата: по-прежнему выдавал почти четкую картинку, образы, возможность отследить ситуацию, но фрагменты становились все короче, все отрывочнее. Нарушалась хронология событий, и часто вместо необходимого участка воспоминаний Нойманн раскрывала эпизоды из детства Лорин или ее первых заданий.

Потеря Ники Бажан стала критичной. Совпадение ДНК на 98 %. Это небывалая удача, и она ускользнула. Руководство не забыло отметить, чьей ошибкой был побег девчонки с подосланным агентом ассасинов. Алекс, Алекс. Простоватый, слегка неуклюжий, с безупречными рекомендациями, в подлинности которых невозможно было усомниться.

– Стабилизировалось, – сообщил доктор, бросая третью ложку сахара в чашку с кофе. На возмущенный взгляд Ирэны он только пожал плечами: не операционная, кому нужна стерильность?

– Подключайте, – приказала она, отходя от Нойманн.

– Опять? – изумился тот. – Я же сказал: «стабилизировалось», а не «Господь Бог излечил старуху». Подключение чревато…

– Вы не слышали?

Доктор поморщился и кивнул специалистам, занимающимся анимусом. Те вернули датчики на место.

– Придется сократить сеанс… – начал, было, он, но Ирэна его перебила:

– Не отключать.

– Что? – доктор подавился кофе и едва не разлил его на себя. – Но ведь это…

– Не отключать, – ее слова прозвучали, как выстрел в упор. – Исполняйте.

Ни у кого в этой комнате не было больших полномочий, нежели у Ирэны, и никто не мог ей возразить, хотя каждый испытывал что-то, похожее на брезгливость к себе. Они не встречались взглядами, движения были суетливые и слишком резкие. Ирэна отошла к окну, из которого открывался вид на офис. Десятки столов и людей, слово в муравейнике или в слаженном механизме. Для них она – Железная Сука. Это прозвище было саркастично срисовано с прозвища Тетчер. Не самое плохое сравнение. Добившись высокой ступени, опасно проявлять слабость. И если бы в управлении ценили ее за человечность, она бы поступала иначе. Но им нужен результат. На кону слишком многое. Ассасины словно термиты – разрушают то, что возводилось годами, столетиями. И страшно представить, как они воспользуются информацией Созидателей. Эти архивы не должны им достаться. Любой ценой.

У обочины стоял белый фургон с выключенными фарами. Ночью эта проселочная дорога пустовала, за несколько часов не проехал ни один автомобиль. Задние дверцы фургона были распахнуты, в салоне горел свет. Случайный прохожий удивился бы тому, что увидел бы внутри старенького автомобиля. Самое современное оборудование размещалось вдоль стен, держатели мониторов были вмонтированы в крышу.

– На вот, – Рита подала Нике, сидящей на обочине, пластиковый стакан, до краев наполненный водой. – Тебе нужно больше пить перед сеансом.

– Я думала, наоборот, – удивилась она. – Ну… чтобы конфуз не случился.

– Не случится, – улыбнулась женщина.

По земле скользнул свет фар, послышалось шуршание колес и ворчание двигателя. Ника прикрылась ладонью, пытаясь рассмотреть, кто к ним подъехал. Рита же выглядела расслабленно. Видимо, для нее все машины звучат по-разному. И своих она узнает задолго до того, как увидит.

– Даже не спрашивайте, как я это добыл, – громко сообщил прибывший Алекс. Из багажника он достал тяжелую канистру, с которой направился к крышке бензобака фургона.

– Обошлось без убийств? – уточнил Колин, выбираясь из фургона и разминая затекшие колени.

– Почти, – усмехнулся тот. – Я старался быть вежливым.

Послышалось раздражающее жужжание. Колин достал из кармана телефон, посмотрел на экран и, скривившись, убрал его в другой карман, отключив сигнал.

– Тайная поклонница? – спросил Алекс, наливая бензин в бак фургона.

– Ему целый день названивают, – донесся голос Сэб из фургона. – А он томно вздыхает и не отвечает.

– Цену набиваешь?

От резкого запаха бензина щипало глаза. Ника поморщилась, но пересаживаться не хотела: уж больно велико было желание услышать о секрете Колина.

Тот сложил руки на груди и стоял так какое-то время, глядя на звезды, траву, пустую дорогу, собственные ботинки, пока не сдался под тягостным вниманием всех присутствующих.

– Хорошо! Это мой брат, ясно? Мой младший братишка, Дэвид, рубаха-парень, свой в доску. Король вечеринок, любимец девушек… В общем, царь всего. На фоне меня – неудачника, заучки и тихони. На днях он прислал фото с чемпионата по паркуру. За парочку примитивных трюков ему всучили какую-то бумажку и пару сотен долларов.

– Завидовать плохо! – послышалось из фургона.

Колин отмахнулся. Вся эта ироничная бравада едва ли была искренней, его взгляд был печальным, а губы – напряженно сжаты.

– Он не знает, кто ты? – спросила Ника, решив, что только ей одной это неизвестно.

Колин покачал головой.

– Договор о неразглашении. Поверь, в нашей структуре к этому относятся серьезно.

– Я думала, у вас это по наследству передается.

– Не всегда. Меня завербовали, когда я проявил свои таланты в инженерии, электронных технологиях и доказал нехилые умственные способности.

– Мой Бог, как ты сумел описать ту провинциальную выставку самоделок, где тебе вручили грамоту, – фыркнула Сэб, спрыгивая из фургона на траву и закуривая.

– Я сразу привлек внимание моего будущего куратора, – оскорбленно нахмурился Колин.

– Безусловно! Заливай дальше! – рассмеялась девушка. Повернувшись к Нике, она пояснила, – нашему приятелю было шестнадцать. Все нормальные парни встречаются с девушками, а он копался в гараже и мастерил шпионское оборудование, как у Бонда.

– Бэтмэна, – угрюмо поправил ее тот.

– Неважно! Так вот, наш мальчик-гений изобрел фотоаппарат, который помещается в рамку очков и имеет десятикратный зум. И что он делает для демонстрации своего изобретения? Идет в ближайшее кафе, фотографирует мужчину, который читает документы, а потом все ближе, ближе и случайно крупным планом снимает часть документа. Этим мужчиной был Кларк Кимпсон, наш агент, а документы в его руках были секретными. И вот они на всю стену на школьной выставке барахла.

– Эй!

– Прости, но так и есть. Повезло, что за мальчишкой заметили потенциал, и приняли решение воспитать его в волчьей стае, а не загрызть. Да, Маугли?

Колин продемонстрировал ей средний палец и, отвернувшись ото всех, стал гулять по обочине.

– Не обращайвнимания, – отмахнулась Сэб. Она сказала это Нике, которая растерялась от такой реакции на ее вопрос. – Остальные взращены кланом с младенчества. У нас тут семьи. Иначе нельзя. Тому, что умеют боевые агенты вроде Алекса, за пару лет не выучишься. Это мы – группа поддержки – отсиживаемся порой на месте.

– Сладко заливаешь, – хмыкнул Алекс. – Если бы не вы, на крыше было бы туго.

– Потому что их много было. А ты – не один.

В фургоне раздался электронный писк, и Сэб, выругавшись, кинулась обратно. Алекс потоптался на месте немного, искоса бросая взгляды на Нику. Заметив это, Рита еле заметно улыбнулась и, мурлыкая под нос джазовую песенку, отошла в сторону.

Ника проводила ее взглядом. Она тоже заметила, что Алексу что-то не дает покоя, но надеялась, что разговор будет отложен на неопределенное время. Почему-то она ощущала внутреннее напряжение всякий раз, когда он оказывался рядом, особенно, если задавал вопросы. Странное ощущение. Словно у стоматолога в кресле: вроде бы, уже вкололи анестезию и больно быть не должно, но всякий раз, когда врач берет бормашину, внутренне сжимаешься и ждешь, что вот-вот…

– Про Нострадамуса, – без обиняков сообщил он, садясь рядом с Никой.

– Что именно? Я в пророков не верю. И в предсказания всякие тоже.

– Конечно. Рациональное мышление досталось тебе по наследству. Поэтому там, в подземелье, из множества вариантов ты выбрала правильный ответ.

В его словах Нике почудилось какое-то обвинение, и она, испытывая желание защититься, огрызнулась: