Читаем без скачивания Будни и праздники императорского двора - Леонид Выскочков

Еще ранее, в 1833 г., Долли Фикельмон в дневниковой записи от 7 июля 1833 г. также вспомнила о восточных сказках. Сад «с прелестными фонтанами казался воплощенной в явь сказкой из "Тысячи и одной ночи", – записала она. – Черкесы, что во множестве попадались нам на этих сверкающих аллеях, дополняли своим одеянием и восточными лицами волшебство картины» [465] .

Приведем также описание праздничной иллюминации из дневника Венцеля Гаффнера за 1846 г.: «В десять с половиной часов должны были зажечь фейерверк, но за четверть часа до этого хлынул ливень, заполнивший водой все фонарики, так что их нельзя было зажечь. Во дворец прибыл комендант и доложил государю, что устроить фейерверк невозможно. В ответе императора ясно сказался его характер: для его воли нет ничего невозможного. Он сказал два слова: "Пусть зажигают". Через полчаса, как будто чудом, вспыхнули три миллиона фонариков. Потом мне говорили, что из Кронштадта экстренно было вызвано десять тысяч матросов. Они вылили воду из фонариков, наполнили их снова скипидаром и вставили свежие фитили.

Парк, который окружает дворец, был иллюминирован с одной стороны исключительно цветными фонариками – желтыми, зелеными, красными в бесчисленном количестве. Они были прикреплены на лужайках, составляя разного рода фигуры. Они были расставлены также вдоль берега прудов и, отражаясь в воде, производили очаровательный эффект. В глубине парка возвышалась довольно большая пирамида с буквами "О" и "К" (Ольга и Карл). В парке с другой стороны дворца были устроены многоугольные фигуры, высотою с обыкновенный дом, усеянные бесчисленным количеством фонарей разной формы. Маленький пруд был также окружен фонариками, число которых вследствие отражения в воде казалось вдвое большим. Здесь в глубине на большом щите находилась буква «А» – инициал имени императрицы, – окруженная изображениями славы. Но что было красивее всего, это водопады, освещенные фонариками. Фонтаны также были великолепны. Во всех углах были расставлены оркестры музыки, игравшие мазурки и русские песни. Всюду виднелись толпы мужчин, разодетых в разные цвета. По аллеям прошла большая процессия» [466] .

День рождения любимого младшего брата Николая I Михаила Павловича отмечался непременным балом в Концертном зале Зимнего дворца. Но сам великий князь очень неохотно принимал поздравления и старался переложить эту обязанность на супругу, уединяясь со своими офицерами. Приведем свидетельство М. А. Корфа за 28 января 1843 г.: «Сегодня – рождение вел[икого] князя Михаила Павловича. Приближенные поздравляли его за обеднею, а все прочие, в том числе члены Государственного] совета, только записывались; но в два часа вел[икая] княгиня принимала лично с обыкновенною своею любезностью и ловкостью… Вечером бал у Государя в концертной зале» [467] .

День рождения великого князя Александра Николаевича, получившего титул цесаревича после кончины Константина Павловича в 1831 г. и родившегося в Москве, в Кремлевском дворце, в 1818 г., приходился на 17 (29) апреля. Многие современники оставили свои впечатления (кто с умилением, кто с сарказмом, как А. С. Пушкин) о праздновании его совершеннолетия и церемонии торжественной присяги в 1834 г. В том году наследнику исполнилось 16 лет. Вообще этот возраст не совсем соответствовал понятию «совершеннолетие», которое устанавливало российское законодательство. Возраст совершеннолетия (право распоряжаться имуществом) постепенно возрастал и устанавливался последовательно сначала в 14 лет (1785 г.), когда заканчивался процесс воспитания, потом – в 17, затем – в 18, а с 1830 г. – в 21 год. Но в любом случае и до и после право производить заклад, куплю или продажу недвижимости (без опекуна или попечителя) юноша приобретал только с 21 года. Вероятно, учитывая эти нюансы, 23 апреля 1834 г. цесаревич получил право присутствовать в Правительствующем сенате, а в Государственном совете – только в 1839 г. (да и то без права голоса).

Принесение присяги Александром Николаевичем состоялось в день Св. Пасхи 1834 г. Долли Фикельмон записала в своем дневнике: «В Пасхальное воскресенье, в два часа дня, весь двор и Дипломатический корпус в парадных костюмах собрались в дворцовой церкви. Императорское семейство еще с момента своего появления выказывало признаки глубокого волнения. Митрополит Филарет прочитал по этому случаю несколько прочувствованных молитв. После этого Император сам подвел сына к амвону, у которого юный наследник должен был присягнуть на Евангелии. Все с волнениями слушали, как он своим чистым серебряным голосом произносит эти торжественные слова, но когда он начал молитву, завершавшую присягу, голос его оборвался, и он окончил ее, задыхаясь от рыданий, изливаясь слезами. Император тоже плакал, и мне никогда не забыть выражения ангельского лица Императрицы! Все, вплоть до священников и стоявших на посту старых солдат, плакали, чрезвычайно растроганные! Оттуда все направились в Георгиевский зал, где в полном составе находились офицеры гвардии, подразделения различных полков и кадетских корпусов. Великий Князь дал военную присягу у знамени возле Императорского трона» [468] .

Волнующим моментом для Александра было назначение флигель-адъютантом императора перед началом празднования его совершеннолетия. Он проснулся утром 17 апреля 1834 г. и увидел, что на эполетах его атаманского мундира, приготовленного для церемонии, красуются шифры его отца и шнурок аксельбант – украшения членов императорской свиты. «В первую минуту, – вспоминал он, – я остолбенел от удивления и радости и не мог верить своим глазам». Когда цесаревич появился перед Николаем, отец сказал ему, что «…он хочет сим означить, что я должен готовиться быть его помощником» [469] .

Уже рассказывалось, что А. С. Пушкин был в этот день в Зимнем дворце, но у фрейлины Е. И. Загряжской, тетки Н. Н. Пушкиной (которая жила в Зимнем дворце), а на церемонию присяги цесаревичу не пошел, «рапортуясь больным». Через три дня, в среду 25 апреля, Пушкин записал в дневнике: «Середа на Святой неделе. Праздник совершеннолетия совершился. Я не был свидетелем… Все были в восхищении от необыкновенного зрелища – многие плакали; а кто не плакал, тот отирал сухие глаза, силясь выжать несколько слез. Дворец был полон народу; мне надобно было свидеться с Катериной Ивановной Зягряжской – я к ней пошел по задней лестнице, надеясь никого не встретить, но тут была давка» [470] . Комментируя этот эпизод, Г. А. Принцева заметила: «Вероятно, Пушкин имел в виду лестницу, примыкавшую к переходу из Зимнего дворца в Малый Эрмитаж вблизи алтарной части Большой церкви. Вход на нее был из дворика юго-восточного ризалита дворца. Ныне эта внутренняя лестница также существует» [471] .

Через шесть лет после совершеннолетия Александра Николаевича, в 1840 г., Николай I стал дедушкой. В браке Марии Николаевны с герцогом Максимилианом Лейхтенберским родилась внучка Александра (28.03.1840 – 31.07.1843), затем до 1852 г. у супругов родилось еще шестеро детей. Первым внуком Николая I стал также сын Марии Николаевны Николай Максимилианович (23.07.1843 – 25.12.1890/06.01.1891), который на полтора месяца «обогнал» своего тезку Николая Александровича. Рождение первого внука императора стало большой семейной радостью. Счастливый дед Николай Павлович был в восторге и прибыл в этот день с маневров из Копорья на дачу Марии Николаевны в Сергиевку для поздравлений. Позднее он бывал частым гостем и в Мариинском дворце, приезжая обычно к двум часам во время обеда своих внуков. «Редкий день проходил, чтобы он нас не навещал», – вспоминал впоследствии Николай Максимилианович [472] .

Первым ребенком и внуком в семье цесаревича Александра Николаевича и Марии Александровны стал великий князь Николай Александрович (08.09.1843, Царское Село, – 12.04.1865 г., Ницца). Он носил домашнее имя Никса и был еще более желанным. Великая княжна Ольга Николаевна в своих воспоминаниях «Сон юности» писала: «Осенью этого года вся семья собралась в Царском Селе. 8 сентября, в день Рождества Богородицы, у Мари родился сын Николай, будущий Наследник престола. Радость была неописуемой. Папа приказал своим трем сыновьям опуститься на колени перед колыбелью ребенка, чтобы поклясться ему, будущему Императору, в верности». И далее: «Крестины были в октябре, Папа и я были крестными отцом и матерью. Как своей "куме" Папа подарил мне, по русскому обычаю, прекрасную опаловую брошь» [473] .

Первый сын цесаревича Николай, по-домашнему Никса (своей несвоевременной кончиной от туберкулеза в 1865 году он открыл путь к престолу Александру III), родился, когда Николай I был в отъезде. Император вернулся из Москвы 4 октября. Великая княжна Ольга Николаевна записала: «Возвратясь из Москвы, Государь привел к колыбели новорожденного своего внука трех младших сыновей. "Присягайте, – сказал он им, – будущему своему государю, жизнь моя и наследника всегда на ниточке, и Бог знает, не скоро ли вы будете его подданными!"» [474]