Читаем без скачивания Дилетант - Наталия Левитина

- Она хоть может порыдать. А нам что делать?

- Выпить.

- Опять корвалолу?

- Водки.

Игорь спрыгнул с постели, пристроил голубого крокодила в углу и ушел на кухню.

- Давайте напьемся, Валерий Александрович, - сказал он, разливая водку. Стопки он выбрал не самые маленькие и бутылку тоже - литровую. - Все же разрядка.

- Ну, не знаю. У меня завтра пятнадцать встреч запланировано.

- И у меня не меньше.

- Только работой, Игорь, и спасаюсь. Если бы не работа - давно бы в больницу загремел.

- А я ничем не спасаюсь. Живу на автопилоте. Третий год.

- Четыре дня прошло, как они исчезли, - напомнил Суворин.

- Мне кажется - столетие!

Игорь стукнул горлышком бутылки о стопку.

- Я знаете о чем теперь мечтаю? Чтобы мне позвонили и сказали: твоя жена и ребенок у нас. Вернем, если заплатишь миллион долларов.

- Миллион мы не соберем, - вздохнул Суворин.

- Но хоть что-то прояснится! Игорь снова наполнил емкости.

- Но я понимаю, что это только мои мечты. Думаю, до конца выборов мы так и не получим конкретных требований, Валерий Александрович.

- Да?

- Да. Редкие звонки с туманными угрозами - чтобы измотать меня и вас окончательно. И вывести из игры. Чтобы мы якобы добровольно сняли свои кандидатуры.

- Возможно.

- Фельк прислал с курьером распечатку последнего опроса. Елесенко отстает от вас всего на три процента. Секретарша мне сказала, от его морды уже телевизор вспух. Вещает по два часа кряду.

- Деньги есть - ума не надо, - презрительно шевельнул бровью Суворин. - Клонишь к тому, что это Елесенко все организовал?

- Ага.

- Сначала валил на Кукишева.

- Теперь на Елесенко. А что мне еще делать?

- Хотелось бы думать, что это действительно Елесенко. Он, по крайней мере, физического вреда Олесе и ребенку не причинит. Не совсем ведь из ума выжил. Вернет нам после выборов в целости и сохранности. И денег не возьмет.

- У него, наверное, и без нас хватает.

- Конечно хватает.

- И откуда у него такие средства на предвыборную кампанию?

- Ясно откуда. Из Москвы. Центральный комитет партии поддерживает своего кандидата.

- Мягкая экспансия красной чумы. Скоро коммунисты все приберут к рукам.

- Коммунисты, демократы, какая разница? Бывает, один активный демократ причиняет стране вреда больше, чем пять вялых коммунистов. Я и не посмотрел бы на политическую ориентацию Елесенко, да и на сексуальную тоже, лишь бы он делом занимался, приносил городу пользу. Но Елесенко добивается поста мэра совсем не для того, чтобы ночами не спать и думать, как выкрутиться с бюджетниками и детскими пособиями. Хочет к городской казне присосаться. Это ведь только для бюджетников трудно деньги найти. А на все другое - мигом отыщет резервы. Как подумаю, что он займет мое место, сердце кровью обливается. Все ведь развалит! Будет круглосуточно разглагольствовать по телевизору, строить новую виллу и рыскать по бабам.

- Женщины его слабость.

- Кстати, вчера я познакомился с московской журналисткой. Мария Майская.

- Мария Майская? Знаю, знаю. Читал ее статьи. В газете "М-Репортер". Веселенькая такая газетка. Боевая. А что представляет собой Мария Майская?

- Милая такая девочка, - слабо улыбнулся Валерий Александрович,, вспомнив яркую, красивую журналистку у дверцы своего служебного автомобиля. Ее светлые волосы блестели на солнце, абрикосовое платье подчеркивало загар. Знал бы Валерий Александрович, как он ошибается. Мария Майская никогда в своей жизни не была милой девочкой. Она была стервой.

- Старше Олеси?

- Конечно, постарше. И зачем "М-Репортеру" понадобился наш Шлимовск? Именно в этот момент?

- Выборы! - объяснил Игорь.

- Ну, выборы. Эка невидаль.

- Я думаю, для них Шлимовск как город Глупов.

- Салтыкова-Щедрина?

- Да. Это я еще в школе читал. Город, как квинтэссенция российской действительности. Россия в миниатюре.

- Ясно. Когда Маша доберется до Елесенко, тот будет в экстазе.

- Почему?

- Она хороша собой. Блондинка. И вчера, когда она догнала меня на улице у мэрии, на ней было платье размером с носовой платок.

- Вот пусть Елесенко и оттянет на себя всю журналистскую страстность Марии. Чтобы она не слишком интересовалась нашими личными проблемами. Хотя...

- Что?

- Судя по статьям, эту девицу легче убить, чем заставить изменить курс. Настырная, вездесущая, язвительная.

- Так, только этого нам и не хватало! Местную прессу мы можем удержать от трескотни по поводу исчезновения Олеси и ребенка, а как бороться с любопытством москвички?

- Никак.

Игорь снова взялся за бутылку.

- Хватит! - отрезал Суворин. - Заканчиваем попойку.

- Мы же и не начинали, - удивился Игорь, но поставил бутыль на место.

- И все-таки ты распустился, зять. Держи себя в руках.

Игорь покаянно опустил голову.

- Страдаю, - напомнил он.

- Но я ведь тоже! - горько сказал Суворин.

- Ваша тактика подавления эмоций, Валерий Александрович, чревата саморазрушением.

- Разве?

- Конечно. Надо выпускать зверей на свободу, иначе они изгрызут вам все внутренности.

- Точно, грызут. Такая тоска меня гложет, Игорь! Если Олеся и Валерка не найдутся, то не знаю, как мне дальше жить.

- Я тоже. Столько лет ждал ребенка! И вот...

Суворин и Шведов погрузились в свои невеселые думы, как в бассейн с водой. Но если Валерий Александрович, оптимист по натуре, время от времени всплывал наверх и хватал ртом воздух надежды, то Игорь, с максимализмом молодости, опускался на самое дно отчаяния.

Сказать, что Олеся была абсолютно голой, нельзя - на ее лице все же оставалась губная помада. Туманная поволока, застилавшая взгляды парней, и их разинутые от вожделения рты свидетельствовали, что в последующие минуты биография Олеси пополнится еще одним приключением, вспоминать о котором ей будет и больно, и стыдно. Она вжалась в стену около кадки с развесистой искусственной пальмой, наивно пытаясь замаскироваться под кокосовый орешек. Не вышло! Гориллообразный соратник подлого Юры и сам Юра медленно подбирались к обнаженной модели, и остановить насилие мог, наверное, только спор между друзьями - кто будет первым. Но они и не пытались спорить на эту тему. Очевидно, роли в предстоящей забаве были давно распределены.

Три молниеносных мысли со звоном пронеслись в Олесиной голове - "Какая же я дура!", "Лучше умереть!", "Умирать нельзя, дома ждет Валерка!" сверкнули и погасли и сменились безразличием.

Заключительные па мужского стриптиза были приостановлены поворотом ключа в замке входной двери. Кинг-конг и Юра замерли, удивленно выпучив глаза, и перебросились вопросительными взглядами.

Дамы, которые появились в комнате в следующий момент, были очень выразительны. Хрупкая миниатюрная шатенка тихо светилась белой яростью, от брюнетки с выпуклыми формами можно было прикуривать. Электрические разряды наполнили гостиную, слышались отдаленные залпы артиллерии и треск миномета.

- Вика! - искренне удивился Юра. - Ты ведь на работе!

- Ты, я смотрю, тоже! - с ненавистью ответила рельефная брюнетка. Жаркий взгляд, который она метнула в Олесю, испепелял, кокосовая пальма рядом с голой путешественницей задымилась. Непонятно, в чем были виноваты Олеся и пальма, гром и молнии надо было посылать в сторону изобретательного мужа. Юра суетливо вертелся в поисках своих брюк.

Маленькая шатенка пока не говорила ничего. Но кинг-конг вдруг ощутимо уменьшился в размерах. Даже убийственно густая черная шерсть на его плечах, груди и ляжках как-то внезапно поредела, лишилась своей радостной лохматости.

- Ты только посмотри на них, Арина! - язвительно сказала Вика. Яда в ее голосе хватило бы на добрый килограмм лекарственных препаратов. - Наши преданные мужья! Уединились, негодяи, сняли девицу на пару часов! А ты, дрянь, хоть бы постыдилась! Да оденься же ты, мерзавка!

- Ну и хамка, - открыла наконец рот Арина. - Вик, она еще и улыбается!

Олеся на самом деле сияла белозубой улыбкой, не в силах бороться со своими чувствами. Она была готова целовать раздраженных мадам. Вот они удивились бы!

Олесе, конечно, и самой хотелось нацепить обратно свою одежду, но это было сопряжено с определенными трудностями: шорты, и блузка, и остальные детали валялись по всей комнате, а ползать по комнате, собирая предметы гардероба и сверкать незагорелыми частями тела перед разгоряченной публикой было как-то неудобно. Поэтому Олеся скромно пряталась за кадку.

- Ариша, - жалобно начал кинг-конг, которого уже надо было разыскивать с лупой на участке ковра между креслом и диваном и поднимать оттуда пинцетом, - ты только не подумай, что...

- Закрой рот, - металлическим голосом отрезала крошка Арина. - Я тебя пока ни о чем не спрашиваю.

Чувствовалось, что, когда Арина примется за допрос, ее мужу грозит знакомство с неповторимыми ощущениями - теми, что испытывали в инквизиторских подземельях упорные еретики и в гестаповских застенках молчаливые коммунисты.