Читаем без скачивания Дезертир - Андрей Валентинов

Говорил он долго и столь же горячо. Я поймал насмешливый взгляд гражданки Тома и поспешил отвернуться. Да, собор прекрасен, и поистине надо быть гражданином Давидом, чтобы поднять руку на этого древнего Голиафа. Готика, классика – разве в этом дело? Это все равно что вонзить секиру в тысячелетний дуб – и посадить на его месте нелепый саженец под названием Дерево Свободы…

– Нет, нет! – Д'Энваль с неожиданной ловкостью подхватил падающие очки. – Этого не будет! Нет, не будет, о-о! Мы устроим здесь музей, Музей Франции, Музей Средневековья…

Индеец вздохнул, переводя дыхание, а затем принялся тщательно протирать очки.

– У вас, похоже, иная точка зрения, гражданин Люсон? – Юлия повернулась ко мне, и голос ее прозвучал неожиданно серьезно.

Я улыбнулся и развел руками – не хуже молодого ирокеза.

– О гражданка Тома, о-о! Ваша проницательность…

– Моя проницательность, как сказал бы Альфонс, бродит в потемках. Такой «аристо», как вы…

– Мой друг! – поспешил вмешаться ирокез. – Не слушайте ее! А вы, Юлия, поистине ничем не лучше гражданина Давида! Гражданин Люсон – не «аристо»! Он – единственный, кто понимает, что такое истинная культура, истинная красота…

Я весьма удивился, девушка же покачала головой:

– Альфонс, можете не волноваться. Я не собираюсь отправлять нашего Франсуа Ксавье к гражданину Тенвилю…

– Спасибо, – не преминул вставить я.

– …Просто не могу забыть, как вы вместе с гражданином Давидом всего год назад…

Она не стала договаривать, но этого хватило. Индеец явно скис. Похоже, бриссотинское прошлое гражданина д'Энваля было не особо безоблачным.

– Я ошибался, – Альфонс улыбнулся достаточно жалко. – О, как мы все ошибались, о-о! И вы, Юлия…

– Но я не предлагала устанавливать гильотины в каждом квартале! – отрезала девушка. – Я врач, а не убийца!

Пора было вмешаться. Беднягу индейца было жаль. Драматург в золотых очках никак не походил на кровожадного санкюлота. Очевидно, Альфонс из тех людей, что постоянно увлекаются чем-то новым. Сегодня – средневековыми рукописями, вчера – изделием доктора Гильотена.

– Мир вам! – изрек я. – Гражданка Тома, не становитесь фурией! А вы, гражданин д'Энваль, забудьте о депутате Давиде и аггелах его и просветите меня в вопросе о лограх и святом Патрике.

Именно это я хотел узнать у любителя манускриптов. Индеец моргнул, отчего очки вновь чуть не упали с носа.

– Логры? О, логры! Ну-у…

– Пора домой, – решительно заявила гражданка Тома. – Холодно! Если вас, граждане, интересует всякий хлам, то поговорите по дороге.

Индеец не нашелся, что ответить, и покорно поплелся за девушкой. Я мог лишь в очередной раз посочувствовать Альфонсу. Удивительно, что он еще не начал заикаться, подобно гражданину Демулену. Интересно, как у того с личной жизнью?

– Логры жили во времена короля Артура, – сообщил д'Энваль, когда мы вновь углубились в узкие улочки Латинского квартала, направляясь к набережной. – А король Артур правил в Камелоте, и у него был меч под названием Эскалибур… Но, честно говоря, вам лучше почитать Мэллори, друг мой. Меня сейчас интересует древняя Франция. Логры – это Англия…

Я понял, что надеялся напрасно. Вильбоа оказался куда больше подкован в логрском вопросе.

– Ну, а святого Патрика во Франции почти не знают, – продолжал Альфонс. – Единственную церковь его имени в Париже закрыли еще в прошлом веке…

– Здесь была церковь Святого Патрика? – насторожился я. – Где?

Несчастный граф Элоа не смог найти помощи у святого Роха. И тогда он пошел искать защиту у крестителя логров…

– Кладбищенская церковь, – пожал плечами индеец. – Вернее, катакомбная. Где-то под кладбищем Невинноубиенных Младенцев. Ее основала ирландская община… Или даже не ирландская, точно, признаться, не помню… При Людовике Солнце церковь закрыли.

Я замер. Кладбище Невинноубиенных! Графа Элоа в последний раз видели именно там! Катакомбы!

– На кладбище есть вход в подземелье, – внезапно заявила гражданка Тома, казалось, не обращавшая внимания на наш разговор. – Я видела эту церковь.

– Вы?! – Мы с Альфонсом изумленно переглянулись.

– А что тут такого? – девушка недоуменно пожала плечами. – Пять лет назад ратуша создала комиссию по переносу старых клабищ. Отец был товарищем председателя. Кто-то предложил перенести останки с центральных кладбищ города в катакомбы. Там еще в Средневековье были какие-то захоронения… В общем, когда комиссия собралась осмотреть подземелье, я к ним, так сказать, примкнула. Из научного любопытства.

– И церковь Святого Патрика… – напомнил я.

– Обычная часовня, несколько захоронений, костница. Где-то в получасе ходьбы, если спускаться от кладбища Невинноубиенных… Вы что, туда собрались, Франсуа Ксавье?

– Ну-у… – немного растерялся я.

– И не думайте! Хотя бы потому, что сейчас все входы в катакомбы под охраной Национальной гвардии. Требуется специальный пропуск – уж не знаю, за чьей подписью. Да и вообще, там сыро и холодно, живо подхватите горячку…

Я и не думал спорить. Конечно, сейчас в катакомбах и холодно, и сыро, входы под охраной бдительных граждан в синих шинелях… Интересно, кому они подчиняются? Не гражданину ли Демулену? А если не ему…

– Друг мой! – Горячий шепот д'Энваля прервал мои размышления. – Если вы и вправду собрались туда, в мир мрака…

– И не думайте, Альфонс! – отрезала Юлия. – Никуда я вас не пущу! И вас, Франсуа Ксавье, тоже! Объектов для вскрытия мне вполне хватает!

Ирокез сник, а я не удержался от улыбки, прикидывая, что лучше: найти Вильбоа или ехать сразу к его заикающемуся приятелю?

– Шарль зд-десь! – Демулен улыбнулся, и я вновь подумал, насколько обаятелен этот якобинец. – П-прошу в гости! У н-нас нечто вроде мальчишника по поводу д-дня Декады и отъезда моей супруги.

– Если это из Конвента, гони к свинячьим чертям! – прогремел из глубины квартиры густой бас. – Надоели эти засранцы, мать их! А если это Робеспьер или кто-нибудь из его говенного Комитета – спусти его с лестницы!

Я почувствовал, как моя челюсть начинает отвисать.

– Н-не удивляйтесь, – шепнул Демулен. – Это Жорж, он всегда т-такой. Проходите.

Я едва успел снять плащ и отдать невозмутимому лакею шляпу, как дверь отворилась и в прихожую выглянул Вильбоа.

– Вы? – Похоже, мое появление его изрядно удивило. – Что-нибудь случилось?

– Заезжал к вам, – пояснил я. – Но мне сказали, что вы у Камилла.

– И п-правильно, – заключил Демулен. – Прошу, з-заходите. Мы как раз собирались ужинать…

– Да кого там черти на хрен принесли? – вновь прогудел бас. – Выпить не дают, мать их!.. Камилл, Шарль, куда вы пропали, черт вас раздери?!

Не успел я войти в комнату, как на меня надвинулось что-то огромное, широкоплечее…

– А это еще кто?! – прогремело над ухом. – Вандейцы что, уже Париж взяли?

– Именем Короля! – охотно отозвался я. – Руки вверх, гражданин Дантон!

Великан на миг оторопел, но тут же громыхнул хохот, от которого мелко зазвенела люстра.

– Правильно! Смелость, смелость и еще раз смелость! Если б я был на месте говнюка Шаретта, то давно уже превратил бы засранцев этого скотоложца Россиньоля в итальянскую вермишель! Да хрен там, в вермишель! В говно! Будем знакомы, гражданин! Я – Жорж Дантон, меня боятся все, кроме Камилла, но он тоже меня боится, иначе не бегал бы к этому евнуху Робеспьеру каждую неделю, чтобы плакаться в жилетку…

– Это г-гражданин Люсон, – поспешил вставить Демулен, – к-который…

– А-а! Спаситель нашего Шарля! – Широкая лапа по-медвежьи сжала мою кисть. – Очень рад, хотя, говорят, вы истинный «аристо»…

– Жорж! – попытался вмешаться Демулен, но гигант резко взмахнул рукой, отчего по комнате пронесся не ветер, а целый ураган.

– Лучше, мать его, быть настоящим «аристо», чем валять дурака с красными колпаками и карманьолой! Вы бы видели, гражданин Люсон, этого говнюка из говнюков Филиппа, прости господи, Эгалите,[37] когда он переодевался сапожником и пытался изображать из себя санкюлота! Какого хрена! Если ты аристократ – то будь аристократом…

– И не п-превращайся из Дантона в д'Антона, – самым невинным тоном добавил Камилл.

Послышалось грозное сопение, сменившееся, однако, добродушным смехом.

– Уел! Что было, то было! Когда ты приезжаешь в Париж из такой навозной дыры, как мой Арси-сюр-Об, приходится привлекать к себе внимание. Кстати, Камилл, разве не в моей конторе ты изрядно зарабатывал на дворянских титулах?

– А ты нам не рассказывал, Жорж! – вставил Вильбоа, похоже, давно привыкший к подобным эскападам гражданина Титана.

– И сейчас не буду! Сначала мы выпьем, иначе на кой хрен я сюда, спрашивается, приперся? Вы чего пьете, гражданин Люсон?

– Грапп, – сообщил я, заметив в глубине комнаты стол, густо уставленный бутылками.

– Ка-ак? – Титан обомлел. – А-а! Понял! Вы южанин, не иначе из проклятой Жиронды, где все пьют грапп и любят Бриссо. Нет, грапп мы пить не будем, мы будем пить шампанское, хотя один мой знакомый недоносок считает, что оно – яд свободы!