Читаем без скачивания Танкистка - Александр Айзенберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Но по уставу она должна пойти под командование старшего по званию и должности, а не наоборот.
– Да, так и есть, и она уже один раз отдала свой отряд под командование старшего командира.
– И что?..
– Он на следующий день умудрился угробить ее отряд. Они потеряли почти всю свою бронетехнику и половину личного состава.
– Да? Но у них сейчас не меньше батальона танков! Она врет и не краснеет!
– Их они добыли себе сегодня ночью.
– Как?! Николай Петрович, как вы себе это представляете?! Достать во вражеском тылу три-четыре десятка танков, причем более половины из них – новейшие модели. Тут что, магазин по продаже бронетехники или армейские склады имеются?
– Понимаю твой скепсис, я сначала тоже удивился. Этот отряд сегодня ночью напал на немецкий пункт сбора трофейной техники, там они и добыли эти танки.
– Но все равно, почему мы идем под ее командование? Это она должна пойти в ваше подчинение.
– У нас был выбор: или влиться в ее отряд, или идти своей дорогой. Я вначале тоже думал, что это она пойдет в мое подчинение. Но после того случая, когда в аналогичной ситуации она потеряла все танки и половину личного состава, она теперь не отдаст командование своим отрядом никому.
– Но субординация?! Ей за это трибунал грозит!
– Я ей сказал то же самое.
– И что?..
– Она ответила: «До трибунала еще дожить надо, а мои бойцы выполнят любой мой приказ».
– И все равно я не согласен с этим.
– Тем не менее командование отрядом она не отдаст, позволит только присоединиться к себе, вернее влиться в ее отряд. Исходя из этого, я и принял такое решение. Здесь мы принесем больше пользы, чем пытаясь выйти к своим.
– И кем мы у нее будем?
– Я комиссар отряда, ты станешь комиссаром в одной из рот.
Ищенко все равно остался недоволен этим разговором. Ему было неприятно, что они попали под командование простого сержанта, да еще и женщины. Ищенко, вообще, был, как говорится, первый парень на деревне. Высокий, светлый, бабник и балагур. Ему и с бойцами было легко говорить, и баб он довольно легко уламывал на близость. Вот и тут он решил охмурить эту сержантшу. Он успел ее разглядеть, и, к слову говоря, она была как раз в его вкусе: даже сквозь немного мешковатый комбинезон выделялись ее прелести, да и лицо было очень и очень миленьким. Так что он с большим удовольствием повалял бы ее на сеновале.
Решив не откладывать дело в долгий ящик, он, увидев, что Нечаева осталась одна, решительно двинулся к ней. Подойдя, он одной рукой крепко ухватил ее за задницу, а другой за плечо и попробовал поцеловать, решив взять эту крепость с наскоку, решительным штурмом. Но он жестоко просчитался. Совсем с небольшим опозданием твердое колено сержанта врезалось ему между ног, заставив разжать руки и согнуться в приступе сильной боли. А Нечаева внезапно вытащила из сапога остро наточенную финку и, схватив его одной рукой за голову, другой прижала нож к его горлу. Из мгновенно появившегося небольшого пореза на горле потекла кровь, а Нечаева тихо, но страшно зашипела:
– Еще раз ты, кобель похотливый, попробуешь ко мне пристать, и я отчекрыжу твое вонючее хозяйство, засуну его тебе в пасть и затем сожрать заставлю! Ты, козел вонючий, меня понял?!
– П-п-понял, – только и смог выдавить из себя Ищенко. Он привык, что в таких случаях женщина если и трепыхалась, то быстро сдавалась, а вот так у него было в первый раз.
– Тогда пшел вон, ублюдок, и не попадайся больше мне на глаза.
– Что тут происходит? – раздался внезапно голос нового действующего лица, вернее, пожалуй, старого, так как это вернулся старший батальонный комиссар Гусаров.
– Да вот, товарищ Гусаров, плохо вы воспитываете своих людей. У вашего подчиненного, судя по его поступку, повышенный уровень спермотоксикоза, пришлось ему мозги на место вправлять. А если до него с первого раза не дойдет, то скоро в мире станет одним кастратом больше.
К этому моменту я уже отпустил этого недоумка и спрятал финку обратно в сапог. А Гусаров так взглянул на своего подчиненного, что тот испуганно сжался.
– Я с тобой потом поговорю, а сейчас исчезни!
Ищенко скособоченно поковылял прочь, а Гусаров спросил у меня:
– Я, собственно, чего вернулся. У вас уже есть какой-либо план по нашим действиям на ближайшее время или нет?
– Разумеется есть. В ближайшие пару дней мы переправим наших раненых на Большую землю, а то тут мы им почти ничем помочь не можем, а там у них есть очень хороший шанс выздороветь.
– Но это невозможно! У нас нет никакой возможности переправить их в тыловой госпиталь.
– А вот тут вы ошибаетесь. Просто вы привыкли действовать по шаблонам. У вас зашоренность сознания, и вы не видите возникающие возможности.
– И как тогда вы собираетесь это сделать?
– Легко и просто. Как раз сегодня, считай, прямо над нами сбили семь наших тяжелых бомбардировщиков ТБ-3. Почти все экипажи спаслись, но, к сожалению, несколько человек все же погибли.
– А при чем здесь это?
– А при том, что примерно в полусотне километров от нас находится наш бывший аэродром, который сейчас активно используют немцы. Там, по сообщению захваченного немецкого фельджандарма, кроме бомбардировщиков базируются и транспортные самолеты. Сегодня мы выдвигаемся к этому аэродрому, завтра проводим разведку, а затем атакуем. Из летчиков формируем экипажи по наличию самолетов, затем грузим в них раненых и отправляем за линию фронта.
– А вы не боитесь, что их собьют?
– Конечно, полностью такую возможность исключить нельзя, но она достаточно мала. К нашему большому сожалению, наших самолетов сейчас очень мало, а немцы свои самолеты сбивать не будут, так что они имеют все шансы благополучно долететь.
– А если все же встретят наши истребители?
– Я думала над этим. Конечно, полностью такую возможность исключить нельзя, но думаю, если при встрече из немецкого самолета начнут махать палкой с привязанным к ней куском белой ткани, то это заинтересует наших летчиков. Сбить – это одно, а вот привести вражеский самолет на свой аэродром – это совсем другое.
Тут Гусаров засмеялся.
– Что?..
– Простите, просто представил, как из открытой двери немецкого транспортника машут белым флагом, вот и не сдержался.
– И что, думаете, это нереально?
– Теперь, пожалуй,
