Читаем без скачивания Мичман Изи - Фредерик Марриет

— Ну что ж, — сказал Джек, — это всё-таки лучше, чем быть невольником.

Мести не ответил: всякий, кто знает, какова жизнь мичманского денщика, не удивится его молчанию.

— Скажи, Мести, разве хорошо быть таким мстительным, каким ты был на своей родине?

— Раньше я тумал, что так и нато, та и сейчас иногта тумаю так, когта злоба утаряет мне в голову, а иногта не знаю, что и тумать, — когта человек сильно люпит, тогта он сильно и ненавитит.

— Но сейчас ты христианин, Мести!

— Я слушал всё, что говорят ваши священники, — ответил негр, — и решил, что я, однако, больше не верю в амулеты.

— Наша религия предписывает нам любить своих врагов.

— Та, я слышал от пастора об этом, но что тогта нам телать с нашими трузьями?

— Тоже любить.

— Этого я не понимаю, Тихоня! Я люблю вас потому, что вы добрый и хорошо ко мне относитесь, а мистер Наглерс — мерзавец и часто обижал меня. За что мне любить его? Клянусь непесами, я ненавижу его и хотел пы завладеть его черепом. А как по-вашему, малыш Госсет любит его?

— Нет, — рассмеялся Джек, — боюсь, что он тоже с удовольствием завладел бы его черепом. Но во всяком случае, нужно быть милосердным и прощать обиды тем, кто их наносит.

— Хорошо, масса Тихоня, я буду тумать, как вы. Сильно ненавитеть тоже плохо: ненавитеть легко — прощать трутно. Поэтому тот, кто прощает, щетрее сертцем, а значит, польше тостоин называться человеком.

«В конце концов, — подумал Джек, — многим христианам далеко до Мести, хоть он и африканец».

— Что это?! — воскликнул Мести, выглянув из окна каюты. — Ах, пьяные черти, они подожгли палатку!

Джек тоже посмотрел в окно и увидел, что палатка на берегу охвачена пламенем.

— Похоже, что холотные ночи скоро поупавят им пылу, — заметил Мести. — Вот увитите, масса Тихоня, они скоро запросятся на сутно.

Джек был того же мнения. Он с нетерпением ожидал время, когда наконец можно будет продолжить плавание. Обыскивая как-то рундуки в капитанской каюте, он нашёл карту Средиземного моря и внимательно изучил её: он нашёл Гибралтар и проследил путь «Гарпии» до мыса Гата, а оттуда до Таррагоны. Спустя некоторое время он вызвал Мести на военный совет.

— Посмотри, Мести, я начал разбираться в карте. Вот — Гибралтар, а вот — мыс Гата и Таррагона, где мы захватили судно, и если помнишь, мы прошли мыс Гата за два дня до шторма, который отнёс нас в море. Так что мы прошли около двенадцати дюймов, и нам осталось сделать только четыре.

— Та, масса Тихоня, я всё это вижу.

— Теперь смотри, нас угнал шторм вот в этом направлении, и здесь мы видим три островка, называемые Зифиринскими, и на них нет ни одного кружочка, обозначающего поселение, а значит, они необитаемые. Как раз здесь мы и бросили якорь, так что мы находимся на Зифиринских островах, только в четырёх дюймах от Гибралтара.

— Вижу, масса Тихоня, всё правильно, только какие это чертовски длинные дюймы.

— А помнишь, Мести, на компасе, что на палубе, есть такая закорючка, — она обозначает Северный полюс, а вот это — компас со стрелкой, указывающий на север. Северный румб показывает на испанский берег, а Гибралтар лежит на пять или шесть румбов западнее. Если мы пойдём в эту сторону, мы попадём в Гибралтар.

— Верно, масса Тихоня, — ответил Мести.

Джек действительно был прав, и он учёл всё, кроме девиации, о которой не имел никакого понятия. Чтобы не ошибиться, Джек принёс в каюту ещё один компас и сравнил их, затем он вынул стекло компаса, отсчитал шесть делений к западу и сделал отметку карандашом на картушке компаса на нактоузе.

— Вот, — сказал он, — это курс на Гибралтар, и как только бунт угаснет и поднимется попутный ветер, я отплыву в Гибралтар.

ГЛАВА XVI,

в которой Джек заканчивает своё плавание и возвращается на «Гарпию»

Прошло ещё несколько дней, и их ожидания оправдались — бунтовщики не выдержали. Однажды они так небрежно заткнули втулку последней бочки с вином, что та сама выскочила, и всё вино вылилось на землю, так что его остатков хватило на три-четыре дня; далее, запасы топлива у них давно истощились, и они были вынуждены есть сырую солонину: наконец, после пожара, уничтожившего их палатку по чьей-то небрежности, четверо суток подряд лил непрерывный дождь. Всё их имущество промокло насквозь, они измучились, перемёрзли и изголодались. Их страдания стали настолько невыносимыми, что виселица показалась им милее, чем гибель от голода. И вот, уступая мукам голода, они спустились к морю, там, где берег ближе всего подходил к судну, и упали на колени.

— Что я вам говорил, масса Изи? — сказал Мести. — Запыли, черти, как стреляли в нас из мушкетов. Мести хорошо это помнит.

— Эй, на судне! — закричал один из матросов.

— Что вам нужно? — спросил Джек.

— Пожалейте нас, сэр, мы просим у вас прощения! Мы хотим вернуться к своим обязанностям.

— Так мы им и поверили, — сказал Мести.

— Что же им ответить, Мести?

— Сперва поломайтесь, масса Тихоня, скажите им, чтопы они отправлялись ко всем чертям и пусть потыхают с голоту.

— Я не могу принять на борт бунтовщиков, — ответил Джек.

— Тогда наша смерть будет на вашей совести, мистер Изи, — сказал матрос, первый окликавший корабль. — Если нам предстоит умереть, мы не хотим околевать, как собаки, — вы не примете нас на судно, так акулы примут нас! Пусть лучше нас постигнет мгновенная смерть. Что вы на это скажете, ребята? Давайте все сразу бросимся в море. Прощайте, мистер Изи, простите нас хоть мёртвых, но виноват во всём рулевой Джонсон, это он подбивал нас к бунту. Ну, давайте, ребята, нечего раздумывать! Чем скорее покончим с собой, тем лучше. Попрощаемся друг с другом — и в воду!

По-видимому, бедняги на самом деле решили свести счёты с жизнью, если наш герой, по наущению Мести, откажет им в просьбе вернуться на корабль. Они пожали друг другу руки и, отойдя от берега на несколько шагов, выстроились в ряд и приготовились прыгнуть в воду по команде матроса, который начал считать: раз-два…

— Стойте! — закричал Джек, не забывший ужасные события недавнего прошлого. — Стойте!

Матросы замерли.

— Что вы мне пообещаете, если я позволю вам вернуться на судно?

— Добросовестно исполнять наш долг, и пусть нас повесят как пример для других мятежников, когда мы вернёмся на борт «Гарпии», — ответили матросы.

— Вот это уже искреннее раскаяние, — сказал Мести. — Ловите их на слове, масса Тихоня.

— Хорошо, — сказал Джек. — Я приму вас на таких условиях. Сейчас мы приплывём за вами.