Читаем без скачивания Когда грабить банк и другие лайфхаки - Стивен Левитт

Итак, если вам интересно, когда лучше всего грабить банк, ответ таков: никогда. Если, конечно, вы не работаете в банке. Но даже в этом случае — та еще морока: возможно, придется вечно работать без отпусков.

Судя по официальной правовой статистике, уровень преступности в Китае чрезвычайно низок. Убийства совершаются примерно в пять раз реже, чем в Соединенных Штатах, да и вообще любых преступлений мало. И без сомнений, китайцы ощущают себя в безопасности. Мы гуляли по улицам и в богатых районах, и в бедных, и ни разу я не ощутил угрозы. Никаких надписей на стенах. Один раз возле железнодорожной станции в Шанжао мне показалось, что я наткнулся на граффити: на мосту краской было что-то написано. Однако надпись оказалась предупреждением: испражняться под мостом нельзя, нарушителей ожидает суровая кара.

И все же я замечал кое-какие признаки того, что не такая уж в Китае тишь да гладь.

Во-первых, повально боятся фальшивых денег. Гиды учили нас отличать настоящие деньги от поддельных. Всякий раз, когда я платил наличными, владелец магазина разными способами проверял подлинность купюр.

Во-вторых, когда выписываешься из некоторых гостиниц, возникает пятнадцатиминутная заминка: кто-то из персонала идет проверять номер. Надо полагать, выясняет, остались ли на месте часы, полотенца и напитки в мини-баре. (Впрочем, не исключено, что я не понял, зачем нужно инспектировать номер, — как не понял, почему за восстановление утерянной карты-ключа нужно платить $15, хотя гостинице она обходится всего в несколько центов.)

В-третьих, здания, в которые не вломится ни один нормальный человек (например, детские дома), обнесены оградой с металлическими воротами и помещениями для охраны. Ведь не может быть, что ограда мешает сиротам бежать. Но такая мысль возникает.

В-четвертых, железнодорожные билеты у нас проверяли несколько раз — перед посадкой и во время поездки, да еще требовали сохранять их до выхода со станции.

В-пятых, что особенно важно, в общественных туалетах — даже туалетах неплохих ресторанов — не было туалетной бумаги. Опять же я могу чего-то не понимать, но возникает впечатление, что а) туалетная бумага в дефиците и б) если ее оставить в общественном туалете, ее украдут.

Психологи давно говорят о силе прайминга, то есть о влиянии тонких сигналов и напоминаний на поведение. Например, многие исследователи заявляют, что, если вы попросите женщину перед сдачей экзамена по математике указать на листке бумаги не только имя и фамилию, но и пол, результаты будут хуже, чем в случае, когда она укажет только имя и фамилию. Мол, женщины сомневаются в своих математических способностях, а тут им как раз напоминают, что они женщины, а значит, не сильны в математике. Мне всегда казались странными эти результаты (и мне не удалось воспроизвести их в совместном исследовании с Роландом Фрайером и Джоном Листом): пол играет столь важную роль в нашей идентичности, что я не могу поверить, будто женщинам нужно напоминать, что они женщины!

Зато об интересных случаях прайминга рассказывают Ален Кон, Мишель Андре Марешаль и Томас Нолл в своем новом исследовании «Плохие парни: Влияние криминальной идентичности на нечестность» (Bad Boys: The Effect of Criminal Identity on Dishonesty). В тюрьмах строгого режима они просили заключенных подбрасывать монетки, а затем сообщать, сколько раз выпадет «орел». За каждого «орла» полагались деньги. Конечно, ученые не могли знать, когда им солгали, а когда нет, но, поскольку в среднем «орел» выпадает в половине случаев, оценить количество вранья было возможно. Но перед экспериментом ученые спрашивали одну половину заключенных: «За что вас осудили?», а другую половину: «Сколько часов в неделю вы смотрите телевизор?» Результат: 66% «орлов» в первой группе и «всего лишь» 60% «орлов» во второй группе.

А как обстоит дело с честностью у обычных граждан? Когда ученые играли в эту игру с обычными гражданами, «орел» выходил в 56% случаев.

Так каково же влияние предварительного вопроса на результат опыта? Поведение заключенных, которых спрашивали про телевизор, было ближе к поведению обычных граждан, чем к поведению заключенных, которых ткнули носом в их преступление.

Как экономист, я не рад, что прайминг работает. Но я эмпирик — и предпочту смириться с этими фактами.

Судхир Венкатеш уже знаком нашим читателям. Во время учебы в аспирантуре в Чикаго он на несколько лет сошелся — в научных целях — с бандой наркодилеров. Эти исследования легли в основу одной из глав «Фрикономики» («Почему торговцы наркотиками продолжают жить со своими родителями?»). Потом Венкатеш продолжал вести интереснейшую работу; исследуя верхний и нижний сегменты экономического спектра, и часто писал о ней для нашего блога.

Начав смотреть «Прослушку» (по кабельной сети НВО), я сразу оценил, как в этом сериале представлена городская жизнь: не только мир банд и наркотиков, но и взаимосвязи между преступным миром и городскими властями, полицией, профсоюзами и почти всем остальным. У меня самого весьма похожие впечатления возникли в ходе полевой работы в Чикаго и Нью-Йорке. По сравнению с большинством научных исследований и журналистских репортажей сериал намного лучше показывает, как бедные кварталы вписываются в социальную ткань города.

Пару недель назад я позвонил нескольким людям, авторитетным на нью-йоркских улицах, и пригласил их посмотреть очередной сезон (а как еще обеспечить контроль качества?).

Для просмотра первой серии мы собрались в гарлемской квартире полудоминиканца-полуафриканца по прозвищу Гуталин. Гуталину 43 года, из которых 15 он возглавлял банду и еще десять сидел за наркоторговлю. Я пригласил и людей постарше — того же плана, большей частью отошедших от дел, — в надежде, что они с любопытством поглядят на полицейских-оборотней, жестких политиков и все прочее, делающее «Прослушку» столь интересной. Они любовно назвали нашу вечеринку «Бандиты и кузен» (под «кузеном» имелся в виду я).

Было много попкорна, ребрышек, скверного домашнего пива и свиных шкварок с горячим соусом. Свиные шкварки, к которым американские гангстеры, по-видимому, питают слабость, закончились столь быстро, что одного из «шестерок» послали принести еще несколько сумок.

Вот беглые впечатления от наших вечерних обсуждений:

1. Банк — полицейский-оборотень. К моему великому сожалению (это мой любимый персонаж), все в комнате согласились, что с Банком дело нечисто. Гуталин выразился так: «Он слишком правильный, чтобы не быть замешанным. Ничего против него не имею, но рыльце у него в пушку». А ведь любители сериала помнят, что Банк — один из лучших детективов. Но вступительная сцена, в которой Банк ловко раскалывает подозреваемого, лишь укрепила присутствующих во мнении, что он чересчур положительный для положительного персонажа.