Читаем без скачивания Воин пяти Поднебесных: Пророчество - Уэсли Чу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Проведя большую часть дня за окормлением немногочисленной паствы, Мори вернулся в храмовое святилище. Называть свои покои святилищем было, конечно, воплощенным тщеславием, но по традиции настоятели всегда обитали в самом сердце храма. Святилище состояло из небольшой гостиной, молитвенной комнаты и спальни, совмещенной с рабочей комнатой. Для монаха оно считалось просторным, но по светским меркам было очень скромным.
Мори остановился у шкафа с напитками и обозрел коллекцию фруктовых и цветочных вод. Это было одно из немногочисленных излишеств, которые он позволял себе в своей суровой во всех остальных отношениях жизни. Мори достал кувшин с лимонной водой, понюхал и передумал. Ничто его не привлекало. Душа требовала напитка покрепче. Мори отогнал неуместные мысли. В последнее время настоятеля все чаще посещали кощунственные мечтания.
Едва он успел сесть за стол, как в дверь постучал Тахан — послушник, которого он послал за подушками. Теперь юноша вел себя куда пристойнее. Он аккуратно водрузил на стол настоятеля вазу с приношениями, сложил руки и энергично поклонился. Днем Мори не поленился сделать молодому человеку суровый выговор и в качестве наказания поставил его на колени носом в угол.
— Чем еще я могу услужить Тяньди, настоятель? — спросил послушник, вытягиваясь в струнку.
Мори скрыл улыбку, уткнувшись в бумаги на столе.
— Молитвенный зал?
— Вымыт и вычищен. Свечи убрали, вазы заново наполнили благовониями.
— Двор?
— Выметен дочиста. Братья Нан и Грамо любезно помогли мне.
Если бы он забыл упомянуть о собратьях, Мори бы его непременно выдрал. Настоятель придвинул вазу ближе.
— Можешь отдыхать, но не забудь на рассвете приступить к послушанию на кухне…
Он принюхался, подозрительно сузил глаза и вспыхнул гневом:
— Ты нарушил обеты Тяньди, послушник?
Это не было вопросом. Взгляд Мори словно говорил: «Только попробуй солгать».
— Я… — Тахан побелел. — Я… брат Нан принес немного сливового вина… я…
Мори движением брови заставил юношу замолчать. Вести себя дерзко при трудных обстоятельствах — одно дело, а нарушить обет воздержания — совсем другое. Он инстинктивно потянулся за хлыстом, который лежал возле стола.
Тахан упал на колени; по его лицу ручьями текли слезы.
— Простите меня, настоятель! В последнее время было так тяжело — с тех самых пор, как пророчество оказалось ложным. Я в растерянности. Не знаю, кому верить…
Юноша шмыгнул носом и зарыдал, содрогаясь всем телом.
Мори крепко сжал рукоятку хлыста. Он разделял чувства Тахана. Если даже настоятель, посвятивший свою жизнь Тяньди, сомневался, чего ожидать от послушника? Он отложил хлыст.
— Я понимаю твои сомнения. Для Тяньди настали трудные времена. Мы должны оставаться твердыми в вере и не забывать о божественном промысле.
— Да, но пророчество…
— Ты слишком много думаешь об исходе пророчества, дитя мое, тогда как следует думать о его задаче, — негромко произнес Мори. — Пророчество Тяньди — просто инструмент. Божества воспользовались им как маяком, чтобы сплотить верных. Пророчество привело нас к победе над врагами. Если предназначение Тяньди в том, чтобы возвысить и объединить земли Чжун, значит, пророчество оправдало себя сверх всякой меры.
— Значит, неважно, что Вечный Хан был убит не героем пяти Поднебесных?
Мори кивнул:
— Изначальная цель пророчества исполнилась. Просвещенные государства одержали победу. Они высятся в центре мира на зависть всем. Теперь пророчество дает нам еще одну возможность приблизиться к Тяньди. Просвещения достигают путем неудач.
— Победу добывают путем поражений, — подхватил Тахан, и на лице послушника замешательство постепенно сменилось благоговением. — Значит, пророчество было нарушено намеренно? Крах пророчества — это вовсе не крах, а испытание веры?
Ну да, вроде того.
Мори сам не знал, во что верить, но хороший монах должен сочувствовать людским страхам и тревогам, а хороший настоятель — управлять ими. Мори считался очень хорошим настоятелем. Он ободряюще положил руку на плечо юноши.
— Тяньди дает тебе возможность превратить свою слабость в силу. Я хочу, чтобы ты отправился к брату Нану и брату Грамо. Яви им крепость своей веры. Забери у них греховные напитки и приведи обоих сюда.
— Я так и сделаю, настоятель, обязательно. Спасибо, спасибо! — воскликнул Тахан, низко кланяясь. — Я справлюсь! Я больше не подведу вас!
Послушник убежал и вскоре вернулся, ведя за собой товарищей. Все трое несли семь бутылочек со сливовым вином и две чашки. Мори терпел, пока они ползали у его ног, умоляя о прощении и обещая следовать путем Небесного семейства… ну и так далее. Ему пришлось скрыть усмешку. Он, конечно, был настоятелем одного из самых больших храмов в Просвещенных государствах, но это еще не делало его святым. Нельзя сказать, что их слова не имели никакого смысла. Просто все происходящее было предсказуемо и утомительно. Мори полагал, что избыток благочестия только мешает.
Настоятель дождался, когда послушники перестанут каяться, после чего отослал их. Оставшись один в святилище, он повалился в кресло и уставился на ряд бутылочек с вином, стоящих на столе. Он уже собирался отправить их на свалку, но помедлил. Его взгляд перебежал на полку с ароматной водой, потом опять на стол. После того как эта мысль угнездилась в голове Мори, избавиться от нее стало невозможно. Он еще несколько минут смотрел на вино — и наконец сдался.
— Только один глоток. Тяньди простит, — пробормотал он, вытаскивая пробку.
Запах наводил на мысль, что содержимое бутыли годится и как лошадиная отрава, и как смазка для колес. Мори налил немного вина в чашку. От первого — за очень долгое время — глотка по телу пробежала дрожь. Последующие глотки дались гораздо проще. Как будто не было всех этих лет.
Из шкафа вышла фигура в темном одеянии.
— Намерен пить один или поделишься?
Зрелище незнакомца в святилище совершенно не смутило Мори. Он не впервые столкнулся с наемным убийцей. Борьба за влияние внутри братства Тяньди была на удивление жестокой. Мори швырнул в незваного гостя чашкой и бросился к двуручной боевой палице, стоявшей в углу. Ему уже много лет не доводилось браться за оружие, и увесистая палица оказалась тяжелее, чем он думал, — взмахнув ею, он чуть не надорвал поясницу.
— Это священная земля, друг, — произнес Мори. — Прошу тебя подумать о своей душе и…
Неподвижная фигура в плаще небрежно отмахнулась. Палица в руке Мори повернулась, стукнула его в лоб и сшибла с ног.
Ошеломленный, пораженный, Мори с трудом поднялся и, цепляясь за стенку, стал звать на помощь:
— Чужой в святилище! Брат Солум,
