Читаем без скачивания Цикл "Детектив Киёси Митараи. Книги 1-8" (СИ) - Симада Содзи

ИРОДИАДА: Но этот человек не говорит, что здесь будет править Рим. Он говорит, что этих людей спасет Бог.

ИРОД: Да, это так.

ИРОДИАДА: Так ты считаешь все его слова правдой?

ИРОД (качает головой): Нет. Есть вещи, которые не понимает ни этот человек, ни стоящий за ним Спаситель. Неважно, кто стоит над людьми – римляне или же вымышленный бог, – кто бы это ни был, ему не под силу спасти всех в мире.

С древних времен на свете один за другим появлялись спасители. Не всегда они имели человеческий облик. Иногда это бывали идеи или учения. И в будущем, которого нам никак не увидеть, то же самое будет вечно повторяться. Однако настоящего спасения нет. Это иллюзия. Один царь сменяет старого, только и всего. Какое-то время новый государь честно правит людьми. Однако его внуки, а за ними и внуки его внуков становятся все хуже. Это вина не государя, а политики как таковой.

Человеческая жизнь несправедлива по своей природе. Раз где-то люди плачут, значит, в другом месте люди живут в роскоши. И если последние хотят сохранить свое богатство, то править нужно грязными методами. Этого тот человек и не понимает.

Истинный спаситель? Вздор! Это мираж. Пусть на время он и поможет людям, но сколько лет это продлится? Спасителю нужна власть – иначе как же он будет спасать людей без нее? Однако стоит ему заполучить ее, как в мире появится еще один новый правитель. Таковы законы нашего несправедливого мира.

ИОАНН (кричит вдалеке): Где та, что, увидев мужей, на стене изображенных, лики халдеев[338], означенных красками, предалась похоти глаз своих и отправила послов в Халдею?

Где та, что отдалась военачальнику ассирийцев? Пусть встанет она с ложа бесстыдства своего, с ложа кровосмешения! Хотя она и не раскается никогда и будет пребывать в своей скверне, пусть придет, ибо Господь уже держит бич в руках Своих.

Иродиада резко встает со стула.

ИРОДИАДА: Я больше не могу это выносить!

ИРОД (бормочет, тихо усмехаясь): Она не понимает. Но таковы уж женщины по природе.

ИРОДИАДА: Значит, ты не будешь отрубать ему голову?

ИРОД (качая головой): Нет. Я царь. Царь не должен вызывать ненависть у подданных. Я не хочу, чтобы меня возненавидели в Риме, но точно так же не хочу навлекать на себя гнев Спасителя.

ИРОДИАДА: Ты поддался трусости. Неужели ты будешь позволять ему говорить все, что он хочет? Цезарь раздавил бы такого червя в два счета!

ИРОД: Тогда почему бы тебе не отдаться Риму? Ты все еще молода. Свое тело ты сможешь задорого продать.

ИРОДИАДА: По крайней мере, можно лишить его голоса. Отрежь ему язык и положи этому конец. Тогда он не сможет вводить народ в заблуждение.

ИРОД: Этому тоже не бывать. Голос этого человека и есть все его существо. Забрать у него голос – все равно что убить его. Если Спаситель и впрямь существует, то не станет молча смотреть на такое.

ИРОДИАДА: Ты слаб. Неужели ты все еще правитель?

ИРОД: Так называемый правитель с так называемой властью… Но кто это там? Кто такой глубокой ночью плавает в море?

ИРОДИАДА: Саломея.

ИРОДИАДА поднимается и бросает кусок белого шелка на темную воду. САЛОМЕЯ закутывает свое обнаженное тело в ткань и поднимается на террасу.

ИРОД: Что с тобой, Саломея? Плаваешь одна в такую позднюю ночь… Объяснись с царем.

САЛОМЕЯ: Это море наполнено женскими слезами.

ИРОД: Слезами?

САЛОМЕЯ: Да, слезами влюбленных женщин. Я искупалась в них.

ИРОД: Хочешь сказать, в нем можно скрыть свои слезы?

САЛОМЕЯ (вытирает волосы): Окунуться в него один раз – все равно что тысячу раз поплакать.

ИРОД: Неужели такая девушка, как ты, станет плакать от несчастной любви?

САЛОМЕЯ: Верно, батюшка. Я безответно влюблена. Сколько бы я ни тосковала по этому человеку, он отстранен и даже не замечает меня.

ИРОД: Не говори глупостей! Нет на свете такой вещи, которую ты не смогла бы получить.

САЛОМЕЯ (глядит на луну): До чего же странная луна сегодня ночью! Смотрит на меня, словно богиня, из муслиновых облаков…

ИРОДИАДА: И правда, сегодня она светит ярче обычного… Она настолько яркая, что мне страшно. Словно она видит нас насквозь.

САЛОМЕЯ: Луна холодна, словно прозрачный ручей в темной пещере. Холодна и целомудренна, как человек, не касавшийся кожи ближнего. Наверное, она девственница.

ИРОД: Те, кто чисты, сияют. Словно ненадкушенное яблоко, словно золотая чаша, наполненная прохладным вином и увлажненная росой. Сейчас ты именно такова, Саломея. Ты сияешь. И ты можешь станцевать еще прекраснее, чем когда-то Иродиада.

ИРОДИАДА: Нет, Саломея не будет танцевать. Танцы этого дитяти приносят несчастье.

САЛОМЕЯ: Матушка права. В моих жилах течет страшная кровь. Когда в детстве я танцевала, непременно кто-то умирал. И сейчас, когда я выросла, снова прольется чья-то кровь, если я спляшу обнаженной. Матушка строго предостерегает меня.

ИРОД: Иродиада говорит это из ревности. Я хочу хоть глазком увидеть твой танец, твое прекрасное тело. Ты ведь стала взрослой. Кто знает, что будет завтра… Вы обе были лучшими танцовщицами в западных землях. Говорили, что никто не сравнится с твоей матерью, но ты с самого детства была искуснее нее. Однако с тех пор, как выросла, ты ни разу не показывала мне свой танец.

САЛОМЕЯ: Мой танец – не мое творение, но дьявола. Прости меня, прошу!

С этими словами САЛОМЕЯ убегает в пещеру позади нее.

Сцена 132: Темница

Каменная пещера. ИОАНН стоит, опершись спиной о каменную стену. САЛОМЕЯ проводит рукой по его обнаженной груди.

САЛОМЕЯ: Тебя схватили, Иоанн. Тебя, свободного как птица, заточили в этой камере. Как же странно, я вся дрожу…

ИОАНН: Пусть меня и посадили в тюрьму, ни в чьей власти я не нахожусь. Я посланник Господа и свободен по его воле. Чего бы от меня ни желали глупые властители, все напрасно.

Прислоняясь лицом к груди ИОАННА, САЛОМЕЯ долго смотрит на него исподлобья.

ИОАНН: Почему смотришь ты на меня своими янтарными глазами?

САЛОМЕЯ безмолвствует.

ИОАНН: Почему ты так смотришь на меня, приподняв свои серебряные веки? Краска на твоем лице не для меня, а для других.

САЛОМЕЯ: Ты прекрасен.

ИОАНН: Прочь, дочь Вавилона! Не приближайся к избраннику Господню! Твоя мать наполнила землю вином своих злодеяний, и крик грехов ее достиг ушей Господних.

ИОАНН отталкивает САЛОМЕЮ и встает на другое место.

САЛОМЕЯ: Почему же Господь избрал Своим посланником такого юношу, как ты? Раз он спасает народ, то ему не нужен человек, искушающий женщин.

ИОАНН: Не приближайся ко мне, дочь Содома! Закрой лучше покрывалом твое лицо, посыпь голову пеплом[339] и беги в пустыню искать Сына Человеческого.

САЛОМЕЯ: Твое тело белое, как лилия на лугу, который еще никогда не косили. Твое тело белое, как снега, что лежат на горах Иудеи и нисходят в долины. Розы в саду аравийской царицы, луна, когда она покоится на лоне моря, не так белы, как твое тело… Дай мне коснуться твоей кожи!

САЛОМЕЯ протягивает руку к ИОАННУ. Тот отстраняется.

ИОАНН: Через женщину зло пришло в мир. Не говори со мной. Я не хочу слышать тебя. Я слушаю только слова Господа Бога.

ИОАНН холодно отворачивается от САЛОМЕИ.

САЛОМЕЯ: Я в твои волосы влюблена, Иоанн. Как же они черны и блестящи… Словно черное покрывало ночной тьмы. Твои волосы похожи на гроздья черного винограда, что висят в виноградниках Эдома в стране эдомитов. Твои волосы как кедры ливанские, что дают тень львам и разбойникам, которые хотят днем скрыться. Длинные черные ночи, когда луна не показывается, когда звезды боятся, не так черны. Молчание, живущее в лесах, не так черно. Эта чернота поглотит мою душу, и посреди нее она собьется с пути. Нет ничего на свете чернее твоих волос… Дай мне коснуться твоих волос.