Читаем без скачивания Цикл "Детектив Киёси Митараи. Книги 1-8" (СИ) - Симада Содзи

Однако для иудеев, религия которых запрещала идолопоклонничество, это было неприемлемо. Иисуса взяли под стражу и признали виновным. Понтий Пилат, тогдашний римский префект Иудеи, вынес Христу смертный приговор под давлением еврейского народа, однако и для Рима Сын Божий был бельмом на глазу.

Иисуса подвергли бичеванию, а затем, водрузив ему на спину крест, заставили пройти унизительный путь через центр города до холма Голгофа, где его раздели и прибили к кресту. Это событие подробно описано в Новом Завете, и сегодня места, где Христос трижды падал и говорил с женщинами на обочине, считаются важными религиозными достопримечательностями. На Виа Долороза, или Дороге Скорби, по которой шел Иисус, возведено множество церквей различных конфессий, возникших внутри христианской религии.

Долгое время Иерусалим с Голгофой воспринимались христианами как центр мира, как самая важная святыня, которая не должна была принадлежать никому другому. По этой причине крестоносцы постоянно вынашивали планы возвращения этой земли в лоно христианства, не гнушаясь и кровопролития.

Тот факт, что предавший Христа апостол Иуда был евреем, а еврейский народ в целом не признал Иисуса и рьяно возжелал его смерти, долго служил подоплекой для преследований евреев в западном обществе. Гитлер неоднократно говорил о создании «расово чистого» христианского общества.

Между христианством и иудаизмом существовал глубокий антагонизм, однако сегодня последователи первого воспринимают иудейское писание как книгу пророчеств и приготовлений к пришествию Иисуса. Даже в том, что западнохристианское общество коллективно содействовало созданию Государства Израиль, прослеживается перемена в их отношении к еврейской вере. Однако вряд ли христиане столь же охотно пошли бы на сотрудничество с мусульманами.

Что же до иудаизма и ислама, то они ни за что не стали бы пожимать друг другу руки. В настоящее время Старый город в Иерусалиме поделен на мусульманский, христианский, армянский и еврейский кварталы. Однако Израиль раздирает конфликт между евреями-израильтянами и арабами-палестинцами, в котором даже доходит до убийств детей с обеих сторон.

История запомнила немало мудрецов, которые объявляли себя спасителями обоих этих народов и проповедовали им свое учение. Однако именно из этих учений рождались те твердые убеждения, из-за которых кровопролитие с обеих сторон продолжалось и по сей день. Глубокая религиозность будила в людях желание убивать. Сегодняшней трагедии могло бы и не быть, если б не фанатичная вера и не святые места, разбросанные по всему свету. Казалось, точно так же, как с прекрасной, но непригодной для питья водой в пустыне, небеса пытались преподать людям через эту ситуацию какой-то суровый урок.

У членов съемочной группы «Саломеи», выехавших из Тель-Авива на двух внедорожниках, тоже роились мысли в голове – особенно когда показалось Мертвое море и они очутились посреди библейского мира. Ведь именно в этих краях появились на свет многие религиозные течения, исцелявшие души страждущих бедняков.

Религии облегчали участь людей в периоды голода и междоусобиц. Однако сейчас, когда мир во всем мире начал потихоньку налаживаться, именно они служили катализатором войн. Последние два тысячелетия им было все труднее приспосабливаться к современному положению дел. В начале новой эры христиане подвергались гонениям, однако впоследствии стали сами преследовать людей, защищавших академические истины, и иногда даже сжигали их на костре как еретиков. Точно так же и мусульмане прилюдно забивали камнями людей, повинных в прелюбодеянии или убийстве, как предписывало учение, продиктованное им сотни лет назад.

Но тогда что есть религия и что есть религиозное спасение? В течение двух тысяч лет истории христианство закрывало глаза на убийства ради мяса, на войны и рабство. Вспоминая о заповедях Христа, учившего подставлять другую щеку, можно сделать вывод, что все эти отступления от основ вероучения были вызваны лишь компромиссом и моральным разложением. Забавно, что стороны многих конфликтов, чьи народы были единоверцами, молили о победе одного и того же бога, а первосвященники в каждой из этих стран заверяли людей в том, что Господь на их стороне. Заигрывая с примитивным инстинктом самосохранения у людей, религия веками поддерживала свое могущество.

Что же делало это место столь особенным, раз оно было священным для многих религий? Справедлив ли бог, по-прежнему требующий от своих последователей кровопролития по прошествии двадцати столетий? Должны ли люди по-прежнему верить в такого бога? Всеми этими вопросами задавались Берт Эстин и Ларри Говард, двое самых пожилых членов команды.

– О религии думаешь? – спросил Ларри Берта, сидевшего на переднем сиденье. – О боге?

– Любой, кто приезжает сюда, становится задумчивым, – ответил Эстин, не оборачиваясь. – Нас вызвали на эту священную землю так, словно нам предстоит исполнить последний долг. Только вот месяц назад сюда приехали двое наших продюсеров, и с тех пор от них ничего не слышно… Оба евреи. Какой-то странный символизм, не находишь?

– А я вот сейчас размышляю о жажде возмездия. Бог дозволяет людям месть, особенно в исламе. Возможно, в этом и кроется первопричина всех ошибок на свете. Не исключено, что без этого нынешнего кровопролития не было бы.

– А что насчет ненасильственного сопротивления Ганди?

– Если отказываться от сопротивления будет лишь одна сторона, то ничего не выйдет. Надо, чтобы все боги посовещались и договорились жить в духе ненасилия.

– В конечном счете наш бог дозволяет ударять мирного буддиста.

– Да, и не только. Бог так и не наказал тех, кто перерезал запястья тридцати тысячам индийцев за то, что они отказались крутить прялку. В конце концов Иисус стал пресс-секретарем и защитником интересов белых людей, хотя не был одним из них.

– Поэтому в христианстве и рождаются новые независимые церкви, особенно на Востоке. Они призваны быть чище своих предшественников, однако вскоре становятся ничем не лучше их. В результате они начинают допускать все те же ошибки, поскольку больше всего их заботит самозащита.

И Ларри, и Берт уже перешагнули семидесятилетний рубеж. Тридцать восемь лет назад они встретились на студии «Метро-Голдвин-Майер» и с тех пор крепко сдружились. Оба застали лучшие годы Голливуда и на исходе золотого века киномюзиклов не раз работали бок о бок: один ставил танцы, другой создавал оригинальный грим.

С наступлением эры телевидения ушла эпоха, когда на киномюзиклы можно было тратить сколько угодно денег. Понимая, что их время прошло, они удалились на покой в свои дома в Беверли-Хиллз. Однако на голливудском небосводе засияла звезда Леоны Мацудзаки, которая изъявила желание поработать с ними и пригласила их на съемки.

Они оба часто пересекались на изнурительных репетициях. Как хореографу, Ларри не было нужды участвовать в натурных съемках в Израиле, но, желая сделать «Саломею» своей последней, памятной работой, он вызвался поехать с ними.

В машинах ехали члены команды, прибывшие на место съемок позже остальных. Вместе с хореографом и гримером ехали реквизитор Майкл Бэрри и молодой стилист по прическам Джим Бейнс – последний сидел за рулем. В другом автомобиле разместились реквизитор Перри Боно, звукорежиссер Питер Фабре и его помощники Эдди Томасон и Марлон Вайда.

Открыв окно, можно было ощутить страшный жар, как из печи, запах раскаленного песка и камней и едва уловимый аромат моря. Сейчас они следовали на юг мимо Кумрана, прославившегося на весь мир после обнаружения свитков Мертвого моря[343]. К северу от моря кое-где попадались клочки растительности, однако с южной его стороны были лишь пустыня и камни.

У подножия рыжеватых гор вдалеке показалась бежевая каменная кладка; видимо, то были остатки Кумрана. В остальном пейзаж был непримечательный – вряд ли он как-либо изменился со времен Ветхого Завета.

– Что это там? – спросил Берт. В стороне от шоссе стояла большая грязная постройка, рядом с которой возвышалась насыпь из черных обломков.