Читаем без скачивания История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 2 - Луи Адольф Тьер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К тому же, сказал Александр, в отношении Саксонии он связан обязательством перед своим другом королем Пруссии, а в отношении Польши – перед самими поляками. Он считает, что раздел Польши был посягательством, моральные последствия которого не перестают обременять Европу, и будет честнее и дальновиднее их исправить. Только Россия располагает средствами совершить таковое исправление, ибо владеет наибольшей частью польских провинций. Отказавшись от провинций, которыми владеет, и приняв легчайшую жертву со стороны Пруссии, Россия сможет восстановить Польшу в качестве отдельного королевства, снабдить ее свободными институтами, умерить ее в их использовании – словом, осуществить дело, которое составит славу Европы и Венского конгресса. Александр поставил себе эту благородную цель, ныне близок к ее достижению и не намерен отступать. Он не из тех государей, кто при необходимости с легкостью дает слово и с легкостью от него отказывается, когда нужда в том проходит. И он полагает, что оказал Европе достаточно весомые услуги, чтобы и она, в свою очередь, выказала к нему некоторое снисхождение.
Романтическая экзальтированность соединялась в императоре Александре с хитростью, что никогда не позволяло отделить в его действиях и мотивах искренность от честолюбия. Слава восстановителя Польши в самом деле затрагивала самые благородные стороны его души, и он почти убедил себя, что идет на жертву, уступая Литву и Волынь для создания Польского королевства, будто это королевство должно было принадлежать не ему, а кому-то другому. И потому, наталкиваясь на сопротивление, он почти чистосердечно негодовал.
Негодование это ничуть не тронуло лорда Каслри, и он вернулся к своей задаче, прибегая к подходящим и неподходящим доводам, предоставляемым ситуацией. Он не нашел серьезных возражений в отношении трех договоров 1813 года, ибо они были заключены в перспективе успеха и Россия, как и другие, имела право на огромные и неожиданные результаты. Лорд Каслри мог привести Александру только доводы об умеренности и равновесии, которые были превосходны, но имели вес в его устах лишь в том случае, если бы Австрия отказалась от Италии, а Англия от Бельгии. Что касается восстановления Польши, доводов у англичанина было множество, и он энергично привел их все.
Англия, сказал он царю, склонна согласиться на восстановление Польши, если оно будет полным и искренним и будет произведено на подобающих условиях. Если, к примеру, Австрия вернет все части Польши, которыми владеет; если Россия и Пруссия согласятся на такие же реституции; если будет учреждено отдельное королевство, не зависящее ни от кого из соседей; если дадут ему польского или любого независимого от участников раздела короля;
если снабдят этого короля либерально-монархическими институтами, – Англия готова рукоплескать и даже содействовать подобному делу, хотя оно и дорого ей обойдется. Но разве трое участников раздела Польши всерьез готовы ради ее восстановления на необходимые жертвы? Найдется ли король для выполнения этой прекрасной задачи? И наконец, уживутся ли вместе объединенные поляки, сумеют ли вести себя как здравомыслящая нация, достойная предоставленной ей свободы? Позволительно не только усомниться в этом, но и вовсе в это не поверить и счесть восстановление, о котором идет речь, пустым мечтанием. Ведь хотят восстановить неполную и ненастоящую Польшу, назвав ее Польшей только ради того, чтобы увеличить, а после увеличения сделать русской. Это значит пытаться ввести Европу в заблуждение, которому она никогда не поддастся.
Затем лорд Каслри объяснил Александру, что его план возбуждает тревогу, и если бы не лояльность его характера, эта тревога сделалась бы так сильна, что конгресс уже был бы распущен, а потому он просит царя, ради общего покоя и собственной славы, отказаться от неприемлемых притязаний.
Александр во время беседы сдерживался с большим трудом, ибо всё его обаяние не возымело на твердость английского посла никакого действия, хотя тот, в свою очередь, никак не сумел повлиять на уклончивую и впечатлительную натуру царя. Они расстались весьма недовольные друг другом, не добившись результата ни с той, ни с другой стороны.
На следующий день, опасаясь, что не сказал всего, что до́лжно, желая оставить след в памяти августейшего собеседника и превыше всего заботясь о том, чтобы подготовить себе оправдание перед британским парламентом, лорд Каслри составил длинную ноту, сопроводил ее конфиденциальным письмом и отправил Александру. Этим он не ограничился и, несмотря на взаимные обещания сохранять тайну в отношении Франции, постарался показать ей свои заслуги, осведомив Талейрана о беседе с царем и о ноте. Последний, хоть и был недоволен сговорчивостью Англии в отношении Саксонии, пришел в восхищение от того, что лорд Каслри занял столь активную позицию. Тактика Англии внушила Талейрану мысль о равноценной тактике, но в обратном направлении. Желая восстановить равновесие в пользу Саксонии, принесенной в жертву лордом Каслри, и воспользовавшись с этой целью князем Чарторижским, часто сообщавшимся с французской миссией, он дал знать императору Александру, что Франция не уступит в отношении Саксонии и, напротив, весьма склонна уступить в отношении Польши. Маневр был ловким, ибо когда одни отказывают в том, что уступают другие, всякое согласие, удовлетворяющее одновременно обе стороны, должно сделаться невозможным.
Тем временем мелкие германские государи продолжали сопротивляться. В комитете, где занимались выработкой устройства федерации, они противостояли всем комбинациям Пруссии и Австрии, стремившихся к господству в ней. Старый титул германского императора, который столь долго носили австрийские монархи и от которого Франц II отрекся в 1806 году, когда Наполеон создал Рейнский союз, восстановлению не подлежал. Конечно, Австрия его приняла бы, если бы его сделали наследственным, но она не желала досадной зависимости от выборов, ибо они означали, что однажды императорская корона может перекочевать на прусскую голову. Последней причины было довольно, чтобы Австрия отвергла подобное предложение. Поскольку императорский титул упразднялся, нужны были государства-правители, управлявшие поочередно, как в Швейцарии, и Пруссия соглашалась на такое устройство при условии чередования с одной Австрией. Австрия была к этому не расположена, но в любом случае Бавария, Ганновер и Вюртемберг объявили, что примут чередование только при условии, что оно будет касаться всех, а не только двух главных держав. Стали готовить подходившее всем решение о простом председательстве в сейме (как образе бывшей императорской власти), которым навеки наделялась Австрия. Решение доставляло величие титула и обеспечивало длительность, но являло собой серьезное неудобство, оставляя нерешенным важный вопрос о военном командовании.
Не менее важным вопросом был способ сообщения союзных государств между собой и природа их отношений с европейскими державами. До сих пор союзные государства, хоть и связанные
