Читаем без скачивания Собрание сочинений (Том 4) - Альберт Лиханов

Цитата из Константина Дмитриевича Ушинского, великого русского педагога. Написанная чуточку старомодно и витиевато, она, мне кажется, звучит как мудрый совет тем, кто заблудился и ищет, и тем, кто не заблудился, но ищет тоже, потому что жизнь и размышления о жизни есть вечный, непреходящий поиск, а в поиске том не грех остановиться лишний раз, чтобы услышать вновь уже сказанное, перечесть уже прочитанное, вспомнить уже продуманное...

"Для нравственной жизни человека свобода так же необходима, как кислород для физической, но как кислород воздуха, освобожденный от азота, сжег бы легкие, так и свобода, освобожденная от деятельности, губит нравственность человека. В самостоятельной, излюбленной деятельности только человек выучивается обходиться с элементом свободы, столь же необходимым, как огонь, и столь же опасным, как он. Принимаясь за деятельность из любви к ее содержанию, к ее идее, человек сам беспрестанно добровольно стесняет свою свободу и беспрестанно преодолевает эти стеснения, наложенные на него этим же его излюбленным трудом. Таким образом, во всяком излюбленном труде человек делает постоянные опыты наслаждения свободою, когда опрокидывает те или другие теснящие его препятствия, и опыты отказа от этих наслаждений, когда принимается опять за увлекающий его труд, за преодоление новых препятствий. В этих-то бесчисленных опытах развиваются и крепнут воля, стремление к свободе, умение пользоваться ею и необходимая для этого сила характера".

Последнюю фразу я бы подчеркнул красной чертой...

ИСПОВЕДЬ ЧЕТВЕРТАЯ. МАТВЕЙ

Мне пятнадцать лет, меня зовут Матвей. Я не пью (курю, правда, немного). Но я "увлекаюсь" деньгами, своим маленьким бизнесом. Как я стал таким? Вот как. Раньше я был, по мнению многих, хорошим ребенком. Мамочка хвалила меня перед родственниками, знакомыми, надеялась из меня дипломата сделать! (Ха-ха, подумать смешно.) Я хорошо учился, вел себя. Но вот наша классная накляузничала, что я дружу с одним парнем - Колей - из нашего класса. Ей не нравилось, что он из "ненормальной семьи". (Наша классная делит все семьи на "нормальные" и "ненормальные". К "нормальным" относятся "обеспеченные семьи", к "ненормальным" - семьи, где пьют, гуляют и не очень обеспеченно живут.) Так вот, у этого парня родители пьют, мать гуляет. И наша классная приписала ему все эти черты. Но он не такой, он верный товарищ, хороший друг, не пьет, не курит.

А моя мать стала гнать его с порога, грозить, что придет в школу и устроит скандал. Мне стало стыдно смотреть ему в глаза, но я продолжал дружить с ним. Но дружбы у нас не получилось. Да и вообще, стоило кому-нибудь прийти ко мне из товарищей, так она сразу: "Как фамилия?", "Кто такой?" Это ужасно, ко мне боятся ходить. Сначала я не верил во "всемогущую власть денег", но после поездки на юг убедился в этом. Я был в Грузии, в Тбилиси, Поти, Сухуми. Был в Сочи. И что я там увидел!

Началось все с пустяка. Мне недодали сдачу, всего 50 копеек (я тогда был "деревенщиной", то есть сибиряком). Брал билеты в кино и потребовал сдачи. Кассир ошалело уставился на меня. "Ах, сдачи!" Он протянул два рубля. Я говорю: "Но ведь сдачи - 50 копеек". Он усмехнулся презрительно. Вся очередь смеялась. Я стал умней. Меня просто завораживало, как тут некоторые дают сдачу, не глядя берут деньги и дают (вернее, недодают). Я оставлял им, кроме того, на "чай". Там, на юге, я понял, что вся моя прежняя жизнь была прожита зря, но еще не поздно, мне пятнадцать лет. Как мне было приятно захлебываться шампанским, а потом до потери пульса ломать шейк, модно одеваться (между прочим, у меня были фирменные американские джинсы и фирменная майка). И все мои мысли свелись к деньгам. Меня не интересует перспектива жить простым серым человеком, тонуть в этой массе "я". А деньги делают все, деньги - это друзья, счастье, богатство. Неподкупных людей почти нет. (В этом я убедился. Например, в день рождения классной мамаша дала французские духи, чтоб я их отнес учительнице, а она их взяла с гадливой улыбкой.)

P. S. Я писал и сам не всему верил, мне хочется, чтоб это было не так. Убедите меня в этом!!!

НРАВСТВЕННОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ

Письмо Матвея можно признать хрестоматийным примером того, как расплывчато, невнятно, общо определение - "трудный" подросток. Матвей наверняка не состоит на учете в детской комнате милиции, не нарушает общепринятых правил, словом, не подпадает под схему "трудный", и тем не менее он трудный, да еще какой!

Ведь трудность эта, сложность неимоверная, когда перед юным человеком возникают кажущиеся неразрешимыми сотни вопросов, порождается не только безнравственными поступками, вовсе нет.

Я бы даже осмелился поставить вопрос так: укравший, выпивший, учинивший драку подросток часто как раз еще не самый "трудный", потому что его "проблемность" на виду, лежит на поверхности, она узнаваема и наблюдаема и родителями, и школой, и милицией.

К совершившему, преступившему, нарушившему тотчас прилагаются силы общественного воздействия, закон, мораль, требования семьи и школы. Но вот Матвей... Кто для начала знает о том, что с ним происходит? Кто знает о тех подробностях, которые формируют, а верней-то сказать, ломают его душу? Кто из взрослых, окружающих его, отдает себе отчет в мере собственной перед Матвеем вины?

Если предыдущие письма я по справедливости называл исповедями, то признание Матвея можно назвать только криком. Да, криком! Он тонет, этот "нетрудный трудный" парнишка. Он старается удержаться на поверхности, но те, кто рядом, подталкивают его в глубину. "Я писал и сам не всему верил, мне хочется, чтоб это было не так. Убедите меня в этом!!!" Вот она, истинная трудность... Как старательно сеяли родители, учительница сорняки в душе этого паренька. Как слепы они были, коли не видели, что сеют...

В своей превосходной книге "Рождение гражданина", которую следовало бы признать настольной книгой каждого педагога, каждой матери и каждого отца, Василий Александрович Сухомлинский записал вот какую важную мысль:

"Подросток видит то, чего еще не видит ребенок; он же видит то, что часто уже не видит, вернее, не замечает взрослый, потому что многие вещи становятся для него более чем привычными. Видение мира у подростка единственное в своем роде, уникальное, неповторимое состояние человека, которое мы, взрослые, часто совсем не понимаем, мимо которого проходим невозмутимо".

Приводя эту важную цитату, я вовсе не хочу объяснять ею крик Матвея, Нет, речь не о том, что он увидел не замечаемое взрослыми. Конфликтность, "взрывоопасность" в разности взглядов - отроческих и взрослых действительно заключена, и достаточно серьезная. Письмо Матвея, мне кажется, убедительное доказательство того своеобразного бесстыдства, когда взрослые демонстративно не желают считаться со свидетелем своих безнравственных слов и поступков, все чаще полагая подростка ребенком. Помните высказывание пятнадцатилетнего мальчика о взрослых? Тут тот же самый случай. Только гипертрофированный. Лишь возведенный в степень очень и очень серьезную. В сущности, на глазах подростка совершены, если можно так выразиться, "нравственные преступления". При этом "совершившие" заведомо, открыто не брали в расчет свидетеля, полагая его, во-первых, за самого близкого человека, дескать, не выдаст, во-вторых, еще-де маленького, несмышленого.

А "несмышленый" все понял. Более того, сделал выводы. И выводы тяжкие. Если Матвей станет следовать им, общество получит в высшей степени безнравственную личность, прекрасно усвоившую негативные "правила" жизни, которые преподнесли ему, во-первых, мать, во-вторых, учительница, в-третьих, окружение, в котором он почерпнул лишь то, что работало по логике, уже предложенной ему матерью и учительницей.

Какие же уроки выучил он?

Урок первый. Авторитет "классной" подарил матери Матвея расслоение семей на "нормальных" и "ненормальных". Формулу, выработанную учительницей Матвея - человеком недалеким, неумным или просто злым, я бы признал первым нравственным преступлением взрослых перед подростком. Причем не только перед Матвеем...

Вообще само имя - учитель - предполагает ведь в нашем сознании ощущение чего-то святого. Учитель учит нас писать, читать, считать. Учитель открывает нам мир природы. Ему же доверено и иное, более важное, более сложное - открыть, внушить и объяснить правила человеческого общежития, взаимоотношений между людьми.

Учитель подобен садовнику и хирургу сразу. Хирургу - потому что должен изымать из души уже сложившиеся неверные убеждения. Садовнику потому что должен сажать дивные цветы человечности. Человек, избравший святую должность, обязан сам себя поверять высшими критериями: тут уж недопустимы слабости, прощаемые обычным людям, ведь учитель - это не только профессия, но и призвание. Еще лучше сказать - служение.

Учитель - это страдалец: в душе его истории и жизни не только счастливые, и, если не сострадать, не помогать, а только свидетельствовать, ты уже дурной учитель.