Читаем без скачивания Любовь на спор (СИ) - Попова Любовь

Даша меня отталкивает плечом. Идет к холодильнику, где оставалось недопитое пиво. Но стоит ей его взять, как бутылку я отбираю.

— Отлично. Ты настолько идеальный, что даже не пьешь… — хохочет она со слезами на глазах. — Полюбил толстуху, не изменял, спасаешь всех невиновных. Где, блять, твой нимб?!

— Даша, ты валишь с больной головы на здоровую. Причем тут я?

— Да потому что я нехера не идеальная. Все время в чем-то тебя обвиняю, все время кричу, что-то требую, ревную без конца. А ты мне все спускаешь.

— Даша, — мне даже сказать нечего.

— И эти слабаки все моей матери спускали, и она превратилась в блядскую дрянь! А если и я такой стану?! А если и я буду насколько ревнивой и дурной, что захочу кого-то убить. Череп предлагает убить его отца, и я даже задумалась, представляешь? Я же больная. Больная, понимаешь! Мать у меня такая, и я такая!

— Хватит! — хватаю ее за плечи, но она отталкивает. Идет к импровизированному шкафу.

— Не могу, Марк. Не могу, — качает она головой, ревет, собирает в дорожную сумку вещи, а я, привыкший немного к другим истерикам, стою и не знаю, как поступить.

— Даша, остановись, — забираю сумку, на что она бежит к двери, и у меня уже у самого голова кругом.

— Я не смогу быть нормальной. Я не способна. Истерики на ровном месте. Я думала, что мы одинаковые. Безумцы. Но ты такой… Совершенный. Спасал сестру. Потом сестру того, кого ненавидел, спасал меня. Ты всех спасаешь. Зачем? Зачем тебе такая, как я?! — кричит она и бежит к двери, дергает, открывает. Мои прикосновения только отталкивает. Ревет уже в голос. — У тебя теперь клуб будет, у тебя все будет хорошо. А у меня нет ничего. Только мать шлюха и непонятно кто отец. Пиздец, понимаешь?!

Меня колбасит, потому что я не могу ни силу применить, зная, что еще больше ее спровоцирую, ни поцеловать, зная, что не поможет.

Черепа только хочется убить, что вывалил все и сразу.

Прихожу в себя, когда хлопает дверь, и я погружаюсь в тишину квартиры, где еще недавно было столько смеха и радости. Стонов. И теперь какая-то нелепая информация все разрушила.

Да, Даша, вот не вовремя это все.

И зачем Черепу понадобилось исповедоваться именно сейчас, да еще выставлять меня в таком замечательном свете. Почему Даша вдруг забыла все те косяки, которые я совершал раньше, оставив в уме только поступки, которые, по сути, ее не касались.

Оцепенение пропадает, и я делаю шаг в сторону двери, прекрасно зная, что все равно буду гнаться за этой сумасшедшей каждый день всей своей жизни.

Уже протягиваю руку к двери, как она сама открывается….

И входит Даша. Закрывает дверь и прислоняется к ней спиной.

— Пиво забыла?

— Пиво? — поднимает она голову.

— Ну какой дебош без алкоголя, — усмехаюсь я, ощущая, как волнение сходит на нет, давая место более глубокому чувству. Может поэтому закрываю ее от света собой и упираю руки в дверь над ее головой.

— Прости, что-то я… — она сглатывает и начинает чертить рисунки пальчиком на груди. — Ты сильно переживал? Ну, когда сумку нашел?

— Я чуть не умер… — честно отвечаю и вижу, как чертовке приятны эти слова. Она даже губу прикусывает. — И готов тебя убить.

— Давай завтра. Сегодня важный день.

— Важный настолько, что ты решила устроить истерику. Какая цель была у Черепа вываливать на тебя все именно сегодня?

— Была цель. Именно перед боем, — говорит она таинственно.

— Не будь он инвалидом, я бы даже заревновал, но максимум, что он может с тобой сделать, это переехать.

Она фыркает и стирает слезы.

— Почему ты не говорил, что в тебя стреляли? — спрашивает она и просовывает руку под водолазку, довольно быстро нащупывая округлый шрам в области плеча. — И как я могла его не заметить?

— Ты была занята другой частью моего тела, — киваю я вниз, замечая, как быстро поднимается шлагбаум.

— Марк… Наверное, надо позвонить всем и сказать, что я жива и здорова?

Отталкиваюсь от двери, выругавшись, и бегу к телефону.

Звонки и крики в ответ занимают минут десять. После чего я иду на кухню, где Даша накрывает на стол.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Раз мириться сексом нам нельзя, предлагаю поесть и выспаться.

— Отличный план. А что за план с Черепом?

— Тебе не надо об этом думать, — говорит она, наблюдая за тем, как я уплетаю вафли. — Думай о том, как не составить компанию Харитону.

— ОН уже Харитон? Он точно недееспособен?

Даша улыбается и пожимает плечами.

— Мне это неинтересно.

— А что интересно?

— Какой кафель купить в ванную.

— Я думал, мы определились?

— Ты определился, а я решила с тобой согласиться, чтобы не ссориться.

— А теперь передумала?

— Просто решила больше не пытаться искусственно сохранить то, что разрушить невозможно.

— Здесь поподробнее, — облизываю вилку, после чего хватаю Дашу за руку и сажаю на себя верхом.

— Тебе же нельзя… — шепчет она мне в губы, пока руки блуждают по привычным закоулкам ее тела, вызывая рваные хрипы и почти аритмию. — Нельзя кончать.

— Зато тебе можно, — подхватываю за зад и встаю со стула, чтобы отнести свою истеричку в ванную, где планирую не только провести с пользой время, помывшись, но и успокоить израненную душу языком.

И самый кайф, что даже поставив Дашу в самую развратную позу из возможных, я никогда не услышу и слова протеста. Разве что…

— Мне не очень удобно держать так высоко ногу.

— Сейчас ты об этом забудешь, — усмехаюсь я, проникая языком туда, где так влажно и горячо, строя в голове планы по завоеванию этой пещерки, если, конечно, выживу в сегодняшнем бою.

Глава 41

Настроение человека подвержено частым сменам, порой столь же частым, как температура воздуха за окном одной студии, где одевалась молодая пара. Еще несколько часов назад они ложились спать, преисполненные позитива и самых радужных надежда на будущее. Смеялись. Стонали имена друг друга. Шутили. Признавались в любви. А сейчас они словно погрузились в некий эмоциональный вакуум, почти не соприкасаясь и думая каждый о своем.

Даша, еще пока не Синицына, размышляет о том, удастся ли Черепу организовать все, как они планировали. Они просидели за звонками почти всю ночь, совершенно не думая о времени и тех средствах, которые уйдут на поимку только одного человека. Геннадия Черепанова. Одно было ясно, он придет под другим ликом, скрывая истинное лицо, чтобы не быть узнанным, а значит все может пойти насмарку.

Марк же вспоминал все те приемы, которым его учили в его спортивном детстве, думал. О том, сколько он сможет выдержать и, конечно, боялся, что станет пусть ненадолго инвалидом. Он не представлял, что переживает Череп, лишившийся не только возможности ходить, но даже сбрасывать напряжение. Одно дело в армии, другое навсегда.

Хотя возможность восстановления была, но Череп не планировал что-то делать, словно уже сдался и принял свою судьбу. Очевидно, в наказание за жизнь сестры, потому что был одним из тех, кто ее уничтожил. И морально, и физически. Сможет ли Вероника Черепанова когда-нибудь вернуться к нормальному существованию — неизвестно.

— Ты готова? — спрашивает Марк и хмурится, когда Даша поворачивает лицо и вдруг хихикает.

— У тебя водолазка шиворот на выворот, — подходит она, сама помогает ему переодеться, не забывая поцеловать шрам. Теперь это стало ритуалом, который она пообещала себе совершать постоянно.

— Ты главное теперь не рискуй зря.

— Потому что ты любишь меня?

— Потому что я не смогу жить без тебя, — поправляет она, и Марк теряется в сладком поцелуе, который прерывает телефонный звонок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И вот спустя час они уже в клубе, который неожиданно для Марка забит людьми, хотя бой назначен на восемь вечера.

Он недоуменно осматривает толпы молодых и не очень людей и замечает, что Даша-то как раз не удивлена.

— Что происходит, — требует он ответ, на что Даша мило улыбается, целует его в губы и отправляет в сторону тренировочного зала.