Читаем без скачивания Волчье Логово - Дэвид Геммел

— Ни за что не пойду за тебя.

— Ты подсекла меня под корень, красавица. Почему? Ты ведь меня совсем не знаешь.

— Довольно и того, что я знаю.

— Чепуха. Вот, возьми меня за руку. — Он легонько сжал ее запястье, погладил пальцы. — Оставь в покос мои мысли и скажи: разве мое прикосновение тебе неприятно?

— Да, неприятно! — воскликнула она, отдернув руку.

— А вот и врешь, красавица. Пусть у меня нет твоего Дара, но я знаю, что ты чувствуешь. Отвращением тут и не пахнет.

— Твое самодовольство не уступает этим стенам, — возмутилась она.

— Да, это так — и не без причины. Я весьма одаренный молодой человек.

— Ты самодоволен, и для тебя не существует ничего, кроме твоих желаний. Что же ты можешь предложить мне, Сента? Только, пожалуйста, не говори, какой ты молодец в спальне.

— Как мило ты произносишь мое имя.

— Отвечай мне, мерзавец. И помни: я узнаю, если ты солжешь.

— Ты создана для меня, — улыбнулся он, — а я для тебя. Что я могу предложить тебе? Все, что имею, красавица, — прошептал он, глядя ей в глаза. — И все, что буду иметь.

— Я знаю, — помолчав, сказала она, — ты веришь в то, что говоришь. Но не думаю, что у тебя хватит духу исполнить все это на деле.

— Это, пожалуй, верно, — согласился он.

— Притом ты хотел убить Ангела и моего отца. Думаешь, я смогу это простить?

— Я надеюсь, — сказал он, и она увидела в его мыслях образ, который он пытался скрыть.

— Ты не хотел убивать Ангела! — потрясенная, сказала она. — Ты дал бы ему убить себя. Его улыбка померкла, и он пожал плечами.

— Не ты ли просила пощадить его, красавица? Я подумал, что ты его любишь.

— Ты ведь даже не знал меня тогда, да и теперь не знаешь. Как можно так швыряться своей жизнью?

— Не убивайся так. Старик и мне дорог. Я попытался бы обезоружить его или ранить.

— Он убил бы тебя.

— И тебе было бы жалко?

— Нет — тогда нет.

— А теперь?

— Ну… теперь да. Но не потому, что я тебя люблю. У тебя было много женщин, и ты им всем говорил, что любишь. Ты и ради них готов был умереть?

— Наверное, я всегда был романтиком. Но с тобой все по-другому, я знаю.

— Я не верю в столь внезапную любовь.

— Любовь — странное животное, Мириэль. Порой она кидается на тебя, как лев из засады, порой подползает медленно, неслышно…

— Как наемный убийца?

— Вот-вот, — широко улыбнулся он.

Глава 11

Ягунда наложил на лук стрелу и стал ждать, когда всадник покажется из-за деревьев. Пальцы у него застыли, но кровь кипела. Дренай тщательно выбирал дорогу, избегая тореных троп и пробираясь по узким оленьим, но Ягунда все равно заметил его. Князь велел ему засесть на горе Чазика и следить оттуда за югом — а с Чазики видно любого, кто вздумает пробраться на земли сатулов с Сентранской равнины. Такое доверие — великая честь, особенно когда тебе четырнадцать лет и ты никого еще не убил. “Князь знает, что я буду великим воином и охотником, — подумал Ягунда. — Потому и выбрал меня”.

Ягунда подал дымовой сигнал и стал спускаться вниз, пробираясь к первому месту засады. Но дренай свернул вправо, к перевалу. Ягунда перекинул лук через плечо и побежал ко второму укрытию, устроенному над оленьей тропой. Дренай там непременно появится. Ягунда старательно выбрал стрелу и надеялся убить чужака до того, как подоспеют другие. Тогда конь по нраву достанется ему, а это превосходный скакун. Ягунда закрыл глаза,. вслушиваясь, не раздастся ли мягкий переступ копыт по снегу. Из-под белого бурнуса стекал пот, во рту пересохло со страху. Этот дренай не из купцов. Он знает, куда едет и какой опасности подвергается. То, что он выбрал этот путь, многое говорит о его храбрости и уверенности в себе. Такого лучше убить с первого выстрела.

Из-за покрытых снегом деревьев не доносилось ни звука, и Ягунда решился выглянуть из-за валуна.

Ничего.

Но всадник должен быть где-то близко — Другой дороги нет. Ягунда передвинулся влево и высунулся. Опять ничего. Может, всадник повернул назад? Надо было ждать его в первом укрытии. Ягунда не знал, как быть. А может, дренай справляет нужду у дерева? Ладно, подождем. Сердце Ягунды билось часто, и он успокаивал себя. Конь просто великолепный! Он продаст его и купит Шоре шелковую шаль, а еще браслет с синими камешками, за который Зарис запрашивает такую несусветную цену. Как будет любить его Шора, когда он явится в дом се отца с такими дарами! Он станет признанным воином, охотником, защитником родной земли, и тогда уж не важно будет, что у него еще не растет борода.

Он услышал наконец стук копыт и сглотнул. Спокойно! Имей терпение. Он оттянул тетиву и взглянул на солнце. Тень будет падать справа от всадника, Ягунда за своим валуном сможет точно рассчитать время выстрела. Он облизнул губы, следя за тенью лошади. Вот она поравнялась с валуном, и Ягунда вышел из засады, вскинув лук.

Конь шел один, без седока.

Ягунда, не успев моргнуть, получил чем-то твердым по затылку и упал на колени, выронив лук. “Я умираю!” — подумал он и вспомнил напоследок о прекрасной Шоре.

Чьи-то грубые руки встряхнули его, и он пришел в себя.

— Что случилось, мальчик? — спросил Джитсан, главный княжеский разведчик.

Ягунда стал объяснять, но кто-то из охотников хлопнул Джитсана по плечу.

— Дренай направил сюда свою лошадь, а сам зашел парню за спину и оглушил его. Едет к Сенакскому перевалу.

— Идти можешь? — спросил Джитсан Ягунду.

— Кажется, да.

— Тогда ступай домой.

— Мне стыдно, — повесил голову Ягунда.

— Зато ты жив. — Джитсан отошел прочь, и шестеро охотников последовали за ним.

Не видать молодому воину коня, и браслета, и шали.

Он вздохнул и подобрал лук.

Нездешний взвел коня под уздцы по крутому склону. Рваный бежал рядом, недовольный холодным снегом под лапами.

— Худшее еще впереди, — сказал ему хозяин.

Он видел сигнальный дым и с мрачным удовольствием наблюдал за перебежками юного сатула. Мальчишке было никак не больше четырнадцати. Он чересчур спешил к своему укрытию и сильно наследил около валуна, за которым спрятался. В былое время Нездешний убил бы его. Воин упрекал себя за мягкость, но не раскаивался.

Наверху он остановился, высматривая на снежной белизне дорогу к Сенакскому перевалу. В последний раз он шел здесь двенадцать лет назад, да и то летом, когда вокруг было зелено. Ветер пронизывал насквозь. Нездешний отвязал от седла подбитый мехом плащ, накинул на себя и закрепил бронзовую застежку.

Посмотрев назад, он повел коня дальше. Узкая тропа вилась по заснеженному рыхлому склону, восходя к карнизу не более четырех футов шириной. Справа была гора, слева — пропасть четырехсотфутовой глубины. Даже летом этот путь был бы опасен, а уж теперь, когда карниз обледенел…