Читаем без скачивания Дарю тебе сердце - Нэн Райан

Хантер по-прежнему молчал, но выражение его глаз снова изменилось. Теперь Кэтлин прочла в них растерянность. Когда он собрался заговорить, Кэтлин опередила его:

– Прошу тебя, Хантер, дай мне закончить, а потом можешь отослать меня прочь, если захочешь. Я уйду и больше тебя не потревожу.

Волнуясь все больше, Кэтлин сделала глубокий вдох, и Хантер невольно заметил, как ее полная грудь натягивает тонкое голубое кружево ночной рубашки. У него ослабели колени, на лбу выступил пот.

– Любимый, – продолжала Кэтлин, – помнишь ту ночь в коридоре пару месяцев назад? Тогда я хотела тебя так, что не передать словами, но произошло недоразумение. Мы друг друга не поняли. Я хотела пригласить тебя в свою спальню или чтобы ты пригласил меня в свою, но ты ушел, думая, что я тебя отвергла. Это не так, клянусь, Хантер! Я тебя страстно желала. Когда я сказала, что мы должны остановиться, я только имела в виду, что мы не можем заниматься любовью в коридоре. Знаю, в ту ночь мне следовало броситься за тобой, все объяснить, но я этого не сделала и жалею об этом до сих пор.

Кэтлин замолчала и всмотрелась в лицо мужа. Тонкие правильные черты были все еще искажены болью, но она заметила, что его дыхание участилось, и улыбнулась.

– Любимый, мое сердце тоже забилось быстрее, хочешь послушать?

Она взяла его руку в свою, осторожно приложила под левую грудь и снова всмотрелась в лицо мужа. Хантер мысленно приказал своей руке убраться, но тело решительно отказывалось повиноваться. Вместо этого его ладонь слегка сжала нежную плоть в подобии любовной ласки. Беспомощно закрыв глаза и чувствуя, как в его груди рождается стон, Хантер обнял Кэтлин и погрузил пальцы в шелковистую массу ее волос.

Кэтлин с улыбкой положила руки на плечи мужа, приподнялась на цыпочки и прошептала:

– Дорогой, какой же я была дурочкой! Я люблю тебя, очень люблю! – Она стала осыпать поцелуями его обнаженную грудь.

С губ Хантера сорвался низкий стон, он открыл глаза и стал смотреть, как Кэтлин покрывает его часто вздымающийся и опадающий торс нежными поцелуями. Он замер, не смея шелохнуться, наслаждаясь сладкой мукой.

Кэтлин выпрямилась, прижалась к нему и прошептала:

– Хантер, люби меня, пожалуйста, дорогой.

Она снова стала целовать его, и Хантер не выдержал. Легонько потянув за волосы, он мягко отстранил ее голову от своей груди. Кэтлин посмотрела ему в глаза взглядом, в котором светилась любовь, и улыбнулась. Ее маленькие руки, до сих пор лежавшие у него на плечах, обняли его за шею, и одновременно с этим Хантер склонился к ней и накрыл ее рот своим. Он целовал ее снова и снова. Нехотя убрав руку с груди Кэтлин, он обнял ее за талию и крепче прижал к себе. Она прижалась к нему своим податливым телом и, когда Хантер отпустил ее губы и стал целовать шею, прошептала:

– Прости, любимый, я была такой дурой…

Ее искренность развеяла последние сомнения Хантера. Он снова припал к ее губам и стал целовать их с неистовой страстью. Почти не отрываясь от ее рта, Хантер пробормотал:

– Господи, Кэтлин, как же я тебя люблю! Я так сильно тебя хочу, что, наверное, умру, если не сделаю тебя своей.

За окном душная ночь разразилась весенней грозой. Загрохотал гром, налетел ветер, раздувая голубые занавески на окне, в стекла ударили струи дождя, небо то и дело озарялось вспышками молний. Хантер подхватил жену на руки и понес к кровати, поставил на пол и, глядя ей в глаза, взялся длинными пальцами за ленту, завязанную под ее полной грудью, и осторожно потянул. Лента развязалась. Хантер взялся за лиф рубашки и, опустив его до талии, крепко обнял Кэтлин за плечи и наклонился к ней, чтобы поцеловать нежные холмики грудей. Руки Кэтлин в длинных рукавах оказались прижатыми к телу спущенным лифом, и она превратилась в добровольную пленницу страстных ласк мужа.

– Ты моя, Кэтлин, – хрипло шептал он, – и на этот раз ты наконец-то будешь мне принадлежать.

Он впился в ее рот горячим, требовательным поцелуем, жадно исследуя сладкие тайники, в которые его так долго не допускали. Кэтлин ответила на его страстный поцелуй со всей любовью, которая жила в ее сердце, тихонько постанывая и жалея только о том, что ее руки прижаты к бокам и она не может обнять мужа.

Хантер поднял голову. Стянув длинные рукава, он освободил ее из плена и тут же снова привлек к себе. Почувствовав, как ее тонкие гибкие руки обнимают его, он счастливо вздохнул.

– Хантер, Хантер, – шептала Кэтлин, касаясь губами его шеи, – я люблю тебя. Научи меня, как доставить тебе наслаждение, я сделаю все, что ты хочешь.

Дрожа от страсти, Хантер крепко прижал ее к себе и снова стал целовать. Уткнувшись носом ей в шею, он пробормотал:

– Просто позволь мне любить тебя, я хочу насытиться тобой.

– Да, любовь моя, да!

Кэтлин сама нашла его губы, при этом еще крепче прижимаясь к нему. Поцелуи Хантера сводили ее с ума, у нее кружилась голова, слабели колени. Хантер оторвался от ее губ, Кэтлин недоуменно открыла глаза, но он уже целовал ее щеки, шею, ухо, а потом его губы стали медленно спускаться, прокладывая огненную дорожку к груди. Крепко держа жену за талию, Хантер медленно опустился на одно колено, привлек Кэтлин ближе и сомкнул горячие губы вокруг одного соска. Застонав от удовольствия, Кэтлин погрузила руки в его волосы и обхватила его голову.

Молния сверкнула особенно ярко, на секунду в комнате стало светло, как днем. Хантер поднял голову и увидел ангельский лик любимой женщины, голубые глаза горели любовью и страстью, обнаженные груди вздымались и опадали в такт участившемуся дыханию, длинные золотистые волосы разметались по плечам. У Хантера пронеслась мысль, что ему еще не доводилось видеть столь прекрасного зрелища.

– Хантер! – вскрикнула Кэтлин. Обнаженная, она вдруг почувствовала себя уязвимой.

Хантер положил руки на ее округлые ягодицы, прижал к себе белеющее в темноте тело и стал жадно целовать шелковистую кожу ее живота, чувствуя, как кровь пульсирует в висках. Он пил ее сладость и не мог утолить жажду. Вцепившись в его волосы, Кэтлин запрокинула голову, забыв обо всем на свете под натиском нарастающей страсти.

Опустив руки ниже, к ее коленям, Хантер стал ласкать губами ее бедра. Кэтлин только и могла, что шептать пересохшими губами его имя. Доведя ее своими поцелуями до грани воспламенения, Хантер встал и выпрямился. Открыв глаза, Кэтлин увидела, что он расстегивает ремень брюк. Когда через несколько мгновений комнату озарила очередная вспышка молнии, Хантер уже стоял перед Кэтлин совершенно обнаженный. Дав ей возможность лишь мельком увидеть его гибкое тело, он резко, почти грубо схватил ее за плечи и прижал к себе. Положив руку ей на затылок и погрузив пальцы в густые волосы, Хантер снова стал целовать ее, одновременно крепко прижимая ее трепещущее от страсти тело к своему, так, что она ощутила мощь его возбуждения. Сила его объятий и обжигающая ярость поцелуев на какое-то мгновение даже испугали Кэтлин: ей показалось, что она может задохнуться. Она уперлась руками ему в грудь и попыталась отстраниться.