Читаем без скачивания Обрекающая. Колдун. Последний обряд - Глен Кук

Марика сидела, положив челюсть на лапу, с видом всепоглощенного внимания, чтобы Брайдик не прекращала болтовню. Эта болтовня Марику не раздражала, поскольку в нескончаемых речах связистки Марика находила информацию, которую другие силты если и сообщали, то неохотно.

— Самая большая опасность тебя ждет, когда ты привлечешь к себе внимание тех, с Юга. А ты привлечешь, боюсь. Если ты хоть наполовину такая, как считает Горри. Если ты будешь проявлять тот упрямый характер, который уже показала. Им придется обратить внимание. — Брайдик играла с видеоэкраном. Что-то ее тяготило. — Если тебе лет шесть-семь не мешать, а ты будешь учиться с той же скоростью, цензуры всей общины будет недостаточно, чтобы тебя здесь удержать. — Связистка отвернулась и пробормотала себе под нос: — Сила есть сила.

К такой болтовне Марика уже привыкла. Брайдик намекала и наводила на одни и те же идеи много раз. Теперь она говорила почти прямо, но ее замечания содержали не больше смысла, чем тогда, когда Марика пришла впервые.

Марика проглатывала книгу за книгой и узнавала кое-что о своем даре, но почти ничего — об истинной внутренней работе сестричества Рейгг. Она не могла удержаться от перевода того, что видела и слышала, в привычные понятия Дегнанов.

Силты произносили слово «община» с тем почтением, с которым Дегнаны поминали Всесущего. Но повседневная жизнь, казалось, была своя для каждой сестры — сила есть сила — и такая запутанная, что перед ней жизнь приграничных «дикарей» казалась образцом порядка. Меты Верхнего Поната никогда бы не подвергли свою стаю опасности в борьбе за господство. Марика, правда, подозревала, что видит все в теневых тонах. Брайдик, например, эта сторона жизни силт беспокоила мало.

В тот момент Марике не пришло в голову поинтересоваться почему.

Она встала с кресла и стала ходить по комнате. От речей Брайдик у нее возникло какое-то беспокойство.

— Старайся их чем-нибудь отвлечь, — говорила Брайдик. — Ты почти в буквальном смысле борешься за свою жизнь. Будь очень осторожна. — Тут она снова сменила тему. — На глаз незаметно, но таяние уже началось. По мониторам видно.

Марика подошла к видеоэкрану, за которым сидела Брайдик. С вещами было проще, чем с метами. Она уже научилась бойко стучать по клавиатуре, хотя не понимала и трети из того, что рассказывала Брайдик о том, как она работает. Электроника для нее была еще больше колдовством, чем собственный дар. Дар был естественным и признанным фактом — как собственное зрение. Ведь о зрении не задаешь вопросов и не начинаешь его изучать. А машина, которая делает работу мозга… чистое колдовство.

По экрану бежали извилистые столбики цифр.

— А что, разве на Севере теплее, чем здесь?

Марика не чувствовала, чтобы хватка зимы ослабевала.

— Нет, просто всюду чуть теплее. — Связистка послала команду небольшой регулировки на устройство, которое называлось затвором. — Тревожит это меня. Этой зимой было столько снега, что небольшой подъем температуры может дать такое таяние, которое система не выдержит.

— А ты открой затвор полностью. Прямо сейчас.

— Тогда резервуары опустеют, а этого допускать нельзя. Нужно держать определенный уровень, чтобы хватило потока на вращение генераторов. Мою работу без энергии делать невозможно.

Марика хотела было задать вопрос, но тут ее что-то будто пощекотало. Она подпрыгнула, как вспугнутый щенок. Брайдик немедленно отозвалась рычанием и оскалом — рефлекс взрослой меты на угрожающую щенку опасность.

— Что случилось, Марика? — Она сама удивилась своей реакции.

— Сюда кто-то идет. Кто-то из силт. Мне надо идти.

Ей не полагалось находиться в центре связи и подвергаться его излучению.

Ей много чего не полагалось. Но она все равно это делала. Например, украдкой заглядывала к Грауэл и Барлог. Силты не караулили ее все время. Она просто стала меньше спать. А охотницы крепости вообще не были склонны ни смотреть за ней, ни докладывать о неподобающем поведении.

Она подозревала, что в этом заслуга Грауэл и Барлог, хотя они непрерывно при каждой короткой встрече увещевали ее вести себя осторожнее. Ей случалось улавливать намеки, что ее одностайницы заработали себе среди лишенных дара насельниц крепости репутацию мет, которых лучше не трогать.

Через проход, ведущий на крышу к металлическому дереву, Марика скользнула наружу. Тамошняя аура все еще мешала ей ориентироваться, но не настолько, чтобы она не смогла в лунном свете прокрасться к северной стене и там застыть, глядя на свирепую поземку.

Она никак не могла заметить признаков, что зима слабеет.

Краем глаза Марика уловила какое-то движение. Она не повернулась, зная, что, когда она посмотрит, там уже никого не будет. Если она не напряжет свой дар до силы удара молотом.

В большое серое небо она тоже не посмотрела, хотя чувствовала, как оно стучится к ней, взывая.

Когда-нибудь, подумала она. Наступит день. Если Брайдик права, она там будет.

3

Луны плыли через ночное небо игривой стайкой в таких соединениях, которые казались невозможными в доступном с земли двухмерном виде. Они должны были бы друг от друга отскакивать.

Как говорили наставницы Марики, малые луны иногда сталкиваются с Клыком или Гончей. Но последнее такое столкновение было замечено два столетия назад, а предыдущее — еще за тысячу лет. Каким бы ни казалось забитым ночное небо, столкновения бывали редко.

— Ты снова мечтаешь, Марика, — сказал ласковый голос прямо ей в ухо. Она подпрыгнула, поняв, что остановилась на ходу. Ее догнала Барлог, которая шла в арьергарде на сотню ярдов позади. Когда охотница задала вопрос, в ее словах послышалась мягкая усмешка. — Ты собираешься переделать мет этой крепости по своему образу, а не меняться по их подобию?

Марика не ответила. Она выдернула тупой конец копья из размякшей земли и побежала вперед и вверх по холму со срезанной вершиной. Она поняла. Барлог сделала свое очередное ехидное замечание насчет упрямого сопротивления одной щены, которая не хочет приспосабливаться к жизни силт. Сопротивления тихого, пассивного, к которому почти невозможно придраться, но все же неизменного. Она училась с жадностью голодного стервятника, но, к отчаянию большинства силт, с виду оставалась все той же дикаркой.

Бессознательно — а может быть, инстинктивно — она делала именно то, что надо, чтобы избежать внимания более далеких сестер Рейгг. Гордость не позволяла сестрам Акарда доложить, что они не способны справиться с дикаркой.