Читаем без скачивания Обрекающая. Колдун. Последний обряд - Глен Кук

Марика не ответила. Она выдернула тупой конец копья из размякшей земли и побежала вперед и вверх по холму со срезанной вершиной. Она поняла. Барлог сделала свое очередное ехидное замечание насчет упрямого сопротивления одной щены, которая не хочет приспосабливаться к жизни силт. Сопротивления тихого, пассивного, к которому почти невозможно придраться, но все же неизменного. Она училась с жадностью голодного стервятника, но, к отчаянию большинства силт, с виду оставалась все той же дикаркой.

Бессознательно — а может быть, инстинктивно — она делала именно то, что надо, чтобы избежать внимания более далеких сестер Рейгг. Гордость не позволяла сестрам Акарда доложить, что они не способны справиться с дикаркой.

Марика вернулась на место в задних рядах основной группы и подстроилась под бег сестры впереди. В отряде было двенадцать силт и двенадцать охотниц, и он шел к северу от Акарда.

Луны над головой висели неестественно низко. Некоторые охотницы несли отрезанные уши-трофеи, но хорошей охоты не получалось. Кочевники мастерски избегали контакта. Сестры, способные к дальнему прикосновению, сообщали, что у других отрядов охота не лучше. Все было так, будто кочевники все время знали, где находятся преследователи. Немногие захваченные были подранками, слишком слабыми, чтобы удержаться со своей стаей, и почти все мужчинами.

Происходило что-то очень тревожное. Орда кочевников не развалилась на мелкие группы после гибели верлена. Старших силт Акарда это очень беспокоило. Почему — они не объясняли. По крайней мере не объясняли Марике.

Пока что она не принимала участия в охоте. Просто бежала со стаей и училась, чему надо было учиться, любовалась незнакомыми видами, горами и ущельями, водопадами и деревьями, подобных которым она и вообразить не могла, пока жила в родном стойбище. Любовалась миром в ночном свете, с его странными и неизвестными созданиями, ароматами и опасностями.

Охотничьи отряды покинули Акард вскоре после слабеющих бурь уходящей зимы, когда Север еще был покрыт снегом. Им были даны инструкции безжалостно преследовать отступающих кочевников, загнать их обратно в Зотак и дальше. Марика не очень понимала, что делает старшая жрица, но ясно осознавала, зачем ее послали с отрядом.

Ее присутствие в крепости рождало беспокойство. Старые силты отказывались иметь с ней дело. Они хотели убрать ее от себя хоть на время, чтобы восстановить душевное равновесие. А может быть, спокойно решить, что делать с ней дальше.

Марика не позволяла себе сильно об этом задумываться. Варианты вырисовывались слишком мрачные. Она не была настолько уверена в своей безопасности, как говорила ей Брайдик. Старшая жрица Кеник, Хлес и Горри постоянно подчеркивали, что она полностью зависит от их милости. И еще на ней лежала ответственность за Грауэл и Барлог. Почему бы ей не быть более покладистой и менее отстраненной? Она старалась, но они все время находили какие-нибудь признаки неуступчивости или бунта.

Отряд остановился. Вернулась охотница из высланной вперед группы и доложила:

— Мы вон там. Вот за этой большой скалой. — Она показала лапой вперед.

Марика оперлась на копье и слушала, благодарная за возможность перевести дыхание. Они лезли вверх уже с самого заката, и до этого еще три ночи. А теперь они дошли до запланированного конца маршрута. Осталось повернуться и начать длинный спуск к Акарду.

— С обрыва видны их костры, — сообщила разведчица.

Марика встрепенулась. Кочевники? Так близко? И настолько уверены в своих силах, что жгут костры ночью?

Стая ответила сердитым ворчанием. Вскоре Марика оказалась на краю большого обрыва и глядела на мигающее пятно костров, как облако звезд за много миль отсюда..

 — За Разломом они чувствуют себя в безопасности, — тихо произнесла Райзин — силта, стоявшая во главе отряда. — Думают, мы там их не тронем, чтоб им провалиться! Дальний контактер! Где она? Дальний контактер, ко мне! Мне нужны инструкции из Акарда. Нужен контакт с другими отрядами — сообщи им, что мы нашли дикарей.

Даже в темноте Марику захватила величественность зрелища. Когда остальные отошли выполнять приказы или разбивать лагерь, она осталась, не в силах оторваться от лунного блеска туманов, ручьев, озер, пятен нерастаявшего снега. И от этого созвездия костров.

Как только взгляд ее падал на дальний лагерь, она испытывала наплыв чувств, которые она считала полностью угасшими. Но оказалось, что глубоко зарытые гнев и ярость еще тлеют. Она хотела посчитаться за Дегнанов.

Первый призрачный свет нарождающегося дня загасил слабые звезды востока. Марика вернулась в свой лагерь, где нашла Райзин в окружении двух силт — дальних контактеров — за оживленной перебранкой вполголоса. Просьба о разрешении продолжать преследование за Разломом была отклонена.

В Акарде приближалось время церемоний, будет и без того трудно успеть обратно к их началу. Если же пойти еще на север, то церемонии придется пропустить.

К ритуальным обязанностям Марика относилась равнодушно. И она позволила себе перебить:

— Госпожа! Позволено ли мне будет наблюдать за лагерем кочевников?.

Силта посмотрела на нее с изумлением:

— Ты? Добровольцем? Не может быть. Интересно, что у тебя на уме? Ладно, давай. Хоть на что-нибудь сгодишься.

Райзин Марику не любила. Марика честно делала свою долю работы и более, но Райзин обвиняла ее в лодырничестве — быть может, за склонность к мечтаниям.

Сейчас Марика смирила гнев и вернулась к краю Разлома. Найдя удобный выступ, она устроилась там.

Свет разгорелся настолько, что затмил уже все звезды, кроме самых западных.

В небесах мира Марики звезд было мало. Так, несколько сотен. И большинство — такие слабые, что их едва различал самый острый глаз. По-настоящему яркими небесными телами были только луны и ближайшие планеты.

Свет разгорался, а Марика все сидела, неподвижная, как деталь ландшафта, все так же благоговейно созерцая. Чем ярче становился рассвет, тем больше захватывало ее зрелище.

Разлом был трещиной в земной коре, наклоненной, как чудовищная мостовая, выкорчеванная из земли гигантским рычагом. Перед Марикой на две тысячи футов вниз уходил обрыв. Разлом простирался в обе стороны, насколько хватал глаз. За ним, как географическая карта, лежал Север. Только эта карта была местами затенена туманами над озерами и реками, выливающимися за края. Ландшафт был в основном плоский и луговой, даже, быть может, болотистый, но дальние зеленые полосы за ним могли быть только лесами. За ними начиналась тундра.