Читаем без скачивания Одна на миллион - Елена Алексеевна Шолохова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Соболев, видимо, засёк мой посыл и тут же вставил своё слово:
– Нет, я ненадолго.
– Ну, как скажете, – развёл руками Киселёв. – Беседуйте, не буду вам мешать. Пойду на кухню, проголодался что-то.
И он уплёлся на кухню, ещё и дверь за собой затворил, с ума сойти какой деликатный.
Я выдохнула, приготовившись к нотациям, но Соболев вдруг шагнул ко мне, встал напротив и, заглянув в глаза, спросил:
– Ты как?
Я даже растерялась. Взглянула на него ещё раз, а он так смотрит, будто тревожится за меня. Не за сорванное выступление, не за дела компании, а именно за меня. Ни капли злости или раздражения, а самое что ни на есть искреннее беспокойство в его глазах.
– Ну так, – пролепетала я, пожав плечами.
– Плохо тебе, да?
Я кивнула и низко опустила голову. Господи, ну где моя выдержка? Слёзы дурацкие из глаз покатились. Я сморгнула, потом зажмурилась крепко, закусила губу, но во мне как будто лопнуло что-то, какая-то струна, которая держала меня, не давала рассыпаться. А теперь всё летело к чертям…
Я шмыгнула носом, тыльной стороной руки утёрла слёзы, но они продолжали струиться. Соболев выудил из кармана платок, протянул мне. Очень кстати, у меня платков никогда при себе не водится, разве что когда болею.
– Я понимаю, каково тебе, правда, понимаю, – тихо сказал он.
А я лишь продолжала всхлипывать, не в силах взять себя в руки.
Наконец сумела выдавить срывающимся голосом:
– Это не я. Не я флэшку испортила.
И посмотрела на него. А он оказался ещё ближе, чем я ожидала. Совсем близко.
– Да уж понятно, – прошептал он.
И вдруг поднял руку и легонько провёл ладонью по моим волосам, по виску, по уху, коснулся шеи. А потом и вовсе обнял, прижал к груди. Ткань его пиджака была жесткая и шершавая, и на лацкане выпирал какой-то колючий значок, но это такие мелочи, такая ерунда… Ведь он обнимал меня! Сам! Я вдыхала его мужской запах, смешанный с почти выветрившимся парфюмом, и таяла. И тяжесть, сжимавшая грудь, медленно отпускала…
Я бы так, наверное, могла стоять долго-долго, но Соболев выпустил меня из объятий. Рано я успокоилась. Впрочем, он не отходил. Взял меня за плечи, чуть отклонился назад и снова посмотрел в глаза.
– Ты так не переживай, Анжела. Почти никто и не догадался, что там… на видео была ты.
Не сводя с него глаз, я произнесла:
– Зато ты догадался.
Может, он поймёт, какой смысл я вложила в эти слова? Это, считай, признание, что именно его мнение мне важно.
Я напряжённо следила за ним. И видела: он понял. Потому что взгляд его тоже стал другим. Серъёзным, пристальным, как у человека, который на что-то решается, но... Но потом он отвёл глаза, как будто смутился.
– И ты думаешь, что это изменило моё к тебе отношение? Ерунда, – усмехнулся он. – Я и не такое в жизни видел. Да мы все когда-то где-то… расслаблялись.
– А как отец? – спросила я, испытав лёгкую досаду.
– Ну… – замялся он. – Переживёт, думаю.
– Он сильно ругался? Он меня, наверное, убьёт.
– Не убьёт. Он, может, и резкий человек, но не дурак. И понимает, что не твоих это рук дело. Скорее, убьёт меня. И будет прав.
Соболев вздохнул, а до меня дошло – ему-то тоже не сладко пришлось. Как он там потом выкручивался перед целым залом зрителей? Как потом оправдывался перед отцом?
– Выступление сорвалось, да?
Соболев усмехнулся.
– Да не то чтобы. С роликом я, конечно, налажал. Ну, извинился перед публикой. А дальше уже продолжал по намеченному. Так что, по большому счёту, то видео ничего не испортило, не сорвало, не нарушило. Самую малость всколыхнуло народ, ну и слегка обескуражило, но о нём уже все забыли к концу презентации. И ты не думай об этом.
– Я не могу не думать. Но спасибо вам… тебе.
– Да за что? – улыбнулся он.
– Я думала, ты приехал, чтобы ругать меня. Думала, ты меня винишь…
– С чего тебе такое в голову пришло?
– Так всегда и бывает. И в отделе меня все ненавидят. Ну, кроме Марины. И даже ты стал плохо ко мне относиться. А это очень тяжело, когда все кругом настроены против тебя. Это просто невыносимо. А теперь ещё и это видео…
– Ну с чего ты взяла, что я к тебе плохо отношусь?
– Да как с чего? Это видно, это чувствуется! То каждый вечер было: «Анжела, зайди», а теперь… игнор. Как будто я пустое место…
– Ну какое же ты пустое место, – пробормотал он. – Просто я…
Он замолк на полуслове, но смотрел так, словно опять колебался, сказать-не сказать. Я замерла, боясь его вспугнуть. Что бы там он ни держал в мыслях – пусть скажет. Но он молчал. И это молчание… оно как будто звенело, вибрировало между нами, вызывая дрожь и слабость внутри.
Потом взгляд его скользнул чуть ниже, остановился на губах, потемнел, подёрнулся поволокой.
Дрожь в груди стала сильнее, сердце, ухнув, горячо забилось где-то внизу живота. Будь что будет. Соболев шумно выдохнул, подался вперёд. Его ладонь легла на мой затылок, дыхание опалило кожу…
– Может, всё же чаю там, кофе или чего покрепче? – голос Киселёва прозвучал так неожиданно и так некстати, разрушив момент.
Соболев медленно убрал руку и отстранился. Он всё ещё смотрел на меня, но выглядел так, будто постепенно отходил от внезапного наваждения. Чёрт бы побрал Руслана! Угораздило же его сунуться так не вовремя.
– Нет, спасибо, – не глядя на Киселёва, ответил ему. А потом уже мне: – Анжела, давай я тебя домой отвезу?
Меня вдруг неприятно осенила догадка.
– Так это тебя отец послал? – прищурившись, спросила я.
– Нет, хотя Сергей Иванович тоже о тебе беспокоится.
– То есть ты сам…?
– Сам-сам, – снисходительно улыбнулся Соболев.
Он встал теперь рядом, привалившись плечом к стене. Заложил руки в карманы и смотрел на меня с полуулыбкой сверху вниз.
– А как ты узнал, что я здесь? – допытывалась я, забыв, что всегда называла его строго на «вы».
– Не узнал, а предположил. Марина подсказала адрес, они же тебя на днях сюда подвозили. Только я не сразу
