Читаем без скачивания Десантники Великой Отечественной. К 80-летию ВДВ - Михаил Толкач

Все распоряжения были отданы заранее, намечены цели, и потому комиссар М.С. Куклин нетерпеливо поглядывал на часы, вглядывался в буранную мглу. Он ждал связных из 204-й ВДБ. Операция была, пожалуй, самой крупной из выпавших на долю батальона в тылу противника – разгромить вражеский гарнизон!.. Тут и охранники тылов, и рота, прикрывавшая штабы, расположенные в Тарасове, карательные службы СС…

Перед каждой стычкой с врагом волнение охватывало комиссара. Перед мысленным взором проходили лица ребят: как-то они справятся?.. Всякий бой ночью полон неожиданностей. А тут еще нужно помнить о соседях – десантниках комиссара Никитина. Они должны были подойти со стороны Игожева. Пора бы сосредоточиться на рубеже атаки. Но связных не было, и это беспокоило Куклина: вдруг не поспеют к назначенному часу и фланг не прикроют? Не спутали бы участок наступления – в тылу уж был случай, когда цепи двух батальонов вступили в огневой контакт как противники!.. Хорошо, что обошлось без жертв…

На расстоянии вытянутой руки от комиссара в кустарнике затаились неразлучные друзья Пепеляев, Бабинцев, Петеримов. Во взводе они считались «стариками» – по двадцать два года! Иван Пепеляев за старшего. У него опыт: мастером был на железной дороге!..

Иван Пепеляев видел чуть впереди себя, в снежном навале, комиссара батальона, припоминал его беседу перед наступлением, в лесном таборе. Тогда они с командиром роты Гречушниковым приходили во взвод. «Всякая пуля грозит, но не всякая разит!» – говорил комиссар Куклин. В тылу у немцев Иван Пепеляев не раз убеждался в этом. Уважение к комиссару росло. Удивительным для Пепеляева было и то, что Куклин, раненный в голову, не уходил в тыл. Не хнычет, не рвется к самолету, чтобы выбраться скорее в Валдай. Бойцам это очень глянулось. Пепеляев норовит быть рядом с комиссаром, прикрыть от опасности в случае чего. Быть локоть в локоть с надежным человеком в бою – неоценимо!..

Ага, впереди крик совы: разведчики сигналят. Можно подниматься. А где же комиссар Никитин?.. Где его подразделения? Ведь представитель штаба фронта подполковник Латыпов строго наказывал действовать согласованно, идти в атаку на Меглино одновременно. Ждать дальше – потерять фактор внезапности! И комиссар Куклин уже на ногах. Над молчаливым пока снегом его фигура с поднятым вверх пистолетом одинока.

Увидев Куклина, лыжники выбрались из снежного плена, скользили к рубежу атаки молча. Придется взбираться на покатое поле с черными плешинами – гребни пахоты вытаяли на солнце.

Комиссар с разбегу уперся в изгородь, чертыхнулся: помеха атакующим! И с радостью заметил Ивана Пепеляева, тот выдергивал жерди, открывая простор товарищам. Стал помогать сержанту.

Взмыла ракета, и снежная муть осветилась желтоватыми всполохами. Дробь автоматов. Первые взрывы гранат. Иван Пепеляев и его «старики» были уже на огородах возле крайних изб. Завязался бой с заслонами фашистов.

Из далекого от Волги села Астхадзор Армянской ССР откликнулся Ваник Степанян, бывший командир взвода парашютистов:

«В бою за Меглино, как всегда, был комиссар Куклин в самом огне, где пули свистят осами, а смерть с каждым в обнимку. Все заслоны фашиста побили, радиостанцию сожгли, мостик через речку подорвали… Орлом летал среди наступающих комиссар. Голос его перекрывал выстрелы…

И вообще Куклин был человеком всех статей: заботливый, вежливый, культурно подходил к подчиненным.

Перед операцией в Демянском котле меня вызвали на заседание партийной комиссии бригады: кандидатский стаж истек, переводить можно в члены ВКП(б). На меня же посыпалось обратное:

– Не годен Степанян для партии. Не бдительно служит. Халатно относится к командирским обязанностям!

Вместо перевода – вон из партии! Такой вот моментальный переход… Будто обухом по лбу.

А все отчего? Проверяли готовность взвода к походу, и комиссия обнаружила нехватку двух банок НЗ сухого спирта. Бойцы нашли способ выпить его вместо водки. А кто в ответе? Командир разнесчастный…

На парткомиссии был и Куклин.

– Исключить легко, а если человек перед наступлением стремится в партию?.. Хочет идти в тыл к немцам коммунистом!

Это слова нашего комиссара. Послушали Михаила Сергеевича. Только партбилет решили выдать после немецкого тыла.

– Спасибо, – говорю, – комиссар!

А он мне строго отвечает:

– Поведение в бою – вот ваш экзамен, товарищ Степанян!

Ах, молодец, комиссар, правильные его слова».

Гарнизон Меглина десантники МВДБ-1 растрепали в клочья: кого истребили, кого ранили, кто сам впопыхах покинул деревню, спасаясь бегством. Порезали связь. Нарушили движение по рокаде. Подорвали машины в сарае.

Ребята слышали приглушенные расстоянием громы из соседнего Тарасова, как призыв драться еще яростнее. И они не щадили себя.

По утреннему свету командование фашистов приняло экстренные меры локализации действий десантников. Началось преследование. Вызвали воздушного наблюдателя – «раму». По радио вражеский летчик наводил своих карателей на следы отступающих советских парашютистов, корректировал огонь артиллерии и тяжелых минометов.

Комиссар-4 возглавил арьергардную группу десантников. В помощниках у него И.Н. Пепеляев, А.С. Бабинцев, К.И. Петеримов. Умело укрываясь за увалами, используя извилистый овраг, они уводили товарищей в направлении Прудов и дальше к озеру Гладкое, что между Тараканицами и Ермаковом.

Немцы из Игожева попытались ударить с неприкрытого фланга. К ним прибыло подкрепление из Намещи и Борков. Пустили по зимнику в сторону Ермакова бронемашину.

«Правильно негодовал комбриг Тарасов при анализе неудач под Доброслями – командиры 204-й увальни!» – недовольно думал Куклин, организуя отпор наседавшим гитлеровцам.

Быстрые финские разведчики доносили по команде: большинство советских парашютистов уже настолько выдохлось, что почти не способно обороняться, а наступать – тем паче. И это придавало смелость преследователям. Сведения финнов были не преувеличением. На десантниках сказывались многоверстные переходы на лыжах по чаще и мокрому снегу, частые голодовки, сухомятка, сон в снегу. Да и вымотались они в наступлении на Меглино и Старое Тарасово. Отходили в леса с трудом и потерями…

Комиссар вызвал добровольцев. К нему первыми бросились все те же «старики» да еще Саша Тарасов с Иваном Норицыным.

Спасительный лес – рукой подать. А силы на исходе. Снаряды и мины гитлеровцев опустошали ряды парашютистов. Комиссар через связных приказал командирам рот и отдельных взводов быстрее достичь бора и углубиться в чащу, спасая бойцов. Он жалел, что в этом переплете с ним рядом не было опытного Андрея Дмитриевича Вдовина. Он нашел бы, наверное, лучший маневр. Вон как резвится бронемашина врага, чувствуя свою неуязвимость!

Михаил Сергеевич взял две противотанковые гранаты. Приготовились и «старики». Прижимаясь к снегу, утопая в нем, таясь за вывороченной ветром сосной, они прокрадывались к зимнику.

– Мы сами, товарищ комиссар! – остановил Куклина сержант Пепеляев.

Михаил Сергеевич сознавал: комиссар не имеет права бросать батальон под огнем противника! Но только наблюдать и переживать, а не действовать он не мог. Главной опасностью была сейчас бронемашина врага. Она одна массированным огнем пулеметов может нанести непоправимый урон десантникам. И он полз до изнеможения в глубоком снегу…

Сквозь утреннюю дымку и утихающую метель просачивались лучи загоризонтного солнца. Все вокруг красилось розовым светом.

Над головами лыжников по-волчьи подвывал воздушный наблюдатель фашистов. Взрывы снарядов вспахивали снег почти в цепи отходивших парашютистов.

Куклин дополз до корней сваленной на опушке сосны. «Старики» легли вразброс за снежными валами зимника. Вот уже видно серое тело броневика. Комиссар поднялся из-за бугра и бросил гранату. Из бронемашины успели полоснуть пулеметной очередью. Пуля обожгла скулу и висок Куклина. Царапина была неглубокой, но кровь залила лицо. Он вытер глаза. Иван Пепеляев попытался перевязать комиссара. Тот ожесточенно крикнул:

– Грана-атами!

Из немецкой машины, притормозившей у поворота за соснами, выскакивали автоматчики, падали в снег, укрывались и строчили не скупясь. Слышны были команды офицера.

Куклин сам швырнул «лимонку» в гущу вражеских автоматчиков. Сержант Пепеляев бросил противотанковую в машину. Петеримов поджег броневик, тот чадно задымил. Из кабины выпрыгивали водители. Бабинцев скосил их из автомата. Взорвались бензиновые баки броневика – придорожный лес осветился пламенем…

Частый сосновый лес укрыл отступивших десантников.

В расположение штаба бригады, куда явился Куклин по вызову военного комиссара А.И. Мачихина, уже знали о его нападении на броневик фашистов. Шел он со свежезабинтованной головой, с шапкой в руке, провожаемый взглядами уважения и сочувствия. Куда он шел, тоже знали. На лыжах комиссар держался твердо. Улыбался, встречая знакомых.