Читаем без скачивания Операция «Перфект» - Рейчел Джойс

– Какой у вас милый дом, – сказала она точно таким же тоном, каким Люси могла бы, например, сказать «какая вкусная начинка у этого пирога» или «какие вкусные пирожные».

– Проходите в гостиную, садитесь – пригласила гостей Дайана. – Сейчас принесу чай.

– Симпатично, – снова сказала Беверли. – Идем, Джини.

– Я называю эту комнату гостиной, но для нее это, пожалуй, слишком громкое название, настоящая гостиная должна быть раза в два побольше. – Каблучки Дайаны – «цок-цок-цок» – звонко постукивали по полу, а Беверли шлепала за ней в своих босоножках – «плюх-плюх-плюх». – Только мой муж называет эту комнату гостиной, – продолжала Дайана, – но он-то здесь практически не живет, а приезжает только на выходные. Он работает в Сити, в банке. Короче, я и сама не знаю, почему мы называем эту комнату гостиной. Моя мать, например, назвала бы ее салоном, но Сеймур мою мать никогда не любил. – Дайана явно говорила слишком много, и Байрону казалось, что одно предложение у нее зачастую никак не связано с другим. – Да я и сама тут, если честно, никак не привыкну.

А Беверли предпочитала помалкивать. Она просто внимательно слушала и не менее внимательно поглядывала по сторонам. Когда же Дайана предложила ей на выбор чай, кофе или «что-нибудь покрепче», она твердо сказала, что будет пить то же, что и сама Дайана.

– Но вы же у нас в гостях!

И тогда Беверли, смущенно пожав плечами, призналась, что не отказалась бы от «снежка»[44] или какой-нибудь «шипучки» вроде шерри с колой.

– «Снежок»? – Байрон видел, что мать несколько озадачена. – Боюсь, у нас ничего нет, чтобы его приготовить. И сладкой газировки мы тоже не держим. Мой муж любит джин-тоник, и к выходным я всегда запасаюсь бутылкой «Гордона»[45] и «Швепсом». Впрочем, у мужа в кабинете есть виски. Хотите, принесу? – Затем она принесла Беверли новые колготки взамен ее старых, порванных. – Надеюсь, вы не против «Прити Полли»[46]?

Беверли сказала, что колготки «Прити Полли» ей прекрасно подойдут, и выразила желание выпить стаканчик сквоша.

– Байрон, отложи, пожалуйста, свою тетрадь и позаботься о шляпке Беверли, – сказала сыну Дайана.

Дверь в гостиную она открывала как-то чересчур осторожно, словно опасаясь, что оттуда на нее кто-то выскочит, и, едва они вошли, тут же спросила:

– Ой, а где же ваша дочка?

И действительно, за столь короткое время, которое они потратили на путь из холла в гостиную, Джини ухитрилась куда-то исчезнуть.

Беверли ринулась назад, к входной двери, затем понеслась по лестнице наверх, все время выкрикивая имя дочери. Она металась среди отделанных деревянными панелями стен, кружила возле стеклянного телефонного столика, разглядывала каждую гравюру с изображением старинных кораблей из коллекции Сеймура, словно Джини неведомым образом сумела раствориться в том невидимом веществе, которое составляло суть их дома, и теперь в любой момент могла возникнуть перед ними прямо из воздуха. Вид у Беверли был довольно растерянный.

Впрочем, сами поиски шли довольно спокойно. Женщины, правда, все время окликали Джини, но по-настоящему девочку искала только Дайана. Сперва она металась из одной комнаты в другую, затем, охваченная беспокойством, выбежала в сад и стала звать Джини там. Поскольку малышка не отзывалась, Дайана сказала, что сбегает к пруду, и попросила Байрона принести полотенца. А Беверли все твердила, как ей неудобно, что она доставляет им столько беспокойства, и все повторяла, что когда-нибудь этот ребенок просто в могилу ее сведет.

Но Дайана, сбросив с ног туфли, уже мчалась через луг к пруду.

– Да она же через ограду перелезть не сможет! – кричал на бегу Байрон, с трудом поспевая за матерью. – У нее же колено больное, ты что, забыла? – Пышные волосы Дайаны летели за ней, точно золотистый вымпел.

Разумеется, никакой Джини они на пруду не обнаружили.

– Наверно, где-нибудь в доме спряталась, – задыхаясь от быстрого бега, сказала Дайана, когда они возвращались через сад.

Влетев в холл, Байрон первым делом увидел Беверли – она внимательно изучала ярлычок на материном пальто.

– Так, «Егер»[47], – проходя мимо, услышал он ее шепот. – Неплохо!

Неожиданное появление Байрона, должно быть, испугало ее, потому что она царапнула его сердитым взглядом, а потом постаралась смягчить злобное выражение лица улыбкой.

Поиски продолжились внизу. Беверли открывала двери в каждую комнату, заходила туда и тщательно все осматривала. Но Байрон решил все же во второй раз проверить спальни наверху и сразу заметил, что дверь в комнату Люси чуть-чуть приоткрыта. И точно, Джини оказалась именно там! Она преспокойно спала на кровати, свернувшись клубком, похожая на тряпичную куклу. Значит, все то время – по крайней мере, полчаса, – что они искали ее в саду, на лугу и у пруда, она просто крепко спала, укрывшись одеялом и не слыша их криков. Обеими руками она крепко обнимала подушку, на локтях у нее Байрон заметил две большие болячки, похожие на раздавленные вишни.

– Все в порядке! – крикнул Байрон женщинам. – Успокойтесь! Я ее нашел.

И тут же дрожащими пальцами набрал номер Джеймса с того аппарата, что стоял на материном стеклянном столике. Поскольку он не спросил разрешения, говорить приходилось шепотом. «Простите, кто это?» – услышал он голос Андреа и лишь с третьей попытки сумел, наконец, объяснить ей, кто он такой. Потом еще пришлось добрых две минуты ждать, пока она разыщет Джеймса. Когда Байрон рассказал, как все искали Джини, а он обнаружил ее спящей в кровати Люси, Джеймс спросил:

– Она все еще там, в кровати?

– Наверняка.

– Тогда тебе придется немедленно вернуться наверх и, пока она спит, тщательно осмотреть все ее болячки. Bonne chance[48], Байрон. Пока что у тебя все очень хорошо получается. Только обязательно нарисуй схему.

Байрон на цыпочках вернулся в комнату Люси и очень осторожно приподнял уголок простыни. Джини так громко сопела носом, словно у нее был насморк. Чувствуя, как сильно у него бьется сердце, Байрон время от времени даже затаивал дыхание, опасаясь разбудить девочку. Пластырь, похоже, был намертво приклеен к ее коленке. Из-под одеяла торчали ноги Джини, довольно-таки грязные после ходьбы пешком по пыльной дороге. Байрон опасливо притронулся к ее коленке. Никаких следов крови на пластыре видно не было, он вообще выглядел совершенно новым.

Байрон как раз пытался подсунуть ноготь под краешек пластыря, чтобы его отлепить, когда Джини вдруг проснулась и уставилась на него темными, широко раскрытыми глазами. От испуга и неожиданности Байрон резко отпрянул назад и налетел на кукольный домик Люси. Джини это невероятно рассмешило, она так смеялась, что даже икать начала, содрогаясь всем телом. Зубы у нее были мелкие, и некоторые из-за кариеса были похожи на треснувшие коричневые бусины. «Хочешь, я тебя вниз отнесу?» – предложил Байрон. Она кивнула и молча протянула к нему руки. Он поднял ее и был потрясен тем, какой она оказалась легонькой. Почти невесомой. Под хлопчатобумажным школьным платьицем отчетливо прощупывались ребра и худенькие лопатки. К заклеенному пластырем колену девочки Байрон старался не прикасаться, а она, обнимая его за шею, на всякий случай выставила ногу вперед, чтобы он случайно ее не задел.

Испытанное Беверли беспокойство, похоже, вызвало острый приступ голода. Теперь она сидела в гостиной и один за другим уплетала сэндвичи с огурцом, без конца о чем-то болтая с Дайаной. Когда Байрон принес туда Джини, Беверли лишь нетерпеливо кивнула и продолжила засыпать хозяйку дома вопросами. Где Дайана купила такую мебель? Какие тарелки предпочитает – фарфоровые или пластмассовые? У какого парикмахера стрижется? Какой марки у нее проигрыватель? Довольна ли она качеством звука? Знает ли она, что далеко не все электроприборы производятся в Англии? Дайана вежливо улыбалась, а на последний вопрос ответила: нет, этого она не знала. И Беверли тут же заявила, что будущее за импортом. Особенно теперь, когда наша экономика в таком упадке.

Она высказала свое мнение о качестве занавесок Дайаны. О ее коврах. О ее электрокамине.

– Дом у вас просто очаровательный, – вещала она, указывая зажатым в руке сэндвичем на новые стеклянные светильники Дайаны, – но я бы здесь жить не смогла. Я бы все время боялась, что ко мне кто-нибудь вломится. У вас тут столько хорошеньких вещичек! И потом, я девушка абсолютно городская.

Дайана улыбнулась и сказала, что тоже когда-то была абсолютно городской девушкой.

– Но мой муж любит деревенский воздух. – Она взяла стакан и слегка поболтала в нем кубики льда. – И потом, на случай каких-либо непредвиденных обстоятельств у него есть дробовик. Он его под кроватью держит.

Беверли, похоже, встревожилась:

– Он что, в кого-нибудь стреляет?

– Нет. На самом деле он это ружье просто так в доме держит. Хотя у него есть и твидовая охотничья куртка, и охотничья шляпа, и он каждый год ездит в августе с друзьями в Шотландию пострелять, хотя прямо-таки ненавидит эти поездки, потому что его вечно кусают комары. Он им, похоже, чем-то нравится.