Читаем без скачивания Навсегда с ним - Шелли Такер

Словно в забытьи, он потянулся губами к ее груди, взял в рот горошину соска и провел по ней языком.

— О Гастон!.. — простонала она.

Продолжая языком и пальцами ласкать ее грудь, Гастон другой рукой шире распахнул плащ. Ему необходимо увидеть ее всю. Увидеть, почувствовать, ощутить ее вкус…

Необходимо. Да, она необходима ему! Как никакая женщина до нее. Откуда взялось это чувство, с которым он не может справиться?

Ее влажные соски блестели в отсветах костра. Его ладонь скользнула по плавному изгибу талии, гладкому животу вниз, к самому сокровенному. Она не мешала ему и только тихо стонала. Она уже была влажной, и это последнее доказательство проснувшейся в ней страсти исторгло из его груди сдавленный возглас, на который она отозвалась ответным криком.

Он поднял голову и понял, что никогда не забудет ее. Не забудет запаха дыма и талого снега, не забудет холода зимней ночи, сладкого вкуса на языке, ощущения ее пленительного тела, прижавшегося к его могучему торсу.

Гастон гнал от себя это чувство, пытался думать только о наслаждении. Он ласкал девушку нежно и мягко, будто касаясь птичьим перышком, играл с ее телом: так музыкант исполняет мелодию на отлично настроенном инструменте, аккуратно и бережно.

Но свою дрожь он не мог унять и злился и досадовал на себя. Гастон прижался щекой к ее щеке и застыл, закрыв глаза и тихо дыша ей в ухо. Почему она так сильно его взволновала?

Ведь должен быть ответ.

Он его нашел. Эта женщина была для него запретным плодом, и это все объясняло.

Ему не будет покоя, пока он не овладеет ею, пока их тела не сольются в одно, как сливаются сейчас запахи дыма и тающего снега.

Он не насытится одним взглядом, одним прикосновением. Ему необходимо больше. Ему необходимо все.

— Гастон! — всхлипнула Селина. Она открыла глаза и увидела, что он не отрываясь смотрит на нее. Его лицо то освещалось, то снова уходило в тень. Они дышали в унисон, как недавно, когда он вытащил ее из реки. Он продолжал ласкать ее в самых чувствительных местах.

Она вцепилась в мех плаща и до крови закусила губу, но даже боль была бессильна перед наслаждением, которое захлестывало ее мощными волнами. Невозможно сопротивляться этому чувству, невозможно оттолкнуть Гастона!

Его ласки будто лишили ее веса, подняли над землей так же легко, как он поднял ее, вытаскивая из воды.

— Гастон!

Казалось, внутри нее лопнула пружина. С очередным ударом сердца на нее обрушился водопад света и огня, могучий вихрь подхватил ее и закружил. Наслаждение пронизало каждую мышцу, каждое нервное окончание и вырвалось из нее диким, первобытным криком, отдавшимся эхом в ночи. Теперь она лежала слабая и дрожащая, будто только сейчас появилась на свет.

Гастон плотнее завернул ее в плащ и прижал к себе. В этом неспокойном, полном опасностей мире надежно было лишь его объятие. Уткнувшись в его плечо, она слышала, что его сердце бьется так же тяжело, как и ее.

— Селина, дорогая моя, — пробормотал он, еще крепче обнимая ее.

Несмотря на полную опустошенность, Селина с удовольствием отметила, что он запомнил ее настоящее имя. Значит, она небезразлична ему. Она не стала очередной подружкой, о которой он тут же забывает.

Она оторвалась от его плеча:

— Это… это было…

— Молчи, малышка. — Он покрыл градом поцелуев ее щеки, нос, губы. — Боже, как я тебя хочу! Будь проклята моя черная душа, но я хочу, чтобы ты осталась со мной.

— Гастон, я не могу… — ошеломленно проронила Селина.

— Я хочу тебя, а ты хочешь меня. Не спорь, ведь мы оба это знаем. — Он взял в свои широкие ладони ее лицо и стал внимательно его рассматривать. Его глаза блестели в свете костра. — Ты должна быть моей. Есть способ…

— Но, Гастон, я не могу остаться с тобой…

— Послушай меня. Есть способ, который нам подойдет. — Он еще раз поцеловал ее. — Если ты предстанешь перед королем и расскажешь правду, то наш брак будет расторгнут и я женюсь на леди Розалинде. Мы станем свободны. И будем доставлять радость друг другу сколько захотим. Ты останешься моей возлюбленной.

Селина уставилась на него. Она оглохла от пульса, громко застучавшего в ушах, и не поняла, какое чувство овладело ею сначала — ярость или боль.

— Вашей возлюбленной? — крикнула она. — А как же ваша жена?

— Жены нужны, чтобы родить наследника, не более того, — невозмутимо произнес Гастон, продолжая гладить ее по щеке. Выражение его лица ясно говорило, как ему нравится это предложение. — Я буду спать с ней, пока она не родит мне сына. Ты же, моя радость, получишь всю мою страсть.

— А ваша любовь? — со злостью и обидой спросила она. — Кому из нас двоих она будет принадлежать?

— Давайте больше об этом не говорить, — ответил он, помрачнев.

Селина вырвалась из его объятий и вскочила, придерживая на плечах плащ.

— Если вы предлагаете мне страсть без любви, то не предлагаете ничего.

— Вы отказываете мне? — Гастон был искренне удивлен, но к удивлению примешивалось раздражение.

— Неужели вы думаете, что я осталась бы с вами в качестве… — Слезы душили ее, но она взяла себя в руки. — Все равно это невозможно! Я же появилась из будущего и должна вернуться туда. Разве вы не понимаете?

— Нет, не понимаю, зачем вам опять потребовалось рассказывать свои сказки, Кристиана. Но вы, я уверен, все прекрасно понимаете. Я доказал вам свою правоту. Несмотря на все ваши замечания о какой-то там любви, вы показали, что, как и все, можете наслаждаться мужчиной.

От нестерпимой обиды и унижения Селина чуть не разрыдалась. Да, он доказал, что может одним поцелуем, одним прикосновением заставить ее забыть обо всем на свете, отвечать на его ласки, не услышав даже слова любви.

Он не любит ее, не верит ей. Минуту назад, когда он назвал ее настоящим именем, он просто оговорился.

Она ему абсолютно безразлична. Он не испытывает к ней никаких чувств, кроме желания физической близости. Так чем же она отличается в его глазах от всех остальных женщин, перебывавших в его постели?

А как же назвать ту бурю ощущений, которую она только что пережила? Она не знала.

Зато знала, что сейчас все ее существо буквально корчится от боли.

И она не имеет права показать ему эту боль.

— Вы ничего мне не доказали! — выкрикнула она, справившись с подступившими слезами. — В жизни есть более прекрасные вещи, чем наслаждение. Жаль, если они останутся для вас неизвестными. Впрочем, вы доказали, что мы будем более счастливы, если проживем друг без друга.

— Оставайтесь со своими детскими фантазиями, если хотите. — Гастон, больше не скрывая раздражения, встал и начал гасить костер. — Похоже, вы достаточно согрелись. Время пускаться в обратный путь.