Читаем без скачивания Навсегда с ним - Шелли Такер

— Оставайтесь со своими детскими фантазиями, если хотите. — Гастон, больше не скрывая раздражения, встал и начал гасить костер. — Похоже, вы достаточно согрелись. Время пускаться в обратный путь.

Время!

Она сидела, одинокая и беспомощная, пока он снимал просушенные вещи с деревьев.

Время!

Ей надо вернуться домой. С первым же лунным затмением, через три недели. Если она останется здесь, то погибнет.

Либо от пули, либо от боли, которая терзает ее сердце.

Глава 12

Большую часть кухни занимал очаг, такой огромный, что в нем можно было зажарить целого быка. От горевших в нем тяжелых поленьев в помещении было по-летнему жарко. Даже кирпичный пол был теплым. Стоя у дубового стола, Селина отбросила с потного лба прядь волос.

Уж не жар ли у нее? Не простудилась ли? От ужасного подозрения замерло сердце.

Нет, просто комната слишком нагрелась. Бояться нечего. Впрочем, с тех пор как она вернулась в замок три недели назад, страхи покинули ее. Пару дней она испытывала странные ощущения в нижней части спины — какую-то боль над правой ягодицей. Но они прошли так же неожиданно, как и появились.

Чепуха! Наверное, растянула мышцу, когда бежала по лесу, или во время своего вынужденного купания, или…

Она сделала глубокий вдох и медленно — на счет восемь — выдохнула. С ней все в порядке. Должно быть все в порядке. А скоро ей будет совсем хорошо. Потому что сегодня наступает та самая ночь.

Сегодня она вернется домой!..

Она возобновила свое занятие: взбивание смеси муки грубого помола, яиц, сахара и соли. С помощью кузнеца она сделала мутовку и теперь испытывала свое новое «изобретение».

— Леди Селина, а зачем вы это делаете? — спросила Габриэль, протягивая ей кувшин молока и медную сковороду с растопленным на огне маслом. — Зачем помогаете нам на кухне, раз милорд освободил вас от работы и позволил свободно гулять по замку?

Потихоньку влив в миску молоко и масло, Селина отставила ее в сторону.

— Мне доставляет удовольствие научить вас чему-нибудь новенькому, — произнесла она, чуть более радостно, чем следовало, и вытерла о фартук испачканные в муке руки. — Обожаю приносить пользу.

Это было правдой, вернее, лишь частью правды. На самом деле ей хотелось занять чем-нибудь руки и голову, чтобы не так медленно тянулось время.

— У меня почти все готово, леди Селина, — сказала Иоланда, подогревающая на огне медную сковороду.

— Я поищу меда для нашей «ночной трапезы». — Габриэль побежала в кладовую, занимавшую соседнюю с кухней комнату.

— Думаю, тесто надо сделать более пышным, — предложила Селина.

— Да, пожалуй, так будет лучше, — послушно согласилась женщина.

Из первой порции теста для воздушного печенья часть упала в огонь, часть пролилась на пол, а некоторые брызги попали на стену и даже на потолок. Селина не удержалась от улыбки, представив, какие физиономии были бы у французских поваров, обучавших ее искусству кулинарии. Каждый вечер в последние три недели, когда слуги, окончив повседневные дела, освобождали кухню, она учила Иоланду и Габриэль стряпать.

Теперь надо думать, как убрать приставшие к полу и мебели липкие комочки, но, рассудив, они решили оставить это до завтра.

Селина оперлась о высокий стол и, продолжая взбивать тесто, смотрела на суетящуюся Иоланду. Потом медленно перевела взгляд на языки пламени в очаге. Как приятно, что последние дни ее называли настоящим именем! Девушка, конечно, больше не пыталась никого убеждать, что она из будущего, просто сказала, что это — прозвище, которым ее наградили в монастыре, и оно ей больше нравится, чем имя Кристиана.

Только Гастон упорно отказывался называть ее Селиной и не верил ни одному ее слову. Правда, он с ней почти не разговаривал и старался избегать ее после той ночи в лесу — унизительной, доставившей ей столько горя.

Глядя на огонь очага, напоминавший ей пламя костра, она словно заново пережила все. Глаза защипало от подступивших слез. Весь обратный путь они молчали. Гастон настоял, чтобы она оставалась в плаще, хотя она порывалась вернуть его. Он был вежлив и заботлив, и она подумала, что он не совсем равнодушен к ней, что, может быть, уже сожалеет о сказанном? Ее надежда окрепла, когда по прибытии он сообщил всем, что ее заключение и подневольная работа окончены. Гастон заявил, что хотя по-прежнему убежден, что она участница заговора, но больше не считает ее опасной для своих людей.

Увы, после этого он порвал с ней все отношения: перестал уговаривать ее предстать перед королем, отказался использовать для достижения своих целей. Зато выслал отряды по дорогам, ведущим к Арагону, с приказом не возвращаться, пока они не найдут Туреля.

Сообщений от отрядов до сего дня так и не поступило. Селину это ужасно расстраивало: так хотелось увидеть лицо Гастона, когда перед ним появится настоящая Кристиана. Ей хотелось услышать от него признание собственной неправоты.

Пока она еще здесь.

Без Кристианы ничто не убедит ее мужа, что она Селина Фонтен из 1993 года. А если он не поверит, то ей не избежать его холодного презрения и пропасть, разделяющая их, с каждым днем будет становиться все шире.

Хорошо бы перекинуть мост через эту холодную пустоту! Хорошо бы вызвать в Гастоне хоть маленькую искру ответного чувства. Хотя бы тень того, что ощущала она.

Тень тех ощущений, которые не давали ей спать долгими ночами, от которых при звуке его голоса делалось неровным дыхание.

Селина не могла бы словами охарактеризовать свои чувства, но и не могла управлять ими, не могла избавиться от них, даже когда была зла на Гастона. Ей нужно от него что-то в ответ! Но во всяком случае, не выверенное, холодное предложение, которое он сделал ей в лесу.

«Останься», — сказал тогда он, и ее душа воспарила к небу.

«Моей возлюбленной», — добавил он, и все рухнуло.

Почему она ждала от него большего? Ведь знала, каков он есть: грубый самец, проведший всю жизнь на поле брани. Человек, никогда не знавший любви и никого не любивший. Разве он способен на глубокие чувства?

Она много раз слышала, как Гастона называют Черным Львом. И всегда это звучало горделиво. Но она знала и другое его прозвище: Черное Сердце. Уж не женщина ли наградила его этим именем?

— Леди Селина!

— Ох, простите! — Селина только сейчас заметила, что Иоланда обращается к ней.

— Попробуем с новой порцией? — повторила женщина, подходя со сковородой в руках. Она оглядела Селину и улыбнулась: — Пока не все тесто попало на вас.

Селина посмотрела на платье и поняла, что переборщила в своем старании. Весь лиф ее бархатного золотистого платья — швея Иветта специально выбрала материал в тон волосам Селины — был запачкан мукой, забрызган яйцом и маслом.