Читаем без скачивания Иосип Броз Тито - Евгений Матонин

21 сентября Тито был уже в Москве. Его принял Сталин. «До того я видел его только издали, например на VII Конгрессе Коминтерна, — рассказывал Тито. — На этот раз у меня с ним было несколько встреч: две-три в его кабинете в Кремле, дважды он приглашал меня к себе домой на ужин. Одной из первых проблем, которую мы обсудили, был вопрос о совместных операциях наших двух армий… Я попросил у него одну танковую дивизию, которая помогла бы нашим частям при освобождении Белграда… Сталин сказал: „Вальтер (так звали меня в Москве), я дам вам не танковую дивизию, а танковый корпус!“

Потом мы говорили о том, какую часть Югославии можно освободить совместными силами, куда пойдут советские войска, а куда наши, и, наконец, сколько времени их войска останутся у нас. Тут мы условились, что они нам дают в качестве помощи для освобождения Белграда один танковый корпус, а затем их войска покинут Югославию…

Вообще-то первая встреча со Сталиным была довольно прохладной. Главная причина этого, думаю, состояла в моих телеграммах во время войны, особенно в той, которая начиналась словами: „Если не можете помочь, то хотя бы не мешайте!“ Это мне подтвердил и Димитров, с которым я встречался после первой беседы со Сталиным. Димитров мне сказал: „Вальтер, Вальтер, Хозяин был страшно зол на вас из-за этой телеграммы… От злости он топал ногами…“ Тем самым Димитров хотел дать понять, что, в сущности, он защищал меня перед Сталиным.

Во время этой первой встречи со Сталиным царила довольно напряженная обстановка. Мы, так или иначе, спорили почти по всем вопросам, которые обсуждали. Тогда я заметил, что Сталин не терпит, когда ему кто-то противоречит. В разговоре с окружающими его людьми он вел себя грубо, раздраженно. Из членов Политбюро ЦК ВКП(б) он время от времени спрашивал мнение только Молотова и то не дослушивал его ответы до конца, продолжая развивать свою мысль.

Я не привык к подобным беседам, поэтому дело доходило до неловких ситуаций. Например, Сталин говорит: „Вальтер, имейте в виду, буржуазия в Сербии очень сильна!“ А я ему спокойно отвечаю: „Товарищ Сталин, я не согласен с вашим мнением. Буржуазия в Сербии очень слаба“. Сталин замолкает и хмурится, а остальные за столом — Молотов, Жданов, Маленков, Берия — с ужасом наблюдают за этим. Сталин затем начал расспрашивать о других буржуазных политических деятелях Югославии, интересуясь, где они, что делают, а я ему отвечаю: „Этот подлец, предатель, сотрудничал с немцами“. Сталин спрашивает о другом. Я ему отвечаю то же самое. На это Сталин вспыхнул: „Вальтер, да у вас все подлецы!“ А я ему отвечаю: „Точно, товарищ Сталин, каждый, кто предает свою страну, является подлецом“. Сталин снова мрачнеет, а Маленков, Жданов и другие смотрят на меня исподлобья…

Сталин начал меня убеждать в том, что надо вернуть на престол короля Петра. Мне кровь ударила в голову: как он может нам советовать это! Я взял себя в руки и ответил ему, что это невозможно, что у нас народ взбунтовался бы, что в Югославии король является олицетворением предательства, что он сбежал, оставив народ в наиболее трудное время, что династия Карагеоргиевичей ненавистна народу из-за коррупции и террора. Сталин молчит, а потом мне коротко отвечает: „Не следует возвращать его навсегда. На время, а потом, в подходящий момент, нанесете ему удар ножом в спину“…

Сталин молчал, а потом прямо спросил меня: „Скажите, Вальтер, что бы вы делали, если бы англичане действительно высадились в Югославии?“ Я ему ответил, что мы дали бы им самый решительный отпор. Сталин молчал. Очевидно, ему этот ответ не понравился. Возможно, в этот момент он размышлял о разделе сфер влияния в Югославии?..

Сталин пригласил меня на свою дачу на ужин. Официантка в белом переднике внесла различные блюда в закрытой посуде и поставила их на стол, так что каждый обслуживал себя сам. Здесь до глубокой ночи произносились различные тосты. Я не привык к крепким напиткам, и для меня это было мучением. В какой-то момент я вышел на улицу, так как мне стало плохо. Я вслух ругал себя сам за то, что пил, и вдруг слышу сзади голос Берия: „Ничего, ничего, бывает…“»[215].

28 сентября ТАСС сообщило, что «несколько дней назад» советское командование обратилось к Национальному комитету освобождения Югославии и Верховному штабу НОАЮ и партизанских отрядов Югославии «с просьбой дать согласие на временное вхождение советских войск на югославскую территорию, которая граничит с Венгрией. Национальный комитет и Верховный штаб Югославии согласились удовлетворить просьбу советского командования». Почти ничего из этого сообщения не соответствовало действительности: «советское командование» не обращалось к НКОЮ, а НКОЮ тогда понятия не имел об этой «просьбе». И далеко не все члены НКОЮ и Верховного штаба знали, что Тито ведет переговоры в Москве. Наконец, Красная армия вошла на территорию Югославии не со стороны Венгрии, а со стороны Румынии и Болгарии.

Последние дни перед приходом Красной армии на югославскую территорию Тито провел в Крайове, в штабе командующего 3-м Украинским фронтом маршала Федора Толбухина. Здесь они дорабатывали план Белградской операции.

Тито в это время часто беседовал с начальником штаба советской военной миссии в Югославии полковником Ильей Стариновым. Он приглашал его в гости в свой особняк. «Этот особняк, — вспоминал Старинов, — охранялся сотрудниками так называемой „десятки“ — той, которая охраняла Сталина и его соратников. Позднее, когда Тито узнал об этом, он был явно озадачен. Я видел, как Тито тяготился приставленным к нему подразделением чекистов под начальством заместителя начальника охраны Сталина».

Наедине, по словам Старинова, Тито вел себя просто и не давал почувствовать разницы в званиях. «Как-то в одной нашей беседе, — писал Старинов, — Тито высказался отрицательно о деятельности руководства румынской и венгерской компартий. Резкость его поразила меня. „Нельзя руководить борьбой, сидя в Москве. Победу на блюдечке не получишь. Надо было организовать базы в горах и оттуда направлять всю деятельность. Такие горы есть и в Болгарии, и в Румынии, и в Чехословакии…“ Что меня поражало в Тито — это знание обстановки в тылу противника. Мне приходилось присутствовать, когда ему докладывали о военных действиях. Он задавал вопросы или давал указания так, словно сам был там недавно»[216]. А вот обо всем, что касалось советских партизан, Тито говорил с восхищением. Он считал, что необходимо глубоко изучать и всесторонне применять советский опыт партизанской войны.

В ночь на 29 сентября 1944 года войска 3-го Украинского фронта перешли границу Болгарии с Югославией и вступили на югославскую территорию.