Читаем без скачивания Развод по-русски - Александра Авророва

— Вот ты про пистолет меня спрашивала. Где он да что с ним? Так вот: не унесла его Лизка домой, на работе оставила. Это точно.

— Вы видели его? — встрепенулась Вера.

— Ну, да.

— Где? Когда?

Элеонора Павловна, несколько смешавшись, сообщила:

— Да где-то за неделю до убийства. В ее столе, в ящике.

Вера решила не интересоваться, что именно бухгалтер искала в чужом столе, и лишь уточнила:

— А что с ним стало потом, вы не знаете?

— Что стало, не знаю, только через пару дней в столе его уже не было. Может, кто и прибрал? У нас народ ушлый. А может, сама Лизка унесла.

— Нет, она бы помнила! Значит, кто-то с работы… А милиции вы говорили?

— А милиция меня не спрашивала.

— Как? Разве они не спрашивали про пистолет?

— Ну, спросили, видела я его у Лизы или нет. Я рассказала, как было. А второй раз я его видела не у Лизы, а в столе, это другое дело, про такое они не спрашивали. А теперь вот думаю… может, зря им не говорила? Может, и не убивала твоя Лизка, а ежели нынче всех шлюх в тюрьму сажать только за то, что шлюхи, так камер не напасешься. Теперь что ни девка, то гулящая. Короче, что знала, все тебе сказала. И, если милиция меня спросит, подтвержу. Имей в виду.

— Спасибо! — поблагодарила Вера. — Надеюсь, это нам поможет. Господи, но кто ж мог ненавидеть ее до такой степени?

Последнее вырвалось, как крик души, не претендуя на ответ, однако собеседница неожиданно ответила.

— Ну, хотя бы Маратик, — ехидно фыркнула она.

— Марат? Но… но почему?

— Мужик вовек не простит бабу, если отказалась с ним лечь. А тем более, мужик южный! Марат, он до блондинок сам не свой.

— Но неужели вы считаете, что он бы рискнул… зная, что его непосредственный начальник за нею ухаживает… неужели вы считаете…

— Я, деточка, не считаю, я знаю, — прервала Верин лепет Элеонора Павловна. — В отличие от некоторых своих коллег, я не слепая. Ну, ладно. Мне еще кое-куда заехать надо, я к тебе по пути завернула. Грех сняла с души, а дальше дело твое. Умеешь — воспользуйся.

И она, кинув последний откровенно любопытствующий взгляд за приоткрытую дверцу шкафа, удалилась.

Вера осталась в некоторой растерянности. Появление вчерашней врагини в образе чуть ли не доброй феи с хорошими новостями вызывало недоумение. Итак, Элеонора Павловна видела пистолет в Лизином столе за неделю за убийства, а через пару дней он исчез. Интересно, данное сообщение покажется Левандовскому заслуживающим внимания или он будет уверять, что оно ничего не значит, поскольку Лизка сама забрала пистолет из стола? За неделю до убийства оружие лежало в столе… А сроки-то сужаются!

Но и тут довести мысль до логического конца не удалось — в дверь снова позвонили.

— Ты не занята? — неуверенно произнесла Рита, стоя на пороге.

— Нет, Риточка, заходи.

От Лизиной подруги попахивало спиртным. Вере стало горько. Совсем молодая девочка, ей еще жить да жить, а она гробит себя собственными руками!

— Риточка, ну, зачем тебе пить, а? — Вера ласково прикоснулась к локтю гостьи. — Ты ведь такая счастливая! У тебя Темка с Наташкой, у тебя Саша. Разве тебе не хорошо?

Та растерянно пожала плечами.

— Ну… чтобы оттянуться, наверное? Как выпьешь, сразу все клево. А вот тебе, тебе что, как бы не скучно?

— Нет. По-моему, нет, — удивилась Вера.

— Наверное, оттого, что ты культурная. Книжки всякие, музеи. А я этого не люблю! И потом, у меня на это времени нет, на пустяки всякие. Я должна по хозяйству. Это тебе делать нечего, детей-то нет. И работа у тебя легкая. Типа говори себе и говори, чего хочешь. Так каждый может. А у меня трудная, мне потом оттянуться надо.

Вера могла бы многое возразить, однако и без того полагала, что неоправданно вмешалась в чужую жизнь, поэтому не стала.

— Ты чего, как бы у нас вчера была? — помолчав, уточнила Рита.

— Да. Во второй половине дня.

— Сегодня все только про это и базарят. А что, ты это как бы вправду думаешь?

— Что, Рита?

— Ну, что это как бы кто из наших. А разве это все-таки не вор?

Вера вздохнула:

— К сожалению, ничего не украдено. А ведь там было, что взять! Боюсь, вор исключен.

— А чего тогда искали? — недовольно спросила Рита.

— В каком смысле, искали?

— Ну, ты разве не заметила, какой у Андрюхи в квартире бардак? Я сразу решила, был вор и искал баксы. Ведь правильно?

— Погоди… я считала, все разбросала милиция при обыске. Значит, тот беспорядок был сразу?

— Ну, да. Я как вошла, еще даже не видела этого… ну, тела… а уже душа в пятки. Андрей, он убираться не любил, но не кидал же все кучами!

Вера мысленно выругала себя подслушанным у учеников полуприличным выражением. Ведь следователь изначально сообщил, что не устраивал никакого беспорядка, но она не придала его словам значения! А беспорядок — крайне важная информация. Итак, преступник не просто убил Андрея — он что-то искал. Нашел ли? Не исключено, что нет. Он был ограничен временем — к трем часам намеревалась появиться Лизка.

— Спасибо, что сказала, Рита. Как ты думаешь, что у Андрея могло быть такое, чтобы кто-нибудь из ваших сотрудников обязательно хотел найти и забрать?

— Ну… если… Андрей, конечно, был на бумажках помешанный. Ни одну не выкинет! Если он… хотя не знаю.

Вера вспомнила, что Лиза и впрямь жаловалась на пристрастие мужа к ненужным бумагам, вплоть до старых ресторанных счетов. Заставить его сделать ревизию и расстаться хотя бы с частью дорогого хлама было невозможно.

— Только это… — невнятно продолжила Рита. — Короче, это не может быть.

— Что не может быть?

— Ну, чтобы за бумажку…

— Смотря за какую! Судя по всему, ваши сотрудники жутко боятся Величко. Если в бумагах Андрея было нечто, что Величко счел бы для себя оскорблением со стороны какого-то человека, этот человек очень бы рисковал. Тем более, Андрей на дне моего рождения прилюдно обещал больше не молчать.

Рита наморщила лоб и известила:

— Ну, про меня у него ничего такого не было. Это как бы точно.

— Успокойся! — засмеялась Вера. — У вас с Ирой алиби. Вы все время были вместе. А вот у некоторых других алиби нет.

— Ты как сказала? — вдруг встрепенулась Рита. — Что у Андрюши в бумагах что-то про Бориса Ивановича оскорбительное, да?

— Я, наверное, неточно выразилась. Если кто-то Величко обманывал, тот счел бы это за оскорбление и мог бы отомстить. Как ты считаешь?

— Я? Я не знаю. Борис Иванович, он весь из себя такой. Молчит-молчит, а потом как гаркнет! Я его боюсь, это точно. А Лизка не боится, и Ира тоже. Они по жизни смелые! А мужики, те да, те все боятся. Так у меня что, как бы алиби?