Читаем без скачивания Ненавистная жена - Янина Логвин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Никому бы не простил подобное, а тут знал, что заслужил.
Не мышь — Марина, я больше не мог думать иначе, и замечать других. Даже домашняя, в удобной одежде и в очках, с волнистыми прядками волос у щек, жена влекла меня, не уходя из мыслей. Наверное, еще с того проклятого вечера, когда я не мог отпустить ее руку, чувствуя под пальцами нежное запястье и горячий пульс.
Моя.
Сегодня только ее голос смог остановить меня, иначе этот жирный боров был бы мертв, а хозяин этого гребанного ресторана шамкал беззубым ртом, как сожалеет, что не сдох сразу.
Красивая, ледяная… смертельная. Не мышь, снежная королева с серой сталью в глазах. Кожа Марины оказалась холодной, когда я накрыл ее плечо рукой, желая защитить от этих падальщиков, с утра слетевших на добычу. Сталь в ее теле жрала тепло, и в этот миг я ощутил, что убью любого, кто посмеет к ней сунуться. Кто только подумает угрожать…
Она уходит, оставив после себя запах белых цветов и зимнего ириса; память о качнувшихся длинных прядях волос, а я на некоторое время остаюсь в кабинете с партнерами ее отца. Мы кое о чем с ними здесь не договорили, и лучше сделать это без лишних глаз.
— Исчезла… — бросаю я грубо девчонке Губарева, обходя стол. — Вон! И чтобы, как рыба молчала!
Когда за испуганной шатенкой закрывается дверь, беру дубовый стул и с размаху разбиваю стеклянный шкаф со всей дорогой хренью, что внутри. Подождав, когда на паркет осыплются осколки, переступаю по ним, хрустя тяжелыми подошвами, и поворачиваюсь к компании. Предупреждаю низко — в отличие от жены, не оставляя никому и шанса:
— Мне плевать на Корнеева. Я сам протащу любого голым пузом по этому полу, если узнаю, что он треплется за спиной о моей жене. Без вариантов!
— Ты зарвался парень, — расцепив губы, сцеживает посеревший Вормиев — тот, с чьего звонка все началось, и я неохотно кидаю ему в ответ, найдя взглядом:
— Да. Вспомни об этом, если решишь расчехлить язык.
Я прячу пистолет в карман, беру куртку и выхожу из ресторана, даже не обернувшись. Моя машина на месте, но Марины на парковки нет, и я набираю номер телефона деда, догадавшись, кто ее сюда привез.
— Где вы, эй?
— Едь по трассе, Ярослав, позже перезвоню.
— Какого черта, дед?
Но родственник уже кладет трубку, а я, ругнувшись, снимаю блок с «Порше» и сажусь за руль. Выдыхаю, прежде чем рвануть с места:
— Твою мать! Ну и денек.
***
Они остановились у незнакомого кладбища перед въездом в город, и я, заметив на обочине серую «тойоту» деда и его самого, выкручиваю руль и съезжаю с трассы. Хмурюсь, ничего не понимая.
Выключив двигатель, выхожу из машины и подхожу к родственнику.
— Дед, что случилось? — спрашиваю. — Корнеев умер? Даже если так, не рано ли вы сюда приехали?
— Типун тебе на язык, парень! — сердится старый брюзга. — Жив Павел, я только что звонил Ольге.
— Тогда почему вы здесь остановились? Где Марина?
В машине жены нет, и я оглядываюсь, не находя ее на грунтовой стоянке взглядом.
— Не знаю, — дед вздыхает и пожимает плечами. Показывает рукой на кладбище, которое спряталось за деревьями с пожелтевшей листвой. — Она попросила привезти ее сюда и больше ничего не сказала. Ей было не до разговоров, а я не стал спрашивать.
— Ладно, найду ее сам. Уезжай, дед, не жди, — бросаю деду, пожав его плечо. — Дальше мы без тебя.
Дед все еще крепкий старик, но подобные поездки уже не для него, и я вижу это по его осунувшемуся лицу.
— Ну, раз ты здесь и все обошлось… Съезжу к Павлу в больницу, а то сердце не на месте. Все же столько лет бок о бок вместе прошли. Может, Ольге чем помочь надо…
— Если и надо кому-то помочь, то это старому черту Корнееву, — не сдерживаюсь. — Придавить подушкой, чтобы не мучился и исчез, прихватив с собой и свою гребанную империю. Старый он сукин сын! Так Боссу и передай. А то я сам до него доберусь… однажды.
— Эй! Ты, Ярослав, лишнего-то не болтай! — сердится дед. Он всегда был предан своему хозяину, не удивительно что и сейчас ощетинился. — Забыл, чем ему обязан?
— Не забыл, но его партнеры не оставят Марину в покое — он не мог не понимать. Видел бы ты, как они ждут, когда он преставится, чтобы начать рвать куски. Ублюдки, убил бы!
— Вот и смотри за девочкой, чтобы выжила! Вам теперь тоже вместе бок о бок идти. Она из-за тебя дурака в этот «Утиный кряж» приехала! Муж ты или хрен моржовый?
— Дед… — предостерегающе рычу.
— Ай! — только отмахивается тот и садится в машину. Уезжает, погрозив в окно кулаком.
Значит все-таки «хрен моржовый», иначе бы не насупил брови и не рванул с места.
Когда я сказал, что отказался от миллионного контракта и заграничной карьеры, он только плечами повел, добавив: «Целее будешь».
Куснув губы, я отворачиваюсь от дороги и направляюсь к кладбищу. Вхожу в открытые ворота и иду по центральной аллейке между старых, поблекших от времени надгробий и оград все дальше, выискивая взглядом Марину.
Кладбище небогатое и старое, на таких хоронят обычных людей с обычными почестями, и в этот сумрачный час тут непривычно тихо. Лишь ветер шевелит под ногами на асфальте пожолклую листву, и морось, предвестница ночного дождя, ложится на лицо мелкой крошкой.
Я замечаю тонкую светловолосую фигуру не сразу, увидев вдали среди надгробий знакомый силуэт. И чтобы не напугать, приближаюсь, не окликая.
Жена стоит неподвижно и смотрит перед собой, обхватив плечи руками. Они поникли, а волосы у лица успел растрепать ветер, сбросив на пряди желтый лист. Мне кажется, что она замерла, но это не так. Она дрожит. Держит себя, но озноб все равно крупной дрожью пробивает ее тело.
— Марина?
Она стоит в профиль ко мне, когда я подхожу ближе и останавливаюсь в шаге. Не оборачивается на голос и не взглядывает, но слышит мое приближение и не прогоняет.
— Что случилось? Зачем ты сюда пришла?
Когда мой вопрос растворяется в тишине, отвечает
