Читаем без скачивания Вещий Олег - Наталья Павлищева

– К тебе купец, княже.

Другой бы на месте Дира взъярился, что Славич обращается только к Аскольду, но Дир точно мимо ушей пропустил, что возьмешь с неразумного?

– Какой купец?

– Новоградский…

– Один?

Кивнул Славич:

– Един, княже.

– Ну, зови… – удивился тот.

В гридню, склонившись перед притолокой, шагнул купец. Дир мысленно удивился, экие они все у Ольга немаленькие, под себя подбирает? Аскольд тоже глядел на рослого купца с опасением, купец ли?

– Ты кто?

Тот согнулся, сколь рост позволял, протянул князьям что-то в богатое корзно завернутое:

– Я купец новоградский, а изначала свейский, Раголд. То моя лодья у берега стоит. С дарами к вам, князи.

– Что это? – кивнул на подношение Аскольд.

Купец, не разворачивая, подал сверток на вытянутых руках, точно не слышал вопроса:

– Прими, княже, с поклоном.

Аскольд кивнул Славичу:

– Возьми.

Тот подскочил, суетливо стал разворачивать, стоя чуть боком, чтоб Аскольду видно было, что там. Как сбросил корзно, ахнули оба князя – на руках у Раголда лежали клинки от мечей! Без рукоятей, но какие! И без пробы было ясно, что лучшей фризской стали, что звенеть станут, ежели тронешь, что пополам согнутся и выпрямятся без следа…

Не вынес Аскольд, шагнул ближе, рукой тронул, глаза заблестели. Потом опомнился, усмехнулся:

– А пошто без рукоятей? Меч без рукояти одна насмешка…

Раголд, который все заметил, и жадный блеск в глазах Аскольда, и его старание не показать купцу, что рад подарку, смиренно склонил голову, вроде как перед князем, а в действительности, чтоб не заметили хитрой усмешки. Все получалось пока, как они с Олегом мыслили.

– Князь, рукоять к клинку твои мастера лучше наших сделают, не стали мы опережать их.

Дернулся Аскольд, бросил быстрый взгляд на Дира, точно говоря: «Ну а ты боялся!», хмыкнул:

– А клинок откуда? Фризский?

Раголд снова смиренно склонил голову, одним движением кивнул, не то согласился, не то отказался, и не поймешь, только Аскольд довольно захохотал. Конечно, фризский! Это узорчатая ковка, по клинку так и бегут полосы при движении, точно змеи извиваются. Не стал ему Раголд говорить, что тот клинок Сирко со своими кузнецами делал, что уже и лучше умеют, не узорчатой ковкой ковать, а сразу лить булат такой, чтоб гнулся пополам да не ломался. Ни к чему знать секреты Олега Аскольду с Диром.

Аскольд велел Славичу забрать клинки, тот унес, почтительно, на вытянутых руках, уж больно красивы были! Князь, подобрев от подарка, махнул рукой на лавку, приглашая Раголда сесть, и вдруг хитро прищурил глаза:

– Ты купец ли?

– Купец, – серьезно кивнул тот, снова глядя прямо в глаза киевскому князю.

– А в Киеве бывал?

– Бывал, – кивнул тот.

– Наших купцов кого знаешь?

Понял Раголд, что проверяет Аскольд его, усмехнулся:

– Знаю, княже. Гугню, Воиста, Борича, Бората…

Аскольд смекнул, что купец может просто называть имена, какие слышал, когда киевские купцы на Ильмень приходили.

– А они тебя?

Снова склонил голову Раголд:

– И они меня знают. Позови любого, кто здесь есть, скажут, что вместе шли от Ильменя до Хазарии. А еще расскажут, как мою лодью Перун громом поразил средь степи на реке.

Дир вспомнил:

– Так то твою? Слыхал я про такое!

Аскольд снова забеспокоился:

– А как же ты жив остался?

– Со мной купчишка персидский был, верно помыслил, что негоже под высоким ветрилом в грозу оставаться. Только успели на берег выбраться…

Раголд рассказывал спокойно, прямо держа голову, глаза не пряча. Аскольд глянул на Дира, тот кивнул, было такое.

– Чего хочешь? Куда идешь?

Раголд сел, куда князь указал, говорить стал:

– Иду к грекам. На лодье у меня сын Рюриков Ингорь. Просил, чтоб к себе звал, свидеться хочет.

Снова блеснули глаза Аскольда недоверием:

– Пусть сам придет, недалече стоит.

Раголд все так же спокойно покачал головой:

– Недужный он, крепко недужный. Потому лежит.

Дир осторожно поинтересовался:

– А Олег с ним?

– Олег? Нет, князь в Гнездове остался.

– А что так? – Глаза Аскольда буравили Раголда.

– Недобре нас на волоке встретили, пришлось силой брать, вот Олег и решил дальше не ходить, волок держать.

– А Ингорь чего ж к грекам?

Раголд понизил голос, точно тайну выдавая:

– Недужен он. А там излечить могут.

Захохотал Аскольд во все горло, за ним и Дир не сдержался. Ай и наследник у Рюрика! Столь лет под Олегом сидит да все недужит! Весь в мать свою Ефанду, та тоже слабая была.

Махнул Аскольд рукой:

– Скажи, сейчас будем, пусть ждет.

Раголд, уже встав, вдруг добавил:

– Не обессудь, княже, потчевать нечем, походом идем, без яств, пиров не держим. Ингорь только повидаться хочет, может, попрощаться, свидитесь ли когда…

– Иди, – махнул ему Аскольд.

Немного погодя от стен крепости к стоящим у берега лодьям двинулись два человека в богато украшенных корзнах – киевские князья спешили поглядеть на своего хилого и немощного соперника, что сидел в Ново Граде под присмотром Олега.

Того, что случилось потом, не ожидал никто. Вместо тюков с товаром, укрытых от дождя, под шкурами оказались вооруженные вои, викинги не просто схватили Аскольда и Дира и посекли их, они по свежим следам ворвались в Киев. Город, враз оставшись без князей, и не успел понять, как оказался во власти сильного, хитрого Олега.

Киевляне смотрели на нового князя, задирая головы, – велик, мощен. Выжигать не стал, дани не потребовал, чего хочет, непонятно. Киевские бояре собрались по зову князя, ждали, что скажет, какую виру потребует за свой приход. Что Аскольда с Диром убил, то мало кого беспокоило, и без них найдутся, князь своего посадит.

Олег вышел к боярам твердой поступью, рядом с ним Ингорь казался мелким, хотя был тоже высок для своих лет и строен. Сразу было ясно, кто за кем ходит. Хищные, цепкие глаза князя обежали сидящих перед ним людей, ни одного не нашлось, кто выдержать взгляд смог, все свои очи долу опустили. Хмыкнул Олег в усы, но так, чтоб не услышали, сказал, что убиты Аскольд и Дир, что им тризну справить надобно. Так сказал, точно и не он убил, точно заслуга это. И снова посмотрел, ожидая сопротивления. Но никто не противился, все вмиг поняли, что перед ними Хозяин, что под него голову клонить надобно. Воли княжеской покорились, ждали, что дальше скажет. А Олег объяснять ничего не стал, распорядился, чтоб тризну готовили, а про то, что с Киевом дале будет, не сказал.

Побоялись киевские бояре, что потравит их на тризне пришлый новоградский князь, только Олег и это предвидел. Сказал, чтоб сами тризну правили, он вмешиваться не станет. Жутковато было боярам, слыхали они про то, что в Ново Граде князь вместе с Рюриковичем сидит точно волхв, все наперед знает.

После тризны снова собрал Олег бояр да воевод киевских, навис над ними своей тушей, глазами сверкнул. Затаились те, ждали, что скажет, а он молчит, точно сам ждет, кто первый не выдержит. Дождался, крякнул боярин Улеб, осторожно спросил:

– Не гневись, княже, спросу. Далече плыть-то собрался?

Олег смотрел на него так, словно внутрь влезть хотел, боярин на что уж не маленький, а даже съежился под этим взглядом, мысли мелькнули: «Волхв он, как есть волхв!» Не торопился отвечать новоградец, оттого киевлянин добавил:

– Может, помощь в чем нужна? Скажи, соберем враз…

Загудели киевские бояре, верно сказал Улеб, хитро. Вроде и князя не обидел, и спросил, надолго ли к ним.

Да только ответил Олег не то, что ждали, захохотал так, что у бояр уши позакладывало:

– Далече?! Помощь?! Ну, сбирайте, пригодится… А идти никуда не пойду, здесь останусь! – Показал на Игоря: – Вот вам Рюриков сын, он княжить станет! – Скромно потупил глаза: – А я при нем посижу до срока, пока не подрастет.

Никого не обманули опущенные долу глаза Олега, в них читались жесткая воля и усмешка. Хозяин пришел в Киев! И покорился ему славный град, почуяв твердую руку и ясный ум. С тех пор и до смерти Олега ни разу не пожалели киевляне, что встали под князя, хотя и жесткой рукой правил, много голов полетело да много хребтов поломал.

Еще одному дивились те, кто знал Олега, – тот немного погодя как в Киев пришел, стал спрашивать, где капище Перуново. Показали, князь туда отправился один, никого не взял. По Киеву слух пополз, мол, волхв он. Только никто против не был, Аскольда за веру чужую не любили, а этот хотя по крови и чужой, а по вере свой получался. К волхвам с поклоном пошел, то киевлянам сразу на сердце легло.

А Олег встал перед огнем, как и в Ново Граде, смотрит на пламя, точно советуется. Не заметил, как приблизился к нему согбенный старец, тоже молча встал неподалеку от князя. Долго Олег сам с собой или с Перуном разговаривал, а когда отвел глаза от пламени, даже вздрогнул:

– Старче… не тебя ли в Ново Граде видел?

– Может, и так… – скрипучим голосом протянул старик.