Читаем без скачивания Вещий Олег - Наталья Павлищева

– Брось меч!

Людок в ответ расхохотался, явно не собираясь ни сдаваться, ни отступать. Олег с Торлопом напали одновременно, они не посекли древлянина, тот смог отбиться, но вот ответить уже не мог. Два рослых варяга спокойно оттесняли его к кустам, охватывая, как загнанного зверя. Людок и тут доказал, что его просто так не возьмешь. Продолжая отбиваться от наседавших киевлян, он издал клич, по которому на выручку своему князю бросились все еще остававшиеся в живых древляне. Забыв о самих себе, они прорывались ему на помощь. Олег продолжил загонять Людока, а Торлопу пришлось развернуться, чтобы защитить их спины. Но киевляне тоже подтянулись к своему князю, и сеча просто переместилась к Олегу. Людока все же зарубили, только не сам Олег, а один из его дружинников. Просто обошел сзади и полоснул клинком, отрубая руку ниже кольчужной сетки.

Полегли почти все древляне, какие стали биться, хотя и Олеговых взяли немало. Когда бой закончился, Олег дал знак, чтоб Ингорь подъехал ближе. Тот с восторгом оглядывал поляну, жадным взглядом впивался в каждого поверженного воя, хотя ему и не понять, где Ольговы, а где древляне, считал, что все это противник. Потому его еще сильнее удивили слова наставника.

Олег обвел рукой место рати с телами погибших, где еще не отошедшие от запала боя его дружинники искали своих, и вздохнул:

– Смотри, Ингорь, вот худшее, что может быть на земле славянской.

– Почему? – изумился мальчик. – Мы же победили, и наших не много полегло.

– Не в том сказ, что наших или ненаших. Здесь все славяне, все наши. Это самое худшее, когда славяне славян бьют. Не набежники, не чужие, а свои. И погибли древляне не в бою с врагами, а со своими братьями. Смерть каждого из побитых, древлянин ли, мой ли дружинник, на моей совести, не смог договориться или власть так показать, чтоб сразу поняли, что покориться надо. Запомни, худшее дело против своих славян воевать.

Ингорь хотел напомнить, что сам Олег варяг, предки у него вообще в норманнах есть, но глянул в его потемневшее лицо и не решился. Только все равно решил, что такие речи признак слабости. И даже не заметил, что остальные дружинники, даже варяги, внимательно князя слушают. Слушали и раненые, но уцелевшие древляне. Их Олег приказал не добивать, а помочь, да если смогут идти, отпустить. Так и сделали.

То ли это помогло, то ли еще что, только уже на следующий день вышли к Олеговой дружине послы от древлян с поклоном и просьбой не воевать больше, к себе позвали. Князь согласился, а своей дружине напомнил, чтоб не чинили разбоя на древлянской земле, мол, все, что в дани получат, дружине отдаст, потому с самими древлянами не задираться. «Любой народ требует уважения, тогда с ними разговаривать легко и просто. Зачем грозить да разорять, они и так уже поняли, что мы сильнее, дань сами дадут, а добро помнить будут».

Удивило Ингоря и поведение Олега у самих древлян, он шел не как захватчик, но как победитель. Карл, который учил мальчика всяким премудростям, толкнул его в бок локтем:

– Учись, княже, глянь, как Ольг себя держит!

Фыркнул Ингорь, чему радуется, князь хоть и кланяться не стал, но за стол с древлянами сел, меду их выпил да разговоры ведет. И чего говорить, когда побиты они?! Можно все взять, разорить, сжечь и уйти. Так хазары поступают, Ингорь слышал рассказы про них не раз, потому и боятся степняков все хуже огня. А если за одним столом сидеть, разве станут тебя бояться? Сказал о том Карлу, тот усмехнулся:

– А князю и не надо, чтоб как степняков боялись и ненавидели.

– А что надо? – удивился отрок.

– Чтоб боялись, но уважали. Князь суд по совести чинит, дань тоже по совести берет, а ежели добром подчиниться не хотят, так и побить может, сам же видел. Вот и договариваются сейчас, чтоб больше таких ратей не было.

Снова фыркнул, не зная, что ответить, Ингорь. Карл добавил:

– Молод ты еще, потом поймешь, что если против своих славян воевать да дружинников терять, то против врагов-набежников некем обороняться будет. Прав Олег, много раз прав, князь должен быть не столько храбр, сколько мудр, люди любить и подчиняться станут. – Видя, как поморщился от таких речей Ингорь, покачал головой. – И в спину не ударят, когда от врага отбиваться придется. Подумай о том.

Ингорь понимал, что, может, Олег и прав, но ему так хотелось горячей сечи, ярких побед с разгромом противника, многими побитыми врагами и большим количеством награбленного. Рассказывал же Карл про Атиллу с его гуннами, которые топили всех в реках крови и которого до сих пор вспоминают с содроганием. Вот это слава, не то что у Олега!

Там же у древлян увидел Ингорь, что Олег и жестоким быть может. В их лесах хорошие ловы были, решил князь поохотиться перед своим уходом обратно в Киев, Ингоря с собой взял. Охота задалась, хорошего оленя взяли, лису да по мелочи много кого, дружинники довольно галдели на поляне вокруг добычи, Олег стоял довольный. У Ингоря от верховой езды щеки разгорелись, глаза блестели, он с раздувающимися ноздрями глядел на то, как освежевывают тушу оленихи. И вдруг княжича резко толкнул в сторону в снег стоящий рядом дружинник. Не успел Ингорь возмутиться, как полетел на землю и услышал, как закричал Олег кому-то:

– Взять!

Оказалось, что дружинник увидел, как натянул лук против княжича спрятавшийся за деревом древлянин, но успел оттолкнуть Ингоря. Древлянина поймали, и вот тогда все увидели настоящий гнев князя, он был страшен. Самого виновного разорвали меж двух деревьев, а его село сожгли, обратив всех жителей в рабов. Олег снова собрал древлянских бояр и объявил, что если еще кто попробует убить княжича, то племя будет истреблено полностью. Те молчали, понимая, что их вина за сородича. С решением Олега наказать виновных согласились, правильно, ведь княжич никому плохого не сделал.

Ингорь навсегда запомнил побелевшее лицо Олега, его бешеный взгляд, раздувающиеся ноздри, сжатые на рукояти меча пальцы. Страшен во гневе князь, это запомнили все, и древляне в том числе.

У самого княжича долго болело ушибленное при падении плечо, дружинника же Олег щедро отблагодарил за спасение Ингоря. Древляне прислали во искупление своей вины дары и красивых девушек, но князь все отправил обратно со словами, что жизнь княжича не купить подарками. Надолго после того притихли древляне, головы не поднимали, помня свою вину.

Зато другие племена – северян и радимичей – Олег данью обложил легкой. На вопрос, почему, ответил, что они с хазарами граничат, ни к чему на границах владений недовольных иметь. И снова не все понял Ингорь, ведь только что князь говорил, что негоже иметь сопротивление под боком…

Карл объяснил, мол, одно дело рядом, куда успеть можно, да и сопротивлялись древляне, их только ломать и можно, а другое дело далече и по-доброму. Вятичей же князь и трогать не стал, договорился о мире с их воеводами и на том остался. Про вятичей Карл пояснил, что их вообще по лесам выловить тяжело, точно варягов в море, пока бегать станешь, половину своей дружины в болотах потеряешь. Пусть лучше миром живут рядом, дойдет и до них очередь.

Ингорю все это не нравилось, хотелось битв, ярких побед, моря крови… Карл вздыхал:

– Мал ты еще, княже, подрастешь, поймешь, как лучше.

Бесконечные напоминания о его малолетстве и неразумности страшно злили Ингоря, где-то глубоко оседали раздражение и желание все сделать по-своему.

Постепенно князь установил сроки и то, как ходить в полюдье. По полгода с ноября до апреля отсутствовал Олег в Киеве, объезжая племена, творя суд и собирая дань. Сразу же оказалось, что объехать всех невозможно, тогда он велел местным князьям самим собрать что для Киева положено и доставлять поближе к тем местам, где проходить станет. Сначала князья были весьма недовольны, но потом, видно, сообразили, что так им же лучше, Олег не мог уследить за всеми, а дань поставлялась от дыма. И сколько тех дымов, каждый малый князь считал сам.

В полюдье князь отправлялся с большим числом людей, двигалась и дружина, и большое число помощников. Надо было дань не только забрать с племен, но и привезти в Киев. Сначала выходили к непокорным древлянам, до них был всего один день пути от стольного града. Здесь заходили в города Искоростень, Вручий и иногда в Малин. Все, что собрали, отправляли сразу же еще не замерзшей водой по Ужу в Днепр. Пока ходили по древлянам, а князь старался здесь показать свою силу, чтоб боялись, на реках вставал лед.

Дальше двигались уже по замерзшим рекам, либо берегом, если лед еще плохо держал, на Любеч. Здесь жили по берегам дреговичи. Оттуда шли на Смоленск к кривичам. После Смоленска шли к Ельне и уже заканчивали Черниговом. Так проходило время до весны, по воде спускались по Десне к Днепру. Набранное после Искоростеня до Смоленска оставляли там же, по весне от кривичей ладьями все сплавят к Киеву по воде, так удобнее. И верно, не везти же все с собой, и так в полюдье отправлялась тьма народа. Вперед уезжали те, кто готовил становища для остановки, запасали еду для людей и корм для лошадей, охраняли припасы от татей, ждали князя с дружиной.