Читаем без скачивания Меж двух огней - Патрик Вудроу

Он заслонил рукой глаза от солнца. Место для дайвинга было в трех километрах от берега. Стрейкен сверился с картой и выяснил, что находится достаточно далеко от границ национального парка, а это значит, что для того, чтобы погрузиться здесь, ему не требуется разрешение. В качестве рыбацкого корабля «Морской дух» явится прекрасным прикрытием в случае непрошенных визитов полиции парка. Несмотря на глубину, где-то здесь может быть и старая мель, и Стрейкен надеялся, что Кей Ти не страдает морской болезнью.

Они со Шлеппи уже закончили свою игру. Стрейкен следил за ней глазами, когда она поднималась по ступенькам на палубу. Капли воды блестели на ее теле, как роса. Кей Ти перешла по палубе к душу и наклонила голову, чтобы смыть с волос соль. Когда она выгнула спину, Стрейкен невольно засмотрелся на изящную линию шеи и выпуклость груди. Он быстро отвернулся, чтобы она не заметила его взгляда.

Стрейкен спустился на нижнюю палубу и долго стоял там под горячим душем, ликующе игнорируя распоряжение Сумо экономить воду. Он поднялся наверх через десять минут, посвежевший и готовый действовать. Цепочку с запонками Стрейкен на всякий случай обмотал вокруг шеи дважды. Под ложечкой защемило, и он почувствовал волнение. Условия были великолепные. Прекрасный день для поиска сокровищ.

37

— Сумо, идем! — Стрейкен закурил сигарету.

Он свистнул шкиперу и постучал пальцем по часам. Сумо, может быть, и капитан этого корабля, но Стрейкен платит ему зарплату, так что он быстро поднялся к своему клиенту на капитанский мостик.

— Смотри, что мы сейчас сделаем. — Стрейкен разложил морскую карту на столе.

Еще в Кампунг-Эйр-Батанге он красной ручкой начертил квадрат вокруг области поиска. Каждая сторона квадрата равнялась морской миле. В центре стояла точка, где 03°18′ 43'' северной широты пересекались с 104°40′ 01'' восточной долготы. Он использовал параметры секунд, выгравированных на запонках. Если окажется, что он сосчитал неправильно, то это вовсе не будет полным провалом. На экваторе минута долготы переводится примерно в одну морскую милю. Так как они находились всего лишь в пятистах километрах к северу от экватора, Стрейкен полагал, что квадрата поисков размером с одну морскую милю более чем достаточно. Если его дедушка ошибся больше, чем на это количество, что ж, тогда Стрейкен вернется домой с пустыми руками.

— Сумо, я хочу, чтобы ты исследовал эту область, идя постоянно уменьшающимися квадратами. Начинай с внешнего периметра и все время уходи внутрь.

На бумаге квадрат казался небольшим, но когда они вышли в открытое море, Стрейкен понял, что речь идет об огромном расстоянии. Сумо явно думал о том же.

— Большое место для маленькой рыбки.

— Я знаю. Это плохо. Ты можешь идти на постоянной скорости, так что целого дня это не займет, но не отрывай глаз от эхолота. Мы ищем кое-что большое или необычное.

— Насколько большая эта твоя рыба?

— Она большая, Сумо. Размером примерно с затонувший корабль.

Вот. Он это сказал. А какого, собственно, черта дальше скрывать. «Морской дух» — маленькое судно, и до ближайшей цивилизации долгие мили пути. Этот секрет сохранить было невозможно, и так как Стрейкен не знал, как работает бортовое гидроакустическое оборудование, ему требовалась активная помощь Сумо. Кроме того, даже если ему и придется сказать остальным, что он ищет затонувшее судно, он все равно останется единственным человеком, который будет знать, что там на борту. Это он себе пообещал.

Глаза Сумо вспыхнули смесью веселья, понимания и жалости. Ясно, что он думал: у Стрейкена не больше шансов найти затонувший корабль, чем догнать рыбу-кролика. Сумо снова посмотрел на карту, щурясь и потирая голову. Затем он вдруг насупился, как бульдог, и постучал по центру начерченного на карте красного квадрата.

— Очень опасно. Очень сильное течение между этими рифами.

Стрейкен кивнул.

— Да, верно. Подходящее место для кораблекрушения.

В ответ на это Сумо лишь крякнул и открыл дроссель.

Стрейкен отметил это про себя как маленькую победу.

Карта показывала резкие перепады глубины в середине квадрата. Морское дно поднималось здесь в форме двух параллельных рифов. Они были триста метров в длину и шли перпендикулярно северному берегу Керкуллы-Кетам. А глубина между рифами варьировалась от восемнадцати метров до каких-то ничтожных пяти. Вокруг этой области глубина моря уходила на километр, так что течение в канале должно быть очень быстрым, усиливающимся в часы прилива и отлива. Кораблю тут затонуть — легче легкого. Любое судно, попавшее в шторм, могло, как щепку, бросить на торчавшие со всех сторон коралловые рифы.

Очевидно, что именно здесь Стрейкену придется проводить свои поиски. Столько всего было поставлено на карту, что никаких случайностей допустить он не мог. У него впереди было еще два полных дня, а воздуха должно было хватить на восемь погружений. Необходимо было провести скрупулезный поиск и обыскать еще и окружающее риф море.

— Откуда ты знаешь Пили? — Веселость исчезла с лица Сумо. Он развалился в своем кресле. Судя по глазам, ответ был ему очень важен.

— Я был другом его брата.

— Руни?

— Да. Руни.

Выражение лица Сумо явственно изменилось. Стрейкен, очевидно, был не единственным человеком, который больше любил старшего Паранга.

— Руни был хороший человек. Деньги, которые он делал… — Сумо взглянул на Стрейкена, чтобы проверить, что он понимает, о чем речь. — Он всегда делился с людьми из деревни.

Стрейкен кивнул.

— Был хорошим человеком? А он все еще не хороший человек?

Сумо включил автопилот, потом положил руку на плечо Стрейкена.

— А ты не знаешь?

— Нет. Что случилось? — Стрейкен почувствовал, что краснеет. Сейчас он услышит плохие новости.

Сумо посмотрел вниз на Пили в кубрике. Он ничего не мог услышать, но Сумо все равно понизил голос.

— Руни умер. Его убила полиция. Когда его арестовали, то били так сильно, что он глубоко заснул.

— Кома, что ли?

— Да, кома. Через неделю судья приказал докторам отключить его машину жизни.

Стрейкен почувствовал, что у него сжался желудок и подкосились ноги.

— Вот черт.

Он сел, удивленный силой своей реакции. Прошло уже около десяти лет с тех пор, как он видел Руни в последний раз, но помнил его лицо так же ясно, как будто это было вчера.

— Вот черт, — повторил он.

Еще сильнее, чем угрызения совести, его потрясла внезапно вспыхнувшая симпатия к Пили. Пили обожал своего старшего брата. Он лепил себя по образу и подобию Руни во всем. Он одевался так же, курил ту же марку сигарет, пил то же пиво, ездил на той же модели мотоцикла. Когда Руни расставался с девушкой, Пили пытался добиться ее расположения, чтобы ни в чем от него не отставать. Никто не переживает легко потерю брата, но Пили, наверное, воспринял это хуже, чем другие.