Читаем без скачивания Огненная дуга - Николай Асанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однажды радиостанция разведчика замолчала, Сибирцев трое суток не ложился, ожидая позывных, но их не было. Масленников, вызвав майора на очередное собеседование, взглянул на него и отослал спать.
Однако майор пошел не домой, а к радистам. Всю ночь он провел в аппаратной, надеясь на чудо — вдруг «2-Зет» заговорит в неурочное время.
Но волна была мертва, хотя один из аппаратов был все время настроен на нее. Утром в аппаратную зашел Масленников, увидел Сибирцева и отругал за невыполнение приказания. Однако даже в гневном голосе подполковника Сибирцев неожиданно уловил сочувствие.
Следующие три дня Сибирцев самозабвенно работал. Подполковник почти не встречался с ним. От него приходил ординарец, забирал данные и исчезал, стараясь не глядеть на майора.
Однажды утром ординарец перехватил Сибирцева у входа в штаб и пригласил к подполковнику. Сибирцев вдруг почувствовал, как у него ослабели ноги. Он прислонился к косяку двери, постоял немного и последовал за солдатом.
Когда он вошел в кабинет, Масленников молча протянул ему расшифрованную сводку из квадрата 39-Г. Этим шифром обозначался район города Дойчбурга, находившегося далеко в тылу немецкой оборонительной линии, в глубине Восточной Пруссии. Район этот неизменно интересовал штаб, но до сих пор, кроме сводок авиаразведки, никаких данных оттуда не поступало.
Еще не дочитав сводку, Сибирцев взглянул на позывные разведчика. «2-Зет»! Сибирцев покачнулся и, забыв спросить разрешение подполковника, косо сел в кресло. Масленников нахмурил кустистые брови, но промолчал. И это молчание почему-то еще больше утвердило предположение Сибирцева, что в его руках письмо Марины. Она жива.
— Немедленно проанализируйте данные! — строго приказал Масленников. Но даже за этой строгостью Сибирцев почувствовал искреннюю радость.
Он бросился к себе. Снова и снова перечитывал слишком краткие слова сводки и видел за ними опасности, страдания, полные тревог дни и ночи. Видел лицо Марины. Теперь он знал, что она жива.
Позже Сибирцев понял, как много значило для него это незримое присутствие жены в те дни, когда он делал первые шаги на новом своем поприще. И день, который вернул Марину, стал для Сибирцева днем еще одной радости. Подполковник доложил начальнику штаба, что майор Сибирцев подходит, и вечером, когда другие сотрудники уже ушли отдыхать перед напряженными часами ночного дежурства, Масленников вызвал к себе майора.
Вот когда Сибирцев выяснил, что такое таинственное обещание Масленникова. Это было что-то вроде посвящения в главную суть работы.
Подполковник осторожно открыл тяжелый сейф, стоявший за его спиной и всегда скрытый портьерой, достал карту Восточной Пруссии с нанесенной обстановкой и разложил на столе. Едва взглянув на карту, Сибирцев уже не мог оторвать от нее взгляда. Он отчетливо понял, что если бы гитлеровцы знали о существовании такой карты, то не пожалели бы дивизии, лишь бы уничтожить ее. Трудами и жизнями многих людей были добыты те сведения, что нанес на эту карту подполковник Масленников. Штрихи красного карандаша на зеленых равнинах Пруссии даже и без усилия воображения могли быть сочтены за капли крови погибших разведчиков, потому что многие из них не вернулись обратно, и только эти данные остались как памятник их мужеству. Но у тех, кто уцелел, было великое упорство, заставлявшее их вновь и вновь идти туда, уточняя то, чего не успел узнать погибший товарищ.
На карте были нанесены пограничные укрепления, третьи и четвертые пояса оборонительных и опорных сооружений врага, его резервы, рокадные и подъездные дороги с их мостовыми сооружениями, дамбами по берегам рек, шлюзами на каналах, с пропускной способностью мостов и шлюзов, с габаритами, тоннажем и особенностями строительства их, минные поля, прикрывавшие доступы к населенным местам, количество оборонительных сооружений в хуторах, местечках и городах.
Сибирцев молча смотрел на эту карту и думал о тех людях, что прошли сквозь огонь для того, чтобы добыть необходимые сведения и помочь уничтожить врага. Ему казалось, что он понял Марину. Разве сам он не пошел бы на этот подвиг?
Масленников искоса взглянул на Сибирцева, затем медленно свернул карту и спрятал в сейф.
— Садитесь, майор, — сказал он, — поговорим.
Сибирцев сел напротив подполковника, спросил разрешения закурить.
За окном была темная осенняя ночь. Где-то рядом работала временная электростанция, пыхтел движок, лампа в кабинете помаргивала от неравномерной подачи тока.
Масленников устало откинулся на стул, провел по лицу рукой, сказал:
— Вот, Георгий Константинович, уточнение этой карты будет теперь вашей заботой. Теперь вы понимаете, как укрепили фашисты свои границы. Мы проделали пока только первую долю работы. Предстоит еще установить, какие части и с каким количеством оружия стоят на защите границы. Сейчас уже можно сказать, что одновременно с ликвидацией приморской группировки противника мы повернем фронт к Пруссии. Наша армия будет нацелена на город Дойчбург. Вот ваш участок работы. Кто защищает этот город? Как обеспечить захват мостов через реку Нордфлюсс? Вы обратили внимание на то, что все плотины на каналах в этой части страны заминированы? Значит, район подготовлен к затоплению. Как сорвать этот план противника? Вот те вопросы, которым вы должны будете отдать все ваше время и терпение…
— Понимаю и сделаю все, что смогу. Но у меня есть просьба, товарищ подполковник…
— Ну, в чем дело?
— Я очень прошу вас, — тихо начал он, не смея поднять взгляда, — очень прошу, когда начнется наступление, направить меня в одну из частей, нацеленных на Дойчбург…
— Похвальное желание, — суховато сказал Масленников. — Между нами говоря, такое же стремление есть у меня и еще у многих. Но нельзя забывать того, что кто-то должен организовать будущее наступление.
— Я ведь говорю о самой операции.
— Не спорю, не спорю, — согласился подполковник. — Но и во время операции кто-то должен наблюдать за нею и направлять ее. Впрочем, — строгие морщинки на его лице вдруг разгладились, он улыбнулся и неожиданно закончил — Впрочем, не исключена возможность, что ваше желание сбудется, хотя и не таким способом, как вы надеялись. Все зависит от того, как вы лично подготовились к будущей операции. Возможно, что в этих новых условиях, — он особенно подчеркнул последние слова, — нам придется направить некоторых работников штаба армии непосредственно в части прорыва…
Сибирцев потянулся к нему через стол с таким просительным выражением, что Масленников рассмеялся.
— Ну, хорошо, хорошо, я вас понял. Но это будет посложнее, пожалуй, чем командовать батальоном.
Подполковник помолчал, словно обдумывая что-то, затем спросил:
— Хотелось бы вам участвовать в захвате моста через Нордфлюсс?
Сибирцев вспомнил все, что стало ему известно об этом объекте. Мост в Дойчбурге обладал огромной пропускной способностью. Он обеспечивал четыре шоссейные и три железные дороги, расходившиеся веером к советской границе. Какой же мощи готовится удар, если речь идет о захвате столь удаленного города в первые часы наступления?
Он утвердительно кивнул головой.
— Вот и хорошо. Разведывательная группа, базирующаяся в лесах восточнее Дойчбурга, уже две недели назад получила указание о том, какие данные интересуют нас в ближайшее время. Ежедневно в восемь ноль-ноль вы должны передавать мне полученные от них сведения для нанесения на карту. У меня все.
Вернувшись к себе, Сибирцев долго еще сидел над картой фронта.
Из освобожденных районов Эстонии и Латвии к прусской границе подходили новые дивизии и корпуса. Это движение Сибирцев наблюдал еще по пути к фронту. Небо было очищено от немецких самолетов. За каждым одиночным разведчиком шла настоящая охота. Командующий фашистской группой северных армий генерал-полковник Шернер пытался остановить отступающие немецкие войска. Он отдавал приказы и выступал с обращениями, утверждая, что в Риге решается судьба Восточной Пруссии. Но все было напрасно — судьба этой немецкой провинции уже была решена волей советского главнокомандования.
Дойчбург. Сибирцев как будто видит этот первый немецкий город, в который он должен войти во что бы то ни стало. Видит узкие древние улицы, высокие здания с тонкими готическими башнями, с окнами, похожими на бойницы. Этот город и был немецкой крепостью на землях литовского племени пруссов в течение долгих семисот лет. И вот теперь к нему шло возмездие…
5
Легенда, выбранная для Марины, была проста, даже примитивна и понятна любому служителю фашистского порядка, начиная от полевого жандарма, из тех, что охотились за дезертирами, до самого высокопоставленного чиновника гестапо. Так, во всяком случае, считала сама Марина…
