Читаем без скачивания Том 13. Стихотворения - Виктор Гюго

III. ПРИБЫТИЕ

О, кони ярые, — как сумрачен их пыл!Клубы дыхания не вьются вкруг удил,И в черноте их глаз взор не блестит звездою.Пока, холодные, безмолвной чередоюОни вдвигались вглубь унылой темноты,Свидетельница-ночь туманные холстыПлотнее и плотней на небо надвигала;И дрожь могильная деревья сотрясала, —Ладони вздетые истерзанных ветвей, —Пока вдоль Тюильри среди нагих аллейШагали поступью размеренной и смелойДва черных всадника и с ними всадник белый.

Пред ними, точно мыс, где в клочья рвется вал,Террасы вскинутой гранитный угол встал.Движенье тяжкое внезапно прекратилось.Мрак тишиною стал. Прибытие свершилось.

Клубила зыбь река, одета темнотой.

О ужас! В глубине, на площади пустой,Где статуя была, на месте, где недавно«Любимый» высился надменно и державно,Торчали, жуткие, в глуби небес ночных —Два черные столба и лезвие меж нихКосоугольное, зловещее, нагое;Пониже круг зиял, как будто слуховоеОкно, раскрытое во тьму; и тяжелоДве тучи в небесах клубились; в них числоЧиталось грозное — год девяносто третий.

То эшафот стоял, не виданный на свете.

Он мрачно цепенел. За этим срубом взглядУже угадывал какой-то бездны скат;Деревья с трепетом взирали на виденье,И ураган свое придерживал стремленье,На смутный силуэт метнув пугливый взор.Все было дико здесь. Чудовищный прибор,Чернее траура и злодеянья рдяней,Стоял загадкою на вековечной граниГеенны и небес, в себе одном таяИ ненависти блеск, и мрак небытия!

Под нож косой ведя, там лестница вставала.Машина страшная, казалось, пролагалаВсему живому путь к могиле мировой.Тот пурпур, что течет дымящейся струейНа бойнях, ручейком горячим и багровым,На черной мостовой неизъяснимым словомЗапекся меж камней: то было слово «Суд».Казалось, что прибор, мертво торчащий тут,Неописуемый, спокойный, безвозвратный,Был безнадежностью построен необъятнойИ возникал из мук, терзаний и руин;Что эти два столба в пустыне, где одинБлуждает человек, раскрыв слепые очи,Стояли некогда шлагбаумами ночи;И мог бы острый взор в тумане гробовомПрочесть на первом: «Власть», «Безумье» — на втором.Круг, раскрывавшийся под сталью обагренной,Был схож с ошейником тюремным и — с короной!Казалось, тяжкий нож, страшилище ночей,Был выкован из всех пресыщенных мечей,И влил в него Ахав железо и Аттила.Вся мощь небытия над местом этим стыла,Сквозь облака всходя в грозящий небосвод.Кругом Незримое свершало свой полет.Ни крик, ни шум, ни вздох тут не звучал. Порою(И ужас королей тем умножался вдвое)Меж роковых столбов, венчающих помост,Слегка редел туман, и лился трепет звезд.

И ясно было: бог, в небесные глубиныУкрывшийся, не чужд печальной той машины;Вся тяжесть вечности легла на месте том,И площадь мрачная была ей рубежом.

И короли прочли то слово меж камнями.

Кто мог бы зоркими их подстеречь глазами.В миг этот роковой, тот с дрожью б разглядел,Что бледны стали все три статуи, как мел.

Молчали всадники; и все кругом уснуло;И если бы часы вдруг смерть перевернула,То слышно было бы шуршание песка.

Вдруг голова всплыла; чернели два зрачкаНа восковом лице; кровь из нее бежала.

Все трое вздрогнули. На рукоять кинжалаЛитого пращура легла рука, дрожа;Он голове сказал, отведавшей ножа(Беседы дьявольской и бездна устрашилась):

«Ах! Искупление, что здесь осуществилось,Конечно, ангелом господним внушено?В чем грех твой, голова? В твоих глазах — черно,И ты бледней Христа распятого, чья мукаСпасала мир… В чем грех?»

«Внук вашего я внука».

«Чем ты владел?»

«Венцом. О, как заря страшна!»

«Как звать машину ту, что здесь возведена?»

«Конец!» — вздохнула тень с покорными глазами.

«Кем создана она?»

«О предки, предки! Вами!»

Да будет так. Но то, в чем ненависти яд, —Не цель и не исход. И зори заблестят.И к счастью приведет, — что темнота ни делай,Труд, этот мученик смеющийся и смелый.Жизнь ясноглазая — всегдашний цвет могил;И над потопами — взлет голубиных крыл.Надежда никогда «ошиблась я» не скажет.Смелей, мыслители! Никто вам рук не свяжет;Над бездною ночной, над черной хлябью бедСтремите рой идей и гордой веры свет!

Прогресс — он шествует широкими шагами.Терзать мучителей, глумиться над врагами —О нет: не это цель под небом, льющим в насДобро, согласие, прощение, экстаз.Поймите: всякий раз, как шар земли железныйНа дюйм приблизит рай, на дюйм уйдет от бездны,Зажжет в ночи маяк, разрушит скрытый риф,И, к радости глаза и души устремив,Народы ищут путь в любви, в мольбе, в боренье, —То с неба светлое нисходит одобренье.

Все руки сблизятся; преодолев разлад,Все успокоится; противник станет — брат;Единство стройное мы, наконец, узнаемВсего, что признаем, всего, что отрицаем;Пробьется аромат сквозь грубую кору;Идея озарит бездумных сил игру;Души и тела спор, борьба Марии с Марфой,Предстанет звучною, с волной аккордов, арфой,Бездушной глине дух подарит поцелуй,И плоть материи проникнет в говор струй;Поможет песне плуг, и труженик цветамиУкрасит лоб, клонясь над пышными снопами.Вполне безгласных уст для слов высоких — нет!С киркою рудокоп и со строфой поэтВсё то же золото, всё ту же тайну ищут,Хоть люди по тропам, еще неверным, рыщут,Размокшим от дождя, белеющим в пыли!Мы в братстве растворим все горести земли;Служить заставит бог расчет и размышленье,И труд, и знания — задаче исцеленья.

День завтрашний — не зверь, что жертву стережет,И не стрела, что в нас, уйдя, вчерашний шлет.О нет! Грядущий день уже средь нас, народы!Он хлеба ищет всем, и права, и свободы;В решительном бою он бьется, не согбен;Взглянув, как он разит, поймем, как любит он!Глядите: он идет, боец, в закрытом шлеме,Но он откроется, народы, — будет время!Покуда ж делает свое он дело; взорЛьет мысли жгучий блеск в решетчатый прозор.За женщин бьется он, и за детей он бьется,За светлый идеал, что миру улыбнется,За душу, за народ — и в мрачной схватке тойСверкает взор его предутренней звездой.

Огромный щит его с девизом «Испытаем!»Откован из лучей, каких еще не знаем.Во Франции свершив, в Европу он пойдет.Он гонит пред собой невежество, и гнет,И суеверие, опутавшее души,И предрассудков рой, жужжащих людям в уши.Не бойся же его, забытый горем мир:Сегодня битва он, а завтра будет — мир.

Кто ищет Истину, тому она предстанет.

Вперед, за шагом шаг. Движенье не обманет.Прогресс же, на бегу взвивая ореол,Пугливо обходить не станет мрачный дол,Где Революция мятется — зверь прекрасный.Взяв молнию у ней, он луч ей вверит ясный:Их много у него, чей взор сиянье льет;Потом покинет он рычанья полный гротИ устремится вновь к своей великой цели,Чистейшей всех снегов, что на горах белелиКогда-нибудь в веках, но дальше всяких гор:То — Мир, сияющий сквозь голубой простор,Гармония — стихий враждебных единенье,Любовь — чудесное и жаркое свеченье.

Орел вернулся вновь на свой утес родной;Он переведался там, в пропасти, с грозой.Теперь, вперяя взор в багряное горнило,Он грезит в тишине — как бы достичь светила!

из книги