Читаем без скачивания Тень Великана. Бегство теней (сборник) - Орсон Кард

Алай ответил теплым поцелуем. Его руки начали гладить ее тело.

– Сперва поженимся, – сказала она.

– Дай-ка догадаюсь – хочешь, чтобы прямо сейчас сыграли свадьбу?

– Прямо в этой комнате.

– Может, все же оденешься, чтобы мы смогли показать видео с церемонии?

Рассмеявшись, она поцеловала его в щеку:

– Для публики – оденусь.

Она попыталась отойти, но он схватил ее за руку, привлек к себе и снова поцеловал, на этот раз со всей страстью.

– Хорошая мысль, – сказал он. – Смелая и опасная. Но хорошая.

– Я всегда буду рядом с тобой, – отозвалась она.

– Не впереди, – заметил он. – Не позади, не выше, не ниже.

Обняв его, она поцеловала его головной платок, затем сняла его с головы и поцеловала волосы.

– Теперь придется потрудиться, чтобы надеть его обратно, – сказал Алай.

«Тебе над многим придется потрудиться, если я захочу, – подумала она. – Сегодня в этой комнате я только что одержала победу, халиф Алай. Может, ты и твой Аллах этого не понимаете, но здесь правят боги Индии, и они подарили мне победу, ради которой в бессмысленной войне не погиб ни один солдат.

Какие же глупцы были в Боевой школе, что принимали так мало девочек! В итоге, вернувшись на Землю, мальчики оказались полностью беззащитными перед любой женщиной».

18. Ереван

От: Pet[email protected]

Кому: [email protected]

Тема: Не могу поверить, что у тебя такой адрес

Когда Боб рассказал мне, что произошло на вашей встрече, я подумала, что знаю одного парня, который никогда не согласится ни с каким планом Граффа.

Потом я получила твое письмо, в котором ты сообщал, что у тебя сменился адрес. Тогда я подумала еще немного и поняла: на Земле нет ни единого места, куда вписался бы Динк Микер. У тебя чересчур много способностей, чтобы тебя удовлетворила какая бы то ни было служба.

Но, думаю, ты был не прав, отказавшись стать главой колонии, к которой хочешь присоединиться. Отчасти потому, что кто же еще справился бы с этим лучше тебя? Не смеши меня.

Но главная причина в том, что при наличии такого подчиненного жизнь главы колонии превратится в сущий ад. Особенно потому, что все будут знать, что ты из джиша Эндера, и удивляться, почему главой НЕ стал именно ты…

Мне все равно, насколько преданным ты хочешь стать, Динк. Это не твое. Ты всегда был нахальным забиякой и им останешься. Так что признайся, что на роль подчиненного никак не годишься. Вставай во главе и РУКОВОДИ.

И на случай, если ты этого не знаешь, самый глупый из всех возможных гениев, я тебя люблю. Я всегда тебя любила. Но ни одна женщина в здравом уме никогда не вышла бы за тебя замуж и не родила бы тебе детей, поскольку НИКТО НЕ СПРАВИЛСЯ БЫ С ИХ ВОСПИТАНИЕМ. У тебя будут просто адские детишки. Так что лучше обзаводись ими в колонии, где они смогут раз пятнадцать сбежать из дома, прежде чем им исполнится по десять лет.

Динк, в конечном счете я буду счастлива. И – да, я была готова к трудным временам, когда выходила замуж за человека, которому предстоит умереть и чьи дети, вероятно, страдают тем же недугом. Но, Динк, нельзя же выйти замуж за того, кто НИКОГДА не умрет.

Да пребудет с тобой Господь, друг мой. И кто знает – может, дьявол уже с тобой.

С любовью, Петра.

Во время перелета из Киева в Ереван Боб держал на руках двух детей, а одного Петра – у маминой груди оказывался тот, кто больше всего проголодался. Родители Петры жили теперь в Ереване: к тому времени, когда умер Ахилл и они смогли вернуться в Армению, жильцы их старого дома в Маралике настолько все там переделали, что въезжать туда у них уже не было никакого желания.

К тому же Стефан, младший брат Петры, начал активно путешествовать по миру, и Маралик стал для него чересчур мал. Ереван, хоть его и нельзя было назвать одним из крупнейших городов мира, все же оставался столицей, и Стефан собирался поступать в местный университет после окончания школы.

Однако для Петры Ереван был столь же незнаком, как, например, Волгоград или любой из городов под названием Сан-Сальвадор. Даже армянский язык, на котором продолжали говорить многие на улицах, звучал для нее чуждо. «У меня нет родины», – с грустью подумала она.

Боб, однако, наслаждался новыми впечатлениями. Петра села в такси первой, и он подал ей Беллу и последнего, хотя и самого крупного младенца, Рамона, которого он привез с Филиппин. Едва оказавшись в такси, Боб поднял Эндера к окну. А поскольку их первенец уже начинал понимать человеческую речь, это было не просто игрой.

– Это родина твоей мамы, – сказал Боб. – Все эти люди выглядят так же, как она. – Он повернулся к двум малышам, которых держала Петра. – Вы, дети, все выглядите по-разному, поскольку половина ваших генов унаследована от меня, а я – помесь. Так что вам за всю свою жизнь не найти места, где вы могли бы сойти за коренных жителей.

– Ну ты молодец – с самого начала вгоняешь детей в депрессию и одиночество, – заметила Петра.

– Мне это нисколько не помешало.

– В детстве ты не испытывал депрессии, – возразила Петра. – Только отчаяние и страх.

– Значит, постараемся сделать жизнь наших детей лучше.

– Смотри, Белла, смотри, Рамон, – сказала Петра. – Это Ереван, город, в котором куча незнакомых людей. Весь мир полон чужаков.

– Петра Арканян не чужая ни для кого в Ереване, – произнес по-армянски водитель такси.

– Петра Дельфики, – спокойно поправила она.

– Да-да, конечно, – поправился водитель на общем. – Я просто имел в виду: если захотите выпить в таверне, никто не позволит вам заплатить!

– К ее мужу это тоже относится? – спросил Боб.

– Такому рослому парню? Да тебе даже цену не назовут, просто спросят, сколько хочешь дать! – Он расхохотался над собственной шуткой, естественно не догадываясь, что рост Боба убивает его. – Такой здоровый мужик и такие маленькие дети! – Он снова рассмеялся.

Он наверняка бы удивился, узнав, что самый крупный младенец, Рамон, – самый младший.

– Я так и знал – надо было идти из аэропорта пешком, – сказал Боб по-португальски.

– Неприлично разговаривать на языке, которого он не понимает, – поморщилась Петра.

– Что ж, рад слышать, что в Армении все-таки существуют понятия о приличии.

Таксист уловил упоминание об Армении, хотя вся остальная фраза осталась для него загадкой.

– Хотите экскурсию по Армении? Страна не такая уж и большая. Могу организовать – по специальной цене, без счетчика.

– Нет времени, – ответила по-армянски Петра. – Но спасибо за предложение.

Семья Арканян теперь жила в многоквартирном доме с застекленными балконами, причем достаточно приличном для того, чтобы с улицы не было видно сушащегося белья. Петра предупредила родню о своем приезде, но попросила не встречать ее в аэропорту. Они настолько привыкли к чрезвычайным мерам безопасности в те времена, когда Петра и Боб скрывались от Ахилла Фландра, что согласились без возражений.

Консьерж узнал Петру по фотографиям, которые появлялись в армянских газетах каждый раз, когда там писали что-либо о Бобе. Он не только позволил им подняться наверх без предупреждения, но также настоял, что понесет их чемоданы.

– Вас двое, с тремя детьми – и это все ваши вещи?

– Мы редко носим одежду, – пояснила Петра таким тоном, как будто высказала самую здравую мысль на свете.

Они уже успели наполовину подняться на лифте, прежде чем консьерж рассмеялся:

– Да вы шутите!

Улыбнувшись, Боб дал ему стодолларовую монету. Консьерж подбросил ее в руке и спрятал в карман.

– Хорошо, что именно он мне ее дал! Если бы дала Петра Арканян, жена никогда не позволила бы мне потратить эти деньги!

– С этой минуты на чай в Армении даешь ты, – сказал Боб, когда двери лифта закрылись.

– Какая разница? Все равно деньги нам не вернут.

– Ну… да.

Дверь открылась почти сразу, словно мать Петры заранее стояла за ней. Вполне возможно, что так оно и было.

Последовали объятия, поцелуи и словоизлияния на армянском и общем. В отличие от таксиста и консьержа, родители Петры владели общим свободно, как и Стефан, который сегодня пораньше пришел из школы. А маленького Давида явно учили говорить на общем как на родном, поскольку именно на нем он почти непрерывно болтал с того самого мгновения, когда Петра вошла в квартиру.

Естественно, накрыли на стол и позвали соседей, – может, Ереван и большой город, но армяне есть армяне. Однако всего через пару часов в доме осталась только семья.

– Девять человек, – проговорила Петра. – Пятеро нас и четверо вас. Я по вам скучала.

– У тебя уже столько же детей, сколько у нас, – сказал отец.

– Законы поменялись, – напомнил Боб. – К тому же мы на самом деле не планировали иметь всех сразу.

– Порой мне кажется, – сказала мать Петре, – что ты все еще в Боевой школе. Постоянно приходится напоминать себе: нет, она вернулась домой, она вышла замуж, у нее дети. Наконец-то мы можем увидеть детей! Но какие же они маленькие!