Читаем без скачивания Багряная игра. Сборник англо-американской фантастики - Майкл Муркок

На экране возникло обрюзгшее лицо Лорда Галактики. Сгорбившись над столом, он вроде бы ничего не делал и тем не менее выглядел невероятно усталым. Наверно, держится на стимуляторах, решила Уиллоу.

Он узнал ее, кивнул и сказал:

— Мисс Ковач, если вы беспокоитесь о Роффрее и Толфрине, то зря. Они призваны в качестве Игроков и, безусловно, свяжутся с вами в свободное время.

— Спасибо, — сказала она, — у меня еще одно дело.

— Настолько важное, мисс Ковач? Как вы понимаете, я очень...

— Я хочу лично встретиться с Аскийолем.

— Пока это невозможно. Да и в любом случае, знай вы, как он выглядит, вы бы не слишком на этом настаивали. Собственно, что вы хотите ему сказать?

— Я не могу передать через третье лицо, это дело чисто личного свойства.

— Личного? А, припоминаю, у вас с ним что-то было...

— Мы были очень близки в Мигаа и в мирах Призрака. Я не сомневаюсь, что он захотел бы повидаться со мной, — последние слова прозвучали не слишком уверенно.

— В очередном докладе я передам ему ваши слова. Боюсь, это все, что я могу сделать. — Морден с любопытством разглядывал ее, но ничего не добавил.

— И когда вы ему расскажете, он встретится со мной?

— Если захочет, обязательно. А ваши слова я ему передам, обещаю.

Экран замерцал и опустел. Уиллоу выключила его и медленно вернулась к койке, где спала Мери.

— Как-то для тебя это все обернется? — сказала она.

Чего Уиллоу было не занимать — это сострадания к тем, кто попал в беду. Даже теперь, при всех своих невзгодах, о которых она и вспоминать не вспоминала, пока не оказалась здесь, она смогла подумать о Мери.

Но сейчас чистое и естественное сострадание, которое Уиллоу могла бы испытывать к любому попавшему в неприятное или затруднительное положение, быстро переродилось в менее здоровое чувство. Она начинала ощущать себя подобием Мери. Обе они — совершенно одинокие женщины; одна потеряла все и вся, попала в ловушку своего расстроенного и путаного сознания, чудом задержавшись на грани полного безумия, другой же все больше казалось, что в тяжелую минуту все се оставили, не только Аскийоль, но и Толфрин и Роффрей...

Она сидела у экрана в ожидании вызова от Аскийоля, словно окаменев. Каюта была безмолвна, как чернота вселенной вокруг. Уиллоу испытывала сейчас то, что и все человечество, — разочаровывающее, леденящее чувство утраты, неведения, смятения. И, как и у всего человечества, эти чувства кристаллизовались в страх.

Лишь уверенность в том, что потеря самообладания в такой момент гибельна для сознания или тела, позволяла людям уцелеть в безднах отчаяния.

...От подъема до отбоя — на стимуляторах, от отбоя до подъема — на снотворных, превыше всего — непреклонная воля Аскийоля и орудия его, Мордена: Игроки готовились к следующему раунду Игры...

15

Их рассадили по трое, каждую тройку — перед экраном, воспроизводившим то же, что было изображено на громадном экране над головами. Просторный зал затемнен, светились только шкалы приборов и экраны. Под экранами, что поменьше, располагались два ряда по шесть совсем маленьких. Морден ввел Толфрина и Роффрея в комнату и вполголоса объяснил им назначение экранов. Роффрей слушал и приглядывался к окружающему.

В трех секциях круглого зала были установлены экраны, перед ними сидели по трое операторы — бледные исхудавшие мужчины и женщины, державшиеся лишь на нервах и стимуляторах. На них были шлемы из стекла и металла, такие же, как на нем во время обследования. Когда Роффрей вошел, никто даже на поднял на него глаз.

— Экран над нами, как легко видеть, просто панорамный монитор, который позволяет нам наблюдать за окружающим нас пространством, — сказал Морден.

Каждая группа операторов — мы называем их Игроками — отвечает за определенный участок этого пространства, следит, не появились ли там признаки вторжения противника. Насколько мы понимаем, моральный кодекс чужаков предписывает им до начала раунда занять позиции в пределах дальности огня. Никаких иных предупреждений о скором начале нового раунда мы не получаем. Поэтому-то мы и ведем постоянное наблюдение. Можно предположить, что в Игре между собой чужаки применяют более изысканные дебюты, а этот предложен в качестве удобного нам компромисса.

При обнаружении чужаков заметившая их команда поднимает по тревоге остальных, и все сосредоточивают внимание на опасном участке. Ряды маленьких экранов регистрируют воздействие, излучаемое нами на чужаков. Они фиксируют галлюциногенные импульсы и разбиты на секции, соответствующие различным видам чувственного восприятия, мозговым волнам различных частот, импульсам эмоций, которые мы способны у себя вызвать, — страха, гнева и тому подобных. Естественно, у нас есть проекторы, усилители и трансляторы команд; поступающих от Игроков. Но главным образом все зависит от воображения, быстроты реакции, интеллекта и способности воспроизводить эмоции — способности каждого отдельного Игрока.

— Понимаю, — кивнул Роффрей, неожиданно для самого себя заинтересовавшись. — А потом что происходит?

— Многие из наших эмоций и импульсов незнакомы чужакам и не воспринимаются ими, то же относится и к нам. По нашим предположениям, половина впечатлений и ментальных импульсов, которыми нас забрасывают, не. производит желаемого чужаками действия или действует неожиданным для тех образом. Но те же трудности испытываем и мы.

Эти люди, — он показал глазами на тройки у экранов, — участвуют в Игре достаточно долго и поэтому могут распознать, эффективны посылаемые ими психоимпульсы или нет, могут защищаться от наиболее опасных для нас воздействий. Как бы то ни было, сейчас победа в Игре во многом зависит от того, в какой степени мы можем оценить и проанализировать, что работает, а что нет. То же самое, конечно, можно сказать и о чужаках. Вы, к примеру, испытали галлюцинацию в виде чудовищного зверя, которая потрясла не только ваши инстинкты, высвобождая страх, панику и так далее, но и вашу способность к логическому мышлению, поскольку вы знали, что подобный зверь не может существовать в вакууме космического пространства...

Роффрей и Толфрин кивнули.

— На такого рода эффекты чужаки и рассчитывают, хотя общее развитие последних событий научило их действовать куда более изощренно, работать непосредственно на подсознании — все, что вы испытали после того, как у них не получилось с образом зверя. Соответственно и наши психологи сооирали до последней крохи информацию, которую давал им каждый раунд, пытаясь составить четкое представление, какие воздействия наиболее разрушительны для подсознания чужаков. В этом смысле, как я уже говорил, мы находимся в абсолютно равных условиях: наш мозг столь же чужд им, как и их — нам.