Читаем без скачивания Легион «Альфа» - Ф Ришар-Бессьер

Но наш босс, или попросту Обезьяна, — так между собой мы звали хозяина газеты — лишь пожал плечами, узнав, что Деламар отказался взять меня с собой в качестве пассажира.

Все же я попытался вновь выложить ему начистоту все, что думаю по этому поводу. Однако он тут же меня прервал:

— А чего тут плакаться? Даже если для них самих путешествие продлится недолго, то мы — то к их возвращению на Землю, состарившуюся на сто веков, все уже давным — давно откинем копыта. И от этого прискорбного факта никуда не денешься. Спрашивается, на кой ляд нам вся эта его затея? Я уж не говорю, что вовсе не желаю оставаться без своего журналиста ради этой авантюры. Ваш Деламар просто спятил и блефует. Не случайно мнения о нем так сильно разделились, о чем вам прекрасно известно.

Я вскочил со стула.

— В конце концов, босс, вы меня доконаете, и я уверую в то, что у вас в черепушке вместо мозгов — пакет гигроскопической ваты. Я очень подробно обсуждал проект Деламара с Арчи. Вам, конечно, известен профессор Брет, и о нем не скажешь, что он — любитель побалагурить. Так вот: по его мнению, опыт должен непременно удаться и станет уникальным явлением в истории человечества. Уточняю, что между моментом старта и возвращением обратно не пройдет даже секунды. Разве вы не понимаете всего значения подобного события? Они вернутся на Землю в тот же миг, как покинут ее.

При упоминании имени Арчибальда Брента Обезьяна вскинулся:

— Неужели ваш друг и в самом деле убежден в успехе этого эксперимента?

Как только я подтвердил, что Арчи лично проверил все расчеты француза и даже сообщил мне, что пробный бросок во времени состоится во Франции через несколько дней, могучий кулак Фаннигана с треском обрушился на стол.

Он стремительно подскочил к двери и заорал так яростно, что мне не хочется даже и пытаться описать его состояние.

— Так почему же вы не сказали мне об этом раньше?! Черт вас побери, чего вы ждете? Это ведь надо: у нас под носом — самое потрясающее изобретение века, мы можем сделать эксклюзивный репортаж о сногсшибательном путешествии во времени с изложением мельчайших деталей и доказать всему миру, вопреки распространенному мнению, что Деламар никакой не шарлатан! А вы тут расселись, сложа руки и потягивая мое виски! По — доброму предупреждаю вас, молодой человек: не проскользнете ужом в состав команды, можете впредь сюда и носа не показывать. Надеюсь, я понятно выразился?

Я послушно проследовал к двери, на которую указывала рука босса, но на ходу все же успел ввернуть словечко:

— Все ясно, шеф. К счастью, я умею делать стойку и ходить на руках. Позвольте, однако, заметить, что вы обожаете усложнять жизнь другим людям и, несомненно, заслуживаете звания величайшего зануды всех времен и народов.

Я произнес эти слова с удовольствием. Все — таки легче на душе, когда вот так бросишь правду — матку прямо в лицо некоторым людям. Должен честно признать, что он ничем не запустил в меня после этого. Лишь что — то рыкнул в ответ, пыхнув огромным вонючим облаком дыма.

Говоря по совести, гордиться мне особенно было нечем.

Впервые в жизни я по — настоящему потерпел неудачу, причем с риском для собственной репутации.

В своих отношениях с боссом я был низведен до положения мальчишки. Это я — то, Сидней Гордон, первый репортер мира, прослывший мастером репортажей, всегда отражавших самые авангардные темы. Тот, кто всегда откапывал сенсации, добывал материал о наиболее ярких и необыкновенных событиях, происходивших на нашем шарике в течение последних лет. Человек, который никогда и ни перед чем не останавливался и шел на любые жертвы ради сохранения репутации «Нью — Сан».

То была горькая правда: отныне, чтобы ужиться с Обезьяной, мне придется на своей шкуре узнать, почем фунт лиха.

И я был бессилен что — либо изменить в этой ситуации, и незачем было точить зуб на Арчи и Глорию: они и впрямь, можно сказать, сбились с ног, добиваясь моего включения в эту экспедицию, но Деламар был неумолим.

Лично я с ним незнаком, но могу без труда набросать его портрет, опираясь на те сведения, которые получил от своих французских коллег.

В жилах Деламара, точнее сказать — профессора Зигмунта Каетана Состена Деламара, похоже, текла голубая кровь. Некоторые источники утверждали, что одна из его пра — пра и так далее бабушек оказалась неравнодушной к капризам кого — то из Бурбонов. Только не спрашивайте, которого по счету, потому что я терпеть не могу копаться в семейных историях. Но профессору это было, как говорится, до лампочки, ибо с тех пор, как он узнал, что дважды два четыре, он интересовался только чистой наукой.

Очаровательная личность, хотя порой и несколько угрюмая, понятно, далекая от светской жизни. Несмотря на свои пятьдесят с гаком, он отличался пружинистой легкой походкой и продолжал время от времени заниматься конным спортом и фехтованием. Думается, его доброе расположение к Арчи объяснялось тем, что тот проводил свое свободное время точно так же.

Деламар жил в большой вилле неподалеку от Фонтенбло, в ней же обустроил и ультрасовременную лабораторию. В научных изысканиях ему помогали несколько 204 сотрудников, приходивших и уходивших с работы строго по часам, словно примерные чиновники — службисты. Добавим сюда также кухарку, водителя и собаку — и мы получим полное представление о том, каким было его ближайшее окружение.

Забыл, пожалуй, упомянуть еще об одном родственнике, что — то вроде племянника. Говорили, что он из числа неудачников, который только что, в свои двадцать два года, сдал экзамены за неполную среднюю школу и всячески старался принести хоть какую — нибудь пользу. Злые языки утверждали, что он так и не сумел преуспеть в этом. Звали его Паоло Падовани, что указывает на его национальность.

Для пущей точности укажу, что Паоло был сыном одной из племянниц профессора, вышедшей в Риме замуж за некоего сеньора Падовани.

И тем не менее существовал все же, пусть и один — единственный, человек, с одобрением воспринявший отказ профессора в отношении меня. Думаю, нетрудно догадаться, что речь идет о Маргарет. Ибо эта несносная женщина даже и не старалась хоть как — то скрыть свою радость, считая, что в итоге это позволит нам наконец — то пожениться. Она твердо надеялась, что на сей раз не произойдет никакого крупного события, которое могло бы сорвать ее планы.

Я предавался такого рода размышлениям, когда в салон вихрем ворвалась Маргарет. Бросив сумочку на диван, она на пути к бару одарила меня поцелуем. Налив себе, она не забыла и о новой порции для меня.

— О, Сидней, что за ужасный день… К счастью, я позволила себе одолжить твою машину.

— А то я не заметил… Кстати, пришел счет за починку твоего «меркурия».

— Дорогой, умоляю, давай не будем говорить сейчас о деньгах. Я так вымоталась, ужасно устала. Ну что ты хочешь… всякие там собрания… не считая приемов. Это начинает до смерти надоедать. Я только что рассталась с подружками. Им не терпелось узнать мое мнение по некоторым вопросам, и мы заболтались так, что незаметно пролетело несколько часов. Я не смогла точно вспомнить только об одном: то ли это Шампольон сформулировал принцип относительности, то ли Эйнштейн расшифровал иероглифы. Но ты не беспокойся за меня, я ловко выкрутилась из этого положения. Заявила, что они оба согласились разделить славу своих открытий.

— Надеюсь, в вашей компании не оказалось журналистов? — бросил я, залпом осушив свой бокал.

— Это почему же? Да не волнуйся ты, они такие тетехи, что сочли меня «сенса».

— Чего?

— Ну, сенсационной, значит. До чего же иногда ты выглядишь отсталым.

— И ты так со мной разговариваешь в то время, как я взбешен невозможностью участвовать в интереснейшем путешествии и увидеть, что станется с миром через десять тысяч лет!

— Опять ты за свое. На первом плане все равно стоит наша свадьба, поскольку, если и дальше все будет продолжаться так же, как было, я засохну старой девой, как моя матушка.

Я почувствовал, как подкрадывается мигрень, и только четвертая порция виски придала мне силу подготовиться к предстоящим неизбежным комментариям Маргарет на этот счет. Она и в самом деле принялась вдохновенно объяснять мне, что, стремясь избежать ненужных расходов и уклониться от некоторых обязательств светского характера, решила воспользоваться пребыванием пастора Салливана в Париже и позвонила ему. Он, естественно, согласился обвенчать нас. О! Маргарет продумала буквально все. Уже вечером доставят на дом мой новый смокинг и ее подвенечное платье. Ну а что касается цветов, то их будет гораздо удобнее купить на месте, в Париже.

Она вытащила сигарету из моих губ и между двумя затяжками добавила:

— Как ты считаешь, дорогой Сид, а не начать ли наше свадебное путешествие до церемонии бракосочетания?