Читаем без скачивания Мой ответ - нет - Уильям Коллинз

— Совершенно напрасно. Я ничего не скрыл от мистера Мирабеля.

— Благодарю вас за объяснение.

Эмили обернулась к Сесилии.

— Могу я послать кого-нибудь из слуг? Я желаю прекратить неизвестность мистера Мирабеля.

Слугу призвали и послали. После этого Эмили хорошо бы сделала, если бы перестала говорить о мисс Джетро. Но сомнения Мирабеля, к несчастью, внушили ей самой такое же чувство неизвестности.

— Желала бы я знать, имею ли я причину тревожиться? — спросила она Албана полушутя, полусерьезно.

— Тревожиться насчет чего? — спросил Албан.

— Насчет мисс Джетро, конечно! Не сказала ли она обо мне чего-нибудь такого, что вы скрыли по своей доброте?

Албана как будто несколько обидело сомнение, заключавшееся в ее вопросе.

— А какую вы имели причину ответить на мое письмо так осторожно, как будто писали постороннему?

— Я не знала, как вам ответить, — призналась Эмили. — Я была в недоумении и удивлении — но у меня и в уме не было сомневаться в вас. Я посоветовалась с Сесилией; и то, что я написала вам, было написано по совету ее отца. Не прекратить ли нам разговор об этом?

Албан уже слышал от Сесилии о совещании над его письмом и остался недоволен. В присутствии Сесилии ему невозможно было сказать прямо, что ее отец вмешался не в свое дело.

— Я думаю, что вы напрасно беспокоили мистера Вайвиля, — сказал он осторожно.

— Мой отец был очень рад подать Эмили совет, мистер Моррис, — ответила простодушная Сесилия. — Вы знаете, как он умен? Он пришел в такое же недоумение, как и мы.

Албан промолчал — и Эмили нашла его поведение неблагодарным после доброты к нему мистера Вайвиля.

— Жаль, — заметила она, — что мистер Моррис не попросил мисс Джетро объясниться. На его месте я бы настояла.

— Вспомните, Эмили, в каком положении находился мистер Моррис, — попыталась защитить Албана Сесилия. — Он не мог поступить грубо с женщиной. А она, наверное, имела основательные причины не желать объясниться.

— В этом-то я ее и обвиняю, — ответила Эмили. — Если мисс Джетро имела основательные причины, я желаю их знать.

Франсина отворила дверь гостиной и услышала последние слова Эмили.

— Опять мисс Джетро! — воскликнула она.

— Где мистер Мирабель? — повернулась к ней Эмили. — Я послала за ним.

— Он сожалеет, что занят, — ответила Франсина со злобной вежливостью. — Я не желаю прерывать ваш разговор. Кто эта мисс Джетро, о которой беспрестанно все говорят?

— Мы уже закончили разговор, — резко ответил Албан.

— Потому что я пришла?

— Потому что мы уже достаточно поговорили о мисс Джетро.

— Отвечайте за себя, мистер Моррис! — вмешалась Эмили, рассердившись на повелительный тон Албана.

— Милая моя, вы не знаете, где она живет, — напомнила ей Сесилия.

— Предоставьте мне узнать! — горячо ответила Эмили. — Может быть, мистер Мирабель знает. Я спрошу мистера Мирабеля.

— Я так и знала, что вы придумаете причину вернуться к мистеру Мирабелю, — заметила Франсина.

Прежде чем Эмили успела ответить, в комнату вошла горничная с гирляндой роз.

— Мистер Мирабель прислал вам эти цветы. Мальчик сказал, чтобы их отнесли в вашу комнату, а я думаю, что он переврал, и принесла их вам сюда.

Франсина, стоявшая ближе всех к двери, взяла гирлянду от горничной, будто бы затем, чтобы передать ее Эмили. Ее ревнивые глаза увидели кончик письма Мирабеля, засунутого между цветами. Неужели Эмили вовлекла его в тайную переписку?

— Какая то бумажка прицепилась к вашим розам, — сказала она, скомкав ее в руке, как бы намереваясь бросить.

Но Эмили опередила ее и схватила за руку.

— Эта бумажка была между моими цветами и принадлежит мне.

Франсина отдала ей письмо с таким взглядом, который мог бы испугать Эмили, если бы она видела его.

— Я плела венок для вас к вечеру, милая моя, и оставила в саду, — рассеянно сказала Эмили Сесилии. — Работа еще не завершена.

Сесилия была в восторге.

— Какая прелесть! И как вы добры! Я закончу его сама.

И Сесилия отправилась в оранжерею.

— Я совсем не знала, что перехватила письмо, — сказала Франсина, свирепо наблюдая за Эмили, которая разглаживала скомканную бумажку.

Прочтя то, что ей написал Мирабель, Эмили подумала, потом позвонила и спросила горничную:

— Посланный ждет?

Услышав, что мальчик еще в доме, она попросила у горничной перо, бумагу и написала несколько строк Мирабелю.

Отдав записку маленькому посланнику, она посмотрела на Албана.

— Я успокоила мистера Мирабеля, — сказала она. — И спросила его, не знает ли он адреса мисс Джетро.

— Надеюсь, что адрес ему так же неизвестен, — серьезно ответил Албан.

— Уж не поссоримся ли мы из-за мисс Джетро, как когда-то поссорились из-за миссис Рук? — спросила Эмили.

— Увольте! Я так же хочу распутать это дело — с той только разницей, что я думаю о последствиях, а вы нет.

Он сказал это очень спокойно и пошел в оранжерею.

— Причем здесь последствия?! — закричала ему вслед Эмили. — Я хочу узнать правду. Я терпеть не могу обманов!

Подождав с минуту, Эмили также направилась к двери. Франсина вдруг подняла руку.

— Постойте!

Эмили остановилась.

— Я решилась, — сказала Франсина.

— Вы решились на что?

— Я решилась вам ответить. Мисс Эмили Браун, вы ведете в этом доме легкомысленную жизнь. Я дам вам предмет более серьезный для мыслей, чем ваше кокетничанье с мистером Мирабелем. О, не теряйте терпения. Я приступаю к делу. Не зная ничего, вы были жертвою обмана несколько лет — обмана жестокого, обмана нечестивого, надевшего маску сострадания.

— Вы говорите о мисс Джетро? — спросила Эмили с удивлением. — Я думала, вы не знаете друг друга.

— Я ничего о ней не знаю. Я нисколько ею не интересуюсь. Я думаю не о мисс Джетро.

— О ком же вы думаете?

— Я думаю, — ответила Франсина, — о вашем покойном отце.

Глава XLVIII

Расспросы

Мирабель сидел под тенью дерева и размышлял о критическом положении, в которое его поставила ревность Франсины.

Если мисс де Сор по-прежнему будет гостить у мистера Вайвиля, то Мирабелю ничего более не остается, как уехать из Монксмура и положиться на то, что благоприятный ответ его сестры позволит ему наслаждаться обществом Эмили в другом доме. Как пастор ни старался, он не мог прийти к более удовлетворительному заключению. Прошел почти час, прежде чем он вернулся в гостиную. Войдя в нее, он был испуган криком женского голоса сверху. В тоже время мистер Вайвиль, проходя по коридору, встретился со своей дочерью, выбежавшей из спальни Эмили в таком испуге, что она едва могла говорить.

— Уехала! — вскричала она, как только увидела отца.

— Кто уехал? — спросил мистер Вайвиль.

— Эмили! О, папа, Эмили оставила нас! Она узнала страшное известие!

— Какое известие? Как она узнала?

— Не знаю. Я пошла в гостиную показать ей мои розы… Она испугала меня — она совсем обезумела. Она просила: «Оставьте меня одну. Я должна ехать домой». Потом поцеловала меня и побежала в свою комнату. О, какая я дура! Всякая другая на моем месте не выпускала бы ее из виду!

Мистер Вайвиль поручил Сесилию подбежавшей горничной. Мирабель попался ему навстречу уже в коридоре. Они вместе пошли посоветоваться с Албаном. Тот вызвался немедленно навести справки на станции железной дороги.

Сесилия, вся в слезах, по-прежнему твердила, что Эмили услышала ужасное известие, — но как это известие дошло до нее? Почта приходила в Монксмур только раз, утром. Не привез ли таинственный посланник письмо Эмили? Слуги были уверены, что никто не приходил. Оставалось одно заключение — кто-то сообщил ей нечто очень важное.

Албан вернулся с железной дороги с известиями о беглянке.

Он прибежал на станцию вскоре после ухода лондонского поезда. Кассир сказал, что одинокая девушка взяла билет до Лондона. Станционный смотритель сам отворил для нее дверь вагона и заметил, что она сильно волновалась. Получив это сведение, Албан отправил телеграмму Эмили от имени Сесилии.

«Пожалуйста, сообщите нам хотя бы несколько слов о себе, чтобы успокоить нас, и дайте нам знать, не можем ли мы быть вам полезны».

Ясно, что это было все, что можно сделать, — но Сесилия осталась недовольна. Если бы отец позволил, она поехала бы к Эмили. Албан утешил ее. Он извинился перед мистером Вайвилем, за то, что вынужден оставить гостеприимный дом и объявить о своем намерении быть в Лондоне со следующим поездом.

— Мы могли бы возобновить наши расспросы с большей пользой, — прибавил он, — если бы могли узнать, кто последний видел ее и говорил с нею, прежде чем ваша дочь нашла ее одну в гостиной. Когда я уходил, она оставалась с мисс де Сор.