Читаем без скачивания Невеста принца - Линда Миллер

Анни тяжело дышала и, хотя ее тело все еще трепетало от радости, которую она познала в объятиях Рафаэля, ее сердце было разбито.

— Что теперь?

Он вздохнул.

— Теперь мы должны все забыть. Я — потому, что между нами ничего больше не должно быть, а ты — потому, что скоро встретишь кого-нибудь, куда более достойного, чем я.

Она не стала его уверять, что никогда не полюбит другого, хотя знала это, но закрыла глаза и кивнула, молча соглашаясь на расставание. В эту ночь она отдала свое сердце и свою душу человеку, которого любила. И она не жалела об этом.

Рафаэль вышел, тихо закрыв за собой дверь, а Анни лежала в темноте, со слезами на глазах перебирая в памяти каждую минуту познанного ею наслаждения.

На другой день она проснулась поздно и увидела в своей комнате гремевшую посудой Кэтлин, которая что-то мурлыкала себе под нос.

— Доброе утро, мисс, — сказала она, когда Анни села в кровати.

Глаза Анни горели страстью, и, хотя ее сердце было разбито, тело предательски ликовало.

— Доброе утро, — прошептала Анни в ответ.

Она знала, что стала совсем другой из-за того, что случилось ночью, и не сомневалась в том, что Кэтлин все поймет с первого взгляда, но Кэтлин вела себя, как всегда.

— На кухне говорят, вы сегодня возвращаетесь в замок Сент-Джеймс, — сообщила служанка. — Бал закончился. Какой смысл оставаться? Опасно тут.

Анни посмотрела на тарелку и увидела яйца, сосиску и под ними ломтик поджаренного хлеба, и тотчас поняла, что, хотя ее сердце разбито, аппетит от этого ничуть не пострадал. Она взялась за вилку и постаралась произнести с полным безразличием:

— Ты уже видела принца?

Кэтлин подошла к туалетному столику и достала гребенку, щетку и ручное зеркало.

— Да, мисс. Он давно уехал вместе с мистером Барреттом. Они поехали в парламент, чтобы поговорить о брате мисс Ковингтон.

Анни положила вилку. Она молча смотрела, как Кэтлин открывает дверцу шкафа и задумчиво разглядывает платья.

— Вы сегодня наденете голубое платье, мисс? Оно так идет к вашим глазам.

Анни вдруг почувствовала раздражение, но постаралась не показать вида.

— Я предпочитаю мои собственные платья, Кэтлин, — спокойно проговорила она. — Будь добра, убери поднос и принеси мне горячей воды. Надо же мне умыться. И узнай, если сможешь, все ли в порядке у мисс Ковингтон.

Кэтлин кивнула и забрала поднос.

— Хорошо, мисс, — сказала она и вышла.

Вскоре Анни принесли теплую воду в маленьком медном тазу. У нее болело все тело от ночных утех, и вода успокоила эту боль, но не смогла облегчить душевные муки. Анни знала, что никогда не будет жалеть о том, что отдала себя Рафаэлю. Ей все еще казалось, что она побывала в раю, и поэтому еще труднее было свыкнуться с мыслью, что его врата закрылись перед ней на веки вечные. Она подумала, что понимает теперь, каково было Еве, когда она покидала сады Эдема.

Анни вытерлась и надела васильковое платье. Она расчесала спутанные волосы и собрала их в одну толстую косу. Тут вернулась Кэтлин с двумя помощниками. Они сразу же вынесли таз с водой, а служанка задержалась снять простыни и заменить их чистыми. Анни ничего не сказала, но ее щеки пылали, когда она выскочила из комнаты и отправилась разыскивать Федру. Кэтлин наверняка поймет, что случилось с Анни прошлой ночью. Если она пока ничего не знает, то теперь, складывая простыни, сама обо всем догадается.

Принцессы не было ни в ее комнате, ни в столовой, ни в большой гостиной, ни в саду.

Пространствовав некоторое время по дворцу, Анни подошла к шести распахнутым резным дверям бальной залы.

Здесь все было полно хлопотливой суетой, хотя слуги уже давно убрали бокалы для шампанского и чаши для пунша, цветы и бумажные украшения. Теперь они полировали мраморные полы и зеркала на трех стенах.

Анни задержалась на несколько минут, вспоминая, как она круг за кругом вальсировала в объятиях Рафаэля и млела в танце, как никогда раньше.

Повернувшись, она напрочь забыла о своем счастье и несчастье, едва увидела Фелицию.

Фелиция стояла прямо перед ней. Она выглядела бледной, подавленной, и черные тени у нее под глазами напоминали страшные синяки. Слезы градом катились из-под темных ресниц, и, хотя она пыталась что-то произнести, голос ей не повиновался.

Анни всем сердцем потянулась к Фелиции, но она не знала, что ей сказать. Ей было ее до боли жалко, но она не раскаивалась, что опознала Джереми Ковингтона, который командовал стрельбой на рыночной площади, когда убили юного мятежника.

— Ты… Ты уверена, что это был Джереми? — еле слышно прошептала Фелиция.

— Да, — твердо ответила Анни.

Фелиция закусила нижнюю губу, переживая ответ Анни почти так же, как если бы она ее ударила, и наконец в смятении кивнула.

— Джереми всегда доставлял нам много хлопот, еще когда был мальчишкой, — сказала она. — Папа думал, в армии из него сделают человека.

Фелиция замолчала, но почти сейчас же у нее из груди вырвался то ли истерический смешок, то ли сдавленный стон.

— А она его убьет.

Анни прикусила язычок, понимая, что сейчас не время говорить о возможном исправлении Джереми Ковингтона. Он и там делал что хотел.

Фелиция, казалось, не понимала, Анни перед ней или кто-то другой. Анни не узнавала прекрасные карие глаза Фелиции, растерянно вглядывающиеся в нее, нахмуренные брови, прозрачную кожу, через которую просвечивали тонкие голубые жилки.

— Рафаэль принесет Джереми в жертву. Он бросит его на растерзание волкам.

Крепко схватив Фелицию за руку, Анни подвела ее к ближайшей скамье и усадила на нее.

— Ты слишком взволнована, — заметила она. — Позволь, я принесу тебе воды.

— Нет.

Фелиция тряхнула головой, потом поймала руку Анни и в неистовом порыве притянула ее к себе. Анни пришлось сесть рядом.

— Ты можешь сделать так, чтобы Рафаэль передумал, — сказала Фелиция. — Анни, он любит тебя. Если ты попросишь, он может выслать Джереми из Бавии, вместо того чтобы отдавать его под суд.

Анни прикрыла глаза и вновь услышала громкое ржание лошадей, стук подков по булыжнику рыночной площади, крики солдат и ужасные вопли торговцев. И еще она услышала выстрел, оборвавший жизнь студента.

Она заставила себя взглянуть в понурое лицо Фелиции.

— У меня нет власти над принцем — проговорила она, стараясь не сорваться.

Фелиция было запротестовала, но ей пришлось замолчать, так как позади них раздался мужской голос:

— Мисс Треваррен права, Фелиция, — сказал Рафаэль.

Мисс Треваррен? Анни подумала с обидой, что, даже принимая во внимание их решение забыть о прошлой ночи, он мог бы говорить не с такой ледяной вежливостью.