Читаем без скачивания Война мёртвых - Александр Михайлович Бруссуев

Церковь, или храм, это вовсе не место работы какого-то священника, это место, которое по природе своей позволяет понимать свою мысль и даже делиться ей с кем-то другим. Конечно, все зависит от совести каждого, кто думает. Вот и говорят, что в «церкви греха всегда легче набраться».

Бесы этим и пользуются. Ангелов и прочих служителей Эдема теперь днем с огнем не найдешь, а вот демон — он всегда тут, как тут.

Церковь имеет двустороннюю проводимость, как туда — так и оттуда. Вот откуда — оттуда — зависит от каждого отдельно взятого человека. А если на нем уже печать дьявола, или, что точнее, дьяволицы — щупальце, касающееся головы — то и связь у него устанавливается и крепнет с соответствующей мерзкой Господу субстанцией. Вообще-то такая связь есть всегда, однако в церкви она в разы сильнее.

Вот и лезут бесы в бестелесном обличии, смущают честной народ, распространяются по земле и творят безобразия. Устами Гитлеров и Путиных творят, а покорные им головы воплощают все это в жизнь. Да какая же это жизнь! Так, название одно. Безобразие, а не жизнь.

Поток бесов всегда строго регламентируется. Самозванец, это тот, что почти прорвался в наш мир, имеет множество доверенных подручных. И уж они, не стоит сомневаться, расстараются!

Так и Ропот, тогда еще — Пот, в свое время влетел с командировкой, но, как говорится, не оправдал высокого доверия, был запущен в самый низкий круг истопников и должен был там чалиться до скончания веков. Неперспективный оказался бес.

Бесовской поток в церкви считался допустимым даже при Иисусе. Однажды он поборолся с этим, но потом плюнул — попов, блин, не переделать! Используя свой богатый прикладной опыт в части единоборств, Спаситель в отдельно взятом храме надавал по шеям нескольким торговцам, промышлявшим возле алтаря. Барыг было несколько, и настроены они были совсем недружелюбно, однако Христос надавал им всем по мордам и вышвырнул вон. Вряд ли торговцы в церкви завелись от Святого духа. Тут имеет место некая корысть.

«И вошел Иисус в Храм, и выгнал всех продающих и покупающих в Храме, и опрокинул столы меновщиков и скамьи продающих голубей. И говорил им: «Написано — дом Мой домом молитвы наречется — а вы сделали его вертепом разбойников»[63].

Тем не менее торговля и корысть в Храмах осталась. А где нажива, там и бесовское отродье.

Чем сильнее ветры на море, чем круче вьются ураганы на океане, тем больше бесов проникает в людской мир через Храмы, тем более озлоблен и безрадостен человек.

Но всегда существовали и другие способы пробраться в людской мир: под мостом, например, через заброшенный колодец и прочие. Под мостами, как известно, водятся тролли, и сам мост — это не просто переправа с одного берега на другой. Тролль, стоит ему только протянуть руку, вытащит к себе, но вот на другой, человеческий, берег отправит лишь за плату. И плату немалую. Не каждому бесу по карману.

Но был еще один вариант — более древний и надежный. Однако теперь — чрезвычайно редкостный.

Как известно, культ бани считается язычеством, одним из самых непристойных во всех религиях. Попы после бани всем рекомендовали непременно помыться под рукомойником, дабы всю банную грязь смыть. А потом бежать к своему духовнику и каяться, каяться, что в язычество влетел. Может, и простят.

Самим попам в баню ходить нельзя, им по статусу это не положено. И наверно поэтому они никогда не освещают бани. Гаражи и квартиры, позднее переделанные под весьма доходные дома, освещают, а вот баня — это грязное добиблейское зло. Чего ее светить, коли она сама светится!

В бане рождался человек, в бане лечился, а потом по истечении земной жизни его там же и к похоронам готовили. Редко кто посещает баню одетым, в температуре под сто градусов в одежде не очень то и усидишь. Банный народ — этот то, кто уподобляется прародителям Адаму и Еве. Тело чистое, помыслы чистые, вокруг огонь и вода, как при рождении мира. Тут и покаяться можно: веником себя, пока терпения хватает, наказать. Нехристи это самобичеванием называли.

А с крестом на пузе в баню нельзя. Жжет, если не деревянный, конечно.

Из-за этого нечисти, как бы так сказать, там и раздолье.

Глупости, конечно, однако банные правила всегда были достаточно строгие. После полуночи мыться и париться нельзя. Это время чертям отводится, которых баннушко, тоже, между прочим, тварь от Господа, принимает, водой омывает и веником охаживает. Все по понятиям — по доцерковным понятиям.

Два беса, Попрыгунчика, именно баню предпочитали всем любым другим способам оказаться в человеческом мире. Как уже упоминалось редкостный, очень зависимый от обстоятельств, но зато позволяющий выйти из бани в ночь во всей своей красе и при параде. Не дух, а тело. Не тело, а огонь — столько всего можно было сделать!

Но просто так в баню попасть нельзя, приглашение должно быть от баннушки. А те, очень консервативные по своей природе, приглашениями бросаться не привыкли. Лишь проверенным и надежным бесам. А где водятся проверенные и надежные бесы? В раю, наверно. Ангелами называются.

Да и бань становится все меньше и меньше. Пропадает традиция, вместе с ней пропадает и банный народ. Разве что экзотики ради — но это уже не народ и не обычай. Это надругательство какое-то.

Такую картину обрисовал Ропот товарищам.

Товарищи даже раздумывать не стали: веди, подлая твоя башка. А не то набегут черные души, опомнившись после Смещения — тогда никому мало не покажется.

Ропот порекомендовал людям и душам укрыться в надежном месте, а сам он отправится на разведку. Может, Попрыгунчики ускакали куда-то. Или разметало их по другим кругам.

Да где же здесь надежное место? — спросил Илейка, разведя богатырской рукой в сторону. — Словно плоский стол.

А вы между Лимбом и вторым кругом устройтесь, — посоветовал Ропот. — Там выступ имеется. Коли присесть, то с этого круга можно слиться с пейзажем. А с другого круга — и вовсе не видно.

А как же ты нас найдешь потом? — поинтересовался Тойво.

Уж будьте уверены — найду, — неприятно оскалился бес. — Я твою душу, пока мы Геенной огненной пробирались, почти на зуб попробовал. Нельзя долго касаться нашего брата, пусть даже через вашу могучую ость. Я теперь тебя через всю преисподнюю учую. А вы думали, что я сюда эту душу случайно притараканил? Я чую тебя, красный финн. И буду чуять!

Последнюю фразу он произнес совершенно зловещим голосом,