Читаем без скачивания Carere morte: Лишённые смерти - Ирина Якимова

Арденсы склонили головы. Давид начал читать молитву, а в памяти держал картинку весеннего сада у дома Вако. И мысли прояснялись, покой снисходил на него. Голос лился ровно, уверенно, со всеми нужными паузами и патетическими возвышениями. Герцогиня Рете повторяла за ним, слово в слово. Он нашёл худую руку герцогини на подлокотнике кресла и сжал холодные пальцы Адоры.

Мирно тикали часы в саквояже, этот стук создавал ритм для псалмов, которые читал охотник…

Исподтишка Давид следил за Асседи. Король повторял молитву вместе со всеми. Что это? Королева плачет под маской… И глаза Рете блестят от слёз. Освобождение — все они сейчас искренне молятся о нём.

Давид раскрыл саквояж — чуть-чуть — и быстро вытащил флягу со снадобьем. Он разлил содержимое фляжек по бокалам, стоявшим на столике в центре круга кресел. Договаривая последние слова молитвы, люди в серых плащах взяли по бокалу и возвратились в свои кресла.

— Молите об освобождении! — крикнул Давид и осушил свой бокал. Чудесное снадобье оказалось горьким. Обыкновенная горечь травяного настоя. Охотник выпил его до дна, до безвкусного осадка на дне, и оглядел собрание.

Они ожидали мгновенного действия и теперь были обескуражены. Многие удивлённо переглядывались. Асседи неподвижно сидел в кресле, отдавшись созерцанию внутренних изменений. Но кровь всё также жаркими волнами стучала в ушах. Метка Арденсов была на месте.

— Нужно время, — негромко сказал Давид.

Они повторил молитвы ещё раз, и ещё. Асседи поигрывал бокалом в руке. Часы неумолимо отсчитывали секунду за секундой, и всё дальше становилась картинка площади Ратуши в мыслях охотника. И призрак Миры исчез. Неужели Давид понадеялся выйти отсюда? Метку не уничтожить, и Арденсы обречены. Два часа, всего два часа… Нет, теперь уже час… или меньше?

Герцогиня Рете в соседнем кресле, была без сознания. Голова Адоры склонилась на грудь. Очень неживой выглядела тонкая кисть, свесившаяся с подлокотника кресла. Давид осторожно пощупал пульс. Сердце Адоры не билось.

— Я по-прежнему чувствую метку, — заявил Асседи.

Верно. Её жжение по-прежнему распространялось с каждым ударом сердца. Давид обвёл глазами собрание:

— Попробуем снова.

Та же церемония: снадобье разлил по бокалам, выпили, и Давид снова забормотал молитвы, теперь в два раза быстрее — времени оставалось мало.

Но собравшиеся почувствовали его нервозность, тревогу. И молитвы не действовали. Асседи занервничал. Несколько раз он порывался встать. И Гесси уже терзала мысль: как задержать их всех в зале до семи часов.

— Я больше не чувствую метку, — поднялась и Королева, собираясь уйти.

"Врёт!"

— Мы не прекратим, пока в моей фляге не останется ни капли снадобья, а метка не исчезнет! — отрезал Гесси.

Королева вернулась на место. Но недовольство собравшихся зрело, Давид чувствовал это… Темнота сгущалась. Часы в саквояже стучали всё громче… или это его сердце забилось в паническом ужасе? Давиду привиделись бездонные глаза Миры, и он мысленно попросил у этих глаз прощения. За то, что не вернётся. За что, что более не отразится в них.

Чёрный вихрь ворвался в двери зала и разбился в пыль. Тьма растеклась по стенам, а в центре её проявилось уплотнение. Там, в коконе из тьмы, был человек. Он взмахнул руками, и тень вокруг него обрела окончательную форму: огромные перепончатые крылья.

— Макта! — пронеслось по кругу. Люди повскакивали с кресел. Испуганно закричали дети, завизжали женщины. Асседи кликнул охрану, но та не отозвалась. Конечно, Первый уже убил их.

"Макта! Значит, Дэви всё же оказался слаб против Первого…" — Давид не успел обрадоваться. Вампир вошёл в центр круга и скинул крылатое обличье. Это был не Макта. Другой, моложавый и худой, с длинными седыми волосами. Светлые холодные глаза искали главного. Давид поднялся:

— Кто вы, назовитесь! Откуда узнали о собрании? Вы — посланник Макты?

"…Или от Дэви?" — он не договорил, бросил быстрый взгляд на сумку с бомбой. Протянуть время до запланированного взрыва с посланником Дэви вряд ли удастся. Остаётся самому поджечь фитиль…

— Можно сказать, что я — посланник Макты, — согласился вампир, и Давид облегчённо выдохнул и забыл пока о фитиле. — Я его первое дитя, и судьба моего отца — моя судьба.

— Не слышал о тебе.

— Значит, всё правильно. Никто не слышал.

— Моей метки больше нет. Можешь проверить это и сообщить Фонсу, — обратился к вампиру Асседи. Король снял маску, но остальные, перепуганные до полусмерти, не обратили внимания на явление Его Величества собранию.

Вампир развернулся к нему:

— И что, Арденс?

— Мы чисты перед Мактой! — громогласно объявил Асседи, и развёл руки, ладонями к посланнику Макты: открытый беззлобный жест. Да, он был прав: Арденсы чисты. Давид прислушался к себе и понял, что больше не чувствует жжения метки.

Первый сын Макты засмеялся, и на зал опять обрушилась тьма. Давиду почудилось, это десятки крылатых теней единым вихрем ворвались в зал из тёмных коридоров Ратуши. Что-то сильно толкнуло охотника в середину груди, и от резкой боли Давид потерял сознание. Когда он открыл глаза, то сначала видел только расплывчатые серые пятна. Потом охотник различил: пятна эти — серые плащи распростёртых на полу людей.

Арденсы были мертвы. Ни следа крови, ни малейших ран Давид не заметил, но, тем не менее, все восемнадцать человек были мертвы.

Охотник поднялся, на ещё нетвёрдых ногах побрёл к телу Асседи, лежавшему в кресле, запрокинув голову на спинку. На всякий случай, он пощупал Королю вену на шее. Пульс не бился.

Вампир стоял поодаль, никаких иных теней, его помощников, рядом не было. Первый сын Макты равнодушно наблюдал за действиями охотника. Он ничуть не утратил в силе, тьма по-прежнему расползалась от его фигуры. Давид проверил пульс у младшей участницы собрания, снял маску с ребенка и недрогнувшей рукой закрыл девочке глаза.

— Почему ты убил их? Они избавились от метки!

— Почему я должен был их пощадить? — вампир опять захохотал. — Никто здесь не заслуживал жизни! Долгие годы они трусливо прятались от Старейшего и плодились, плодились… А теперь вообразили, что чудо спасёт их? Надеялись легко избавиться от самого Макты? Не вышло! Они лишь выбрали кратчайший и удобнейший из путей к смерти!

Давид постарался взять себя в руки: предстоял важный разговор. Но ноги дрожали. Он сел обратно в кресло, достал из внутреннего кармана сюртука фляжку с коньяком, глотнул немного и только тогда заметил:

— Значит, ненависть ты унаследовал от отца…

Вампир дрогнул, светлые глаза обратились на охотника.