Читаем без скачивания Популярная история медицины - Елена Грицак

Привычное сегодня слово «студент» произошло от латинского термина «studere» — «учиться». Средневековые университеты были многонациональными образовательными учреждениями с довольно мягкими условиями. Здесь не ограничивался срок обучения, не предписывался возраст и начальная подготовка. Оттого учились обычно зрелые люди, часто опытные врачи или лица, занимавшие высокое положение в обществе. К Средневековью не подходит современное выражение «сидели за партой», так как студенты размещались на скамьях вдоль стен просторного зала и внимательно слушали лектора, восседающего на высоком кресле. Количество студентов одной специальности редко превышало 10 человек, но по качественному составу можно было судить о престиже высших школ того времени: лекции посещали архидьяконы, прелаты, знатные феодалы.

Средневековым студентам приходилось рассчитывать только на свою память. Постижение наук предусматривало слушание и запоминание лекций на латыни, потому как книги считались роскошью. До появления книгопечатания в XV веке тексты записывались на листах пергамента. Переписчики из монастырей трудились над каждым фолиантом по нескольку лет, поэтому книги стоили очень дорого. Наиболее ценные рукописи хранились рядом с кафедрой, намертво прикрепленные к ней цепями. Известно, что в XV веке медицинский факультет знаменитого Парижского университета владел всего 12 книгами. Вероятно, в других учебных заведениях их было еще меньше.

В терминологии старинных учебных заведений можно встретить множество современных слов. Например, деканом (от лат. decanus — «десять») вначале именовался студент, своеобразно исполнявший роль старосты группы. От первых университетов осталась традиция называть главу высшей школы ректором (от лат. rector — «управитель»). Однако в Средневековье почетные должности декана и ректора занимали особы, имевшие высокий духовный сан.

Университеты финансировались учредителями, в качестве которых выступали монархи или церковные власти. История слова «профессор» (от лат. professor — «знаток, публично объявленный преподавателем») уходит корнями в Древний Рим. Первым обладателем профессорского звания был риторик Квинтилиан, удивлявший сограждан своим красноречием в начале новой эры.

Врач и фармацевт Гравюра на дереве. 1489 год

Религиозная мораль, осуждавшая «пролитие крови», обрекала студентов и преподавателей на теоретическое обучение. Вскрытие человеческих трупов, ставшее обычной практикой в Новое время, до XV–XVI веков производилось с особого распоряжения городских властей. Волей правителя Лангедока герцога Анжуйского в 1376 году университет Монпелье получил разрешение забирать тело казненного преступника один раз в год. Анатомы Салерно испытывали более значительные трудности: им выдавался только один труп на пять лет. В Парижском университете строго запрещались хирургические операции и клинические обследования. Магистр Мондино де Луцци (1275–1326 годы) из Болоньи за много лет преподавания произвел вскрытие всего двух трупов и все же сумел написать замечательный учебник по анатомии.

Относительно клинической медицины самым прогрессивным считался университет в Монпелье. Здесь программой предусматривалась лечебная практика, проходившая в загородной больнице. Если в начале XIII века студенты учились, посещая операции профессоров, то с 1240 года была введена обязательная полугодовая практика вне стен Alma mater. В 1309 году период клинической стажировки увеличился до 8 месяцев. В других университетах хирургия не преподавалась и даже не входила в число медицинских дисциплин.

Смертельная зараза

В эпоху Средневековья самые ужасающие бедствия казались ничтожными по сравнению с массовыми инфекционными заболеваниями, уносившими больше жизней, чем война или голод. Только в XIV веке от колоссальной эпидемии чумы скончалось около трети жителей Европы. История человечества насчитывает три пандемии бубонной чумы (от греч. bubon — «опухоль в паху»), одной из которых была «чума Юстиниана». В 542 году болезнь появилась в Египте, откуда распространилась вдоль северного берега Африки и в Западной Азии. Из Сирии, Аравии, Персии и Малой Азии эпидемия перекинулась на Константинополь, быстро приняла опустошительный характер и не оставляла город в течение нескольких лет. От болезни ежедневно умирало 5 — 10 тысяч человек; бегство только способствовало распространению инфекции. В 543 году вспышки чумы отмечены в Италии, Галии, в селениях левого берега Рейна, а в 558 году «черная смерть» вернулась в Константинополь. Впоследствии чума появлялась регулярно, почти каждое десятилетие, нанося огромный ущерб европейским государствам.

Эпидемия чумы в средневековом городе

Помимо бубонной формы, характеризовавшейся появлением на теле темных опухолей, наблюдались другие формы этой болезни, например легочная или молниеносная, при которой отсутствовала симптоматика и смерть настигала, казалось, здорового человека. По старинным гравюрам можно составить мнение о масштабах трагедии, вызванной полным бессилием медиков перед смертельной инфекцией. Опустошительное действие чумы ярко выражено в строках поэмы А. Пушкина «Пир во время чумы»:

Ныне церковь опустела;Школа глухо заперта;Нива праздно перезрела;Роща темная пуста;И селенье, как жилищеПогорелое стоит,Тихо все, одно кладбищеНе пустеет, не молчит.Поминутно мертвых носят,И стенания живыхБоязливо бога просятУспокоить души их!Поминутно места надоИ могилы меж собой,Как испуганное стадо,Жмутся тесной чередой!

Люди погибали через несколько часов после заражения, едва успев осознать свое состояние. Живые не успевали хоронить мертвых, и трупы лежали на улицах, наполняя город ядовитым зловонием. В отсутствие эффективных лекарств врачам оставалось уповать на Бога и уступать место человеку с «черной повозкой». Так называли могильщика, чьи услуги были действительно необходимы: своевременное сжигание трупов отчасти способствовало снижению заболеваемости. Замечено, что люди, обслуживающие город во время эпидемии, заражались гораздо реже своих сограждан. В исторических хрониках зафиксированы удивительные факты выборочности, когда болезнь обходила стороной целые кварталы или отдельные дома.

Ужасный демон приснился мне: весь черный, белоглазый…Он звал меня в свою тележку, в ней лежали мертвые и лепеталиУжасную неведомую речь… Скажите мне, во сне ли это было?Хоть улица вся наша безмолвное убежище от смерти,Приют пиров, ничем невозмутимых,Эта черная телега имеет право всюду разъезжать.

Самые печальные страницы истории связаны со второй пандемией чумы, начавшейся в 1347 году. За 60 лет господства «черной смерти» в Европе погибло 25 миллионов человек, то есть приблизительно четверть населения континента, включая жителей Англии и Гренландии. Согласно средневековым хроникам, «из-за чумы обезлюдели целые деревни и города, замки и рынки настолько, что на улице трудно было найти живого человека. Зараза была такой сильной, что тот, кто коснулся больного или мертвого, скоро сам захватывался болезнью и умирал. Одновременно хоронили исповедавшихся и исповедников. Страх смерти удерживал людей от любви к ближнему и священника от исполнения последнего долга перед усопшими».

Во Франции жертвами второй пандемии чумы стали Жанна Бурбонская, супруга французского короля Филиппа Валуа; Жанна Наваррская, дочь Людовика X. Испания и Германия похоронили своих правителей Альфонса Испанского и Гюнтера; погибли все братья шведского короля. После того как болезнь отступила, жители многих городов Европы возвели памятники жертвам чумы. Достоверные события, связанные с эпидемией, отражались в литературе и живописи.

Итальянский писатель Джованни Боккаччо (1313–1375 годы) находился во Флоренции в 1348 году. Потрясенный смертью отца и всеми ужасами, пережитыми за несколько лет обитания в зараженном городе, он описал эпидемию чумы в знаменитом романе «Декамерон». Боккаччо стал единственным литератором, представившим «черную смерть» не только в качестве исторического факта или аллегории. Сочинение представляло собой 100 историй, рассказанных от имени благородных флорентийских дам и молодых людей. Повествование проходило на фоне эпидемии чумы, от которой благородное общество пряталось в загородном поместье. Автор рассматривал чуму как социальную трагедию или кризис состояния общества в период перехода от Средневековья к Новому времени.

В разгар эпидемии в больших городах ежедневно умирало 500 — 1200 человек, и погребать в земле столь огромное количество умерших оказалось невозможным.

Папа Римский Климентий VI, находившийся тогда в Авиньоне (Южная Франция), освятил воды реки Роны, разрешив бросать в нее трупы. «Счастливые потомки, вы не будете знать таких адских несчастий и сочтете наше свидетельство о них за страшную сказку», — восклицал итальянский поэт Франческо Петрарка, сообщая в письме о трагедии прекрасного итальянского города Флоренции. В Италии от чумы скончалось около половины населения: в Генуе — 40 тысяч, в Неаполе — 60 тысяч, во Флоренции и Венеции умерло 100 тысяч, человек, что составляло две трети населения.