Читаем без скачивания 1942: Реквием по заградотряду - Александр Золотько

– А-а… – протянул Малышев. – То есть ни товарища Ленина не спасти, ни Кирова…

– Точно. Убить минут на десять раньше – пожалуйста. Ты, надеюсь, никогда не мечтал застрелить Кирова? – поинтересовался Дуглас.

– Пошел ты…

– Уже в пути, – усмехнулся американец. – Я как раз собирался искупаться. Знаешь, чего мне не хватает, друг Иван? Пары симпатичных девочек. Без комплексов. Двух девочек на первое время мне бы хватило. А тебе?

Не дожидаясь ответа, Конвей вскочил на ноги и побрел, увязая в песке, к воде. По дороге он стаскивал с себя одежду.

– Не ломай себе голову, – посоветовал Таубе. – Если бы была хоть какая-то возможность изменить прошлое, вермахт уже промаршировал бы по Красной площади, а я получил бы надел земли в Крыму и сотни две работников.

– Хрена тебе, а не Красную площадь, – дежурно ответил на дежурную подколку Малышев. – Не могли вы Москву взять. Это тебе мерещится, это ты в плену – в нашем плену – мозги себе отморозил.

Таубе любил к месту и не к месту поминать великий Третий рейх, вздыхать, что чертов Гитлер не дал генералам выиграть и что лучше солдат, чем солдаты ваффен СС, нет, не было и не будет.

Поначалу, пока не привык, Малышев дважды в драку бросался и был бит штурмбаннфюрером до беспамятства. Придя в себя на второй раз, Малышев молча встал и, не говоря ни слова, въехал немцу по голове тем, что первое подвернулось.

Получив по голове дощатым ящиком, немец вырубился, а когда пришел в себя, потребовал дуэли по всем правилам. Из пистолетов. До смерти.

Малышев усмехнулся и врезал еще раз вовремя подвернувшейся доской поперек живота.

Потом они помирились и даже поладили, но время от времени Таубе надевал вдруг маску недобитого фашиста.

– В ставке Гитлера – все малахольные, – сказал Ставров. – Абсолютно.

– Да? – оживился Рихард. – А ты с ними встречался?

– Не имел удовольствия.

– А я встречался.

– Прямо со всеми? И с Гитлером? – прищурился Малышев.

– С Гитлером – нет. Не пришлось. Должен был, но Адольф был занят. А вот Генрих… Этот вместо Гитлера со мной встретился.

– Какой Генрих?

– Гиммлер, какой еще? – Таубе почесал подмышку. – Он мне Дубовые листья в сорок четвертом к кресту вручал. Должен был Гитлер, но был занят, а Гиммлер…

– Как раз свободен, – подхватил Ставров.

– Представь себе! – с вызовом произнес немец.

– Ой, кричит, сам Рихард Таубе, штурмбанфюрер СС ко мне в гости приехал, – запричитал Малышев, решив, что Таубе шутит. – Чем же мне его угостить да чем приветить? Куда спать положить? И так суетится, суетится… Жену свою гоняет, детей за водкой погнал.

– Жену я его не видел. И детей – тоже. Эсэсманом еще не был, был гауптманом. И встретился он со мной не сразу, на следующий день только. Но когда встретился – награду вручил и за стол к себе пригласил, – Таубе поднял указательный палец. – И картошку, между прочим, подали чищеную, а не в мундирах. В знак уважения.

– Ну ты, Рихард, даешь! – захохотал Малышев. – В мундирах? Гиммлер? А не генералы, часом, картошечку чистили тебе?

– Мне – не знаю, а вот каждый для себя картошку чистил самостоятельно, что генерал, что обер-лейтенант. Нас поселили в гостевых вагонах его поезда, там все и происходило… – Таубе встал, отряхнулся. – И знаешь, что, Иван?

– Что? – все еще смеясь, спросил Малышев.

Картина – немецкие генералы, чистящие себе картошку, не вынимая моноклей из глаз, – веселила Малышева необычайно.

– У меня даже пистолета не отобрали, когда я на прием к Генриху попал. Представляешь? Я сижу рядом с ним, болтаю про фронт, а у меня с собой пистолет.

– И что?

– А скажи мне, Иван, с вашим Сталиным такой номер прошел бы? – Таубе повернулся спиной к кострищу и, не дожидаясь ответа, пошел к морю.

– Сволочь, – только и смог сказать Малышев.

– Ты подожди, – усмехнулся Ставров, – он тебе еще про Гейдриха рассказывать будет, как тот, раненный террористами, гнал их несколько кварталов по улице. И про то, как Гейдрих, здоровенная шишка у фрицев, летал на самолете бортстрелком. На Восточном фронте.

– Брешет? – осторожно спросил Малышев.

– А если нет – это что-то меняет?

– Не знаю… Нет, наверное. – Малышев вздохнул. – С вами тут с ума сойти можно. В каком году, говоришь, Советский Союз развалился?

– В девяносто первом, а что? Только имей в виду, я этого уже не видел, меня Орлов выдернул из восемьдесят девятого. У Чалого спросишь, он – свидетель.

– Я свидетель, а что случилось! – прозвучало над головой у Малышева. – Совсем службу завалили, салабоны? Ни часовых, ни дозоров…

Малышев вскочил на ноги.

Чалый стоял под деревом, уперев руки в бока и пристально, с недобрым прищуром рассматривая членов группы.

– Лупить вас некому, – провозгласил Чалый. – Вот я вас всех!..

– Кокосового молока хочешь? – спокойно спросил Ставров. – Как дела?

– Нормально, – сказал Чалый, хлопнул Малышева по плечу и сел на песок. – Как я устал… Словно целый день бегал по пересеченной местности… И ведь-таки бегал. Бегал-бегал, потом две воронки, попал на Базу, думал, отдохну… Но тут явился господин Орлов, и мы с ним вместе…

– Так он здесь? – спохватился Малышев.

– А то! Вон, с чокнутым американцем наперегонки плавает.

Старший сержант из-под руки глянул на бухту – и вправду плавали двое.

– Чалый, ты мне сигареты принес? – спросил Ставров.

– А мы тут тела нашли, – Малышев снова посмотрел в сторону бухты. Он понимал, что нужно доложить, но вытаскивать командира из воды…

– Какие тела?

– Там, в пещерке, – махнул рукой Малышев.

– А… – протянул Чалый. – Те тела…

Чалый достал из нагрудного кармана гимнастерки пачку сигарет и бросил ее Ставрову.

– Так ты знаешь? – оживился Малышев.

– Знаю, мне Орлов говорил, – Чалый стащил со спины вещмешок и лег на спину. – Ой, хорошо-то как!

– Так что там за покойники? – спросил старший сержант.

– Спать буду, – объявил Чалый. – Я старый и нездоровый. И усталый. По тревоге – не будить, при пожаре – выносить первым.

Чалый закрыл глаза и на вопросы Малышева больше не реагировал. Пришлось ждать Орлова.

Когда он вылез из воды, вытерся и подошел к лагерю, Малышев сразу после приветствия доложил о найденных в количестве нескольких штук телах.

– Вольно, – скомандовал Орлов. – Расслабься. Это местные жители. Обитают на соседнем острове в тридцати восьми километрах отсюда. У них есть обычай – группа молодежи приплывает на этот остров и живет здесь три месяца. Потом сюда приплывают взрослые мужчины из их племени, происходит что-то вроде битвы, после чего мальчишки считаются взрослыми.

Орлов опустился на песок, взял флягу и долго пил из нее воду.